Сладостное забвение (ЗАКОНЧЕН)

80 глава

Т/и
Сердце – хрупкая штука. Вот оно бьется, а потом вдруг замирает. Сначала устраивает настоящую бурю, а затем становится тише моря в штиль. Однако я не знала, что сердца могут изменяться. Расти и разбухать в грудной клетке. Они ноют и жаждут найти причину для стука.
Мое сердце любило романтику.

Сердцебиение начало сбиваться, усиливаться, заполняться густым, как мед, и теплым, как солнце, спокойствием. И все это пока кожа остывала, а я смотрела на потолок и пыталась игнорировать шторм, который разыгрался в моей груди.

Мне нельзя любить этого мужчину.
Я согласна вообще никогда не любить. Кроме того, незачем сохнуть от безответного чувства. Навидалась достаточно примеров, чтобы возненавидеть саму вероятность чего-то подобного.

Я не могла любить человека, который относился ко мне как к собственности или, и того хуже, словно к красивой птичке в клетке, а не как к жене. Если я что-то и знала наверняка о мужчинах в мафии, так только одно: концепция супружеской верности им абсолютно чужда. Сердце сжалось в клубок, к горлу подкатился удушающий, неприятный комок. Я пахла Пэем.

Я вся была в нем – и сама об этом вежливо попросила. Мне необходимо, чтобы меня срочно кто-то спас, прежде чем я успею упасть на колени и признаться Пэйтону в любви. Неужели это неизбежно? Такими темпами я скажу это сразу после того, как он закончит трахать кого-то еще.
Грудь прошило горечью, и я попыталась встать и уйти, но на запястье сомкнулась железная хватка.

Я медленно подняла взгляд на мужчину, лежащего рядом со мной с видом короля, у которого только что был секс. Могла поспорить, сердце Пэя билось в удовлетворении: он наконец завалил в постель невесту легкого поведения. Но стоило мне на него посмотреть, как ненависть сменилась совершенно другим ноющим чувством. Когда он успел стать до боли красивым? Я едва сдержалась, чтобы не потереть грудь, когда в ней закололо.

Пэй молчал и лениво смотрел на меня, тяжело и рвано дыша. Мы занимались сексом меньше минуты назад, но в моей голове прошла уже целая вечность: секунды дразнили меня печальным осознанием – скоро он будет держать в руках другую, причем сжимать ее в объятиях так же, как и меня.

Вот я и испортила момент, которого столь долго желала почти до физической боли. Но я не могла прекратить все анализировать, изучая всевозможные вероятности и шансы, а результаты выходили неутешительные.
Зрительный контакт начал обжигать, и я попыталась выдернуть руку, но он меня не отпускал. На лице Пэя не было ни намека на эмоции, будто ему ничего не стоило удерживать меня на месте. Словно он будет держать меня всегда.

Спустя несколько секунд пальцы Пэйтона соскользнули с моего запястья. Что-то оборвалось внутри меня, но я прогнала это чувство прочь, прежде чем смогла проанализировать странную эмоцию. Слезла с кровати, шагнула к двери и что-то впилось в мою ступню. Я замерла и посмотрела вниз. Кольцо лежало на полу, позабытое, совсем как тот милый мальчик, что мне его подарил. Сердце заныло.

Не задумываясь, я подняла безделушку. Спину окатило волной напряжения, вызвав мурашки по всему позвоночнику. Тишина стала враждебной и гнетущей.

Пэй ненавидел кольцо. Догадываюсь: он был уверен, что оно от мужчины... или предполагал. Никто не знал правды о кольце, лишь Райли, да и сестре я рассказала только то, что это его подарок.

И обещание оставалось в силе – независимо от того, находилось ли на моем пальце кольцо за пятьдесят центов или нет, но... тут я засомневалась.

Я никогда не буду с другим мужчиной, кроме того, который сейчас лежит на кровати. Мы оба это знали, и поэтому я уже лишилась любого – даже крошечного – преимущества во внешнем мире. Если мужчина понимает, что ты запросто отдашь ему все (и больше никому), и вообще не способна от него уйти, с чего ему оставаться верным?

Теперь у него имелась власть надо мной во всех аспектах отношений. Но кое-что могло помочь мне не потерять лицо, ведь Пэй не догадывался, что подаривший мне кольцо мужчина ничего не значил. Думаю, вероятность того, что твоя невеста влюблена в другого, урезала бы вдвое самолюбие любого босса и, уж конечно, гигантское эго самого Пэйтона.

Я могла бы рассказать ему все. Обнажить душу, быть честной. Проявить себя как открытого человека, понадеяться, что добро победит.
Но, возможно, я всегда была настолько же манипулятивна, как и он.
Может, только так я сумею выжить.
Я надела кольцо на палец и вышла из комнаты.

Пэй
Никогда в жизни мне не доводилось ненавидеть вещь.
Меня бесило семейство Занетти: ведь они убили моих отца и дядю в той перестрелке пять лет назад. Я пустил каждому заслуженную пулю в голову, однако не питал ненависти к этим ублюдкам.
Как и в случае с сожалениями, ненависть лишь мешала.

Она меняла людей. Делала их безрассудными. И убивала носителя.
Я никогда не позволял себе ненавидеть – мне нравилось жить.

Но теперь я мог сказать, что возненавидел два объекта. Чертово кольцо и мужчину, который подарил ей безделушку.

Ненависть жгла нутро, словно я вдохнул перца и получил одновременно удар в глотку и нож под ребра. Такое сравнение я составил из своих проб и ошибок в роли мафиози. Добавьте сюда порцию яда, съедающую тебя изнутри, и получите ненависть.