Сладостное забвение (ЗАКОНЧЕН)

10 глава

К слову, о садистах... Я нашел взглядом кузена Брайса, сидящего за пару мест от меня. Он пялился на девчонку так, как будто это было его работой. И не моим поручением, нет (их-то он всегда проваливал), скорее, жизненным призванием или вроде того. Глядя на него и не скажешь, но паршивец имел нехилую склонность к садомазо. Он пожирал взглядом т/и т/ф. Я поежился от раздражения.

Она наверняка предпочитала всякую милоту и романтику. Может, ей нравится, когда мужчина стоит на коленях и умоляет.

Брайс бы с радостью так поступил.
Я бы лучше добровольно прищемил свой член дверью машины.

Сегодня в церкви она прожгла меня взглядом, и мне даже стало интересно, что могла Милашка
т/ф иметь против меня. Я слышал эту кличку, причем задолго до того, как встретил т/и. Невинное прозвище, ставшее известным (особенно среди мужчин), поскольку она была не только мила характером, но еще и хороша фигуркой.

За последнюю пару лет я наслушался про ее задницу больше, чем хотелось бы, что меня порядком достало. Когда что-то нахваливают, реальность в итоге оказывается сплошным разочарованием. Правда, не на этот раз, поэтому, полагаю, в проигрыше здесь остался именно я.

Я переставал слушать, когда окружающие начинали трепаться о ней. Прежде я никогда не видел ее, но кузен часто трещал об одной и той же телке, будто я ему за это платил, что подбешивало. Даже ее имя меня изводило, словно собаку Павлова. В общем, когда ее отец заявил, что в жены она не годится, я не стал спрашивать, почему, а спокойно подписал договор насчет второй сестры т/ф.
А потом увидел ее в церкви.

«Твою ж мать».

Кузены западали на любую женщину младше пятидесяти. Любую, если у нее имелось хоть одно выдающееся качество. Неудивительно, что я никогда не верил их сплетням.
А она оказалась живым эротическим сном любого мужика.

Эта фигура... Да ей бы на разворот журнала. А волосы и вовсе стали моей слабостью: черные, шелковистые, достаточно длинные, чтобы дважды намотать на кулак. Мысль пронеслась у меня в голове совершенно без спроса. В церкви. Боже.

Но что прожгло меня сразу до самого члена, так это ее лицо, приятное и открытое.

Настолько милое, что я сразу понял, откуда взялось ее прозвище. Уж точно не благодаря характеру, судя по убийственному взгляду.