Сладостное забвение (ЗАКОНЧЕН)

45 глава

Сердце колотилось так быстро, что я забыла, как дышать.

– Знаешь, что происходит, когда вертишься перед мужчинами в таком виде?
Я сглотнула и помотала головой.

– Они перестают тебя уважать. – Голос был груб, губы Пэйтона находились столь близко к моему уху, что по спине пробежали мурашки.

– По-твоему, я хочу, чтобы меня уважали?
Пальцы Пэйтона вцепились в столешницу.

– Ты хочешь, чтобы он тебя отымел?
Я моргнула.

– Что? Кто?

– Джейкобс, – прорычал он.

– А если и хочу? – тихо спросила я.

– Тогда мои слова все еще в силе.
Я медленно выдохнула, пытаясь мыслить четко в его присутствии.

– А ты меня уважаешь? – Я и понятия не имела, откуда взялся вопрос, но теперь он повис в воздухе между нами, тяжелый от подтекста.
Пэйтон ничего не ответил.

Я удивленно вздрогнула, когда подушечка его пальца скользнула по нижнему краю купальника, до сих пор обнажающего слишком много. Дыхание остановилась, когда другая рука провела вверх по моему боку и замерла на талии – чуть пониже груди. Соски затвердели в предвкушении.

Жар пульсировал между ног, и я едва поборола желание схватить руку Пэйтона и дернуть еще выше, чтобы он схватил меня за грудь. Я покачнулась, противясь порыву прижаться к нему, почувствовать его тело.

Палец Пэйтона скользнул под купальник и очертил контур моей ягодицы. Кровь в венах закипела, когда он слишком близко подобрался к самой запретной части. Вероятно, она считалась запретной лишь по умолчанию.

Между ног стремительно становилось мокро. Желание заставить Пэйтон коснуться меня, направить его пальцы в себя прямо здесь, посреди кухни, было настолько сильным, что я приподнялась на цыпочки и выгнулась, пытаясь завести его руку ниже.

Он выматерился и выдернул ткань из моих ягодиц. Затем его рука скользнула по моему бедру, обхватила талию, как и вторая. Они были так близко к моей груди, что я сходила с ума. Я откинулась, прижавшись к Пэйтону нижней частью тела, и вся моя плоть запела.

Нервные окончания пульсировали и искрили, как оголенный провод под дождем. Он был такой теплый и твердый. Я ощущала его эрекцию, он прижимался ко мне пониже спины. Пэйтон Мурмаер был возбужден, и это оказалось самым волнующим, что я чувствовала в своей жизни.
Я откинула голову ему на грудь. Пуговицы рубашки щекотали обнаженную спину. Подняв руку к талии, я переплела наши пальцы. На кухне было слышно только наше дыхание.
До моих ушей донесся смех брата, и я осознала, что мы с Пэйтоном находимся в крайне опасном положении. Войти мог кто угодно.