Сладостное забвение (ЗАКОНЧЕН)

38 глава

Т/и

Прошлое в моем сердце всегда обрамлял ореол обаятельной простоты, но это еще не означало, что я не способна оценить сложную красоту настоящего. Городские постройки тянулись к небу, в загрязненном воздухе не было видно звезд, но магия человечности продолжала жить, несмотря ни на что. В мире таилось столько хорошего, что я не понимала, как блондинка с телеканала новостей может всегда говорить только о плохом.

В самом переулке никого не было: кухонный персонал уже разошелся. Визг колес, автомобильные гудки и полицейские сирены раздавались почти непрерывно, но на заднем плане их заглушали плавные и мелодичные переливы саксофона.

Стуча каблуками по асфальту, я сделала несколько шагов по направлению к музыке. Суровая реальность заключалась в том, что мне не светило принести в этот мир чарующую историю любви. Честно говоря, я потому и заставила себя любить только печальные финалы: ведь я знала, что мой тоже будет из их числа.

Обнаженную спину обдало теплом, в воздухе повисло волнительное предвкушение. Я повернулась. Пэйтон стоял напротив меня, так близко, что мне пришлось задрать голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Он взял у меня из рук сигарету, положил в мои губы, и завораживающий отблеск пламени вспыхнул между нами одновременно с щелчком зажигалки «Зиппо», украшенной тузами пик по бокам.

– Больше ты курить не будешь, поэтому смакуй.
Я улыбнулась и, когда он поджег сигарету, медленно затянулась, чтобы не закашляться и не показаться глупым новичком. А потом я фыркнула.

– Что здесь смешного?
С легкой улыбкой я ответила:

– Ты.
Задумчиво глядя на меня, он взял сигарету и поднес к своим губам.

Я наклонила голову набок, наблюдая.
– Я теперь могу звать тебя fratello?(брат)– Без понятия, почему я это сказала, но слова вырвались так же легко, как воздух. Никотин курсировал по венам и развязывал язык.

Не отводя глаз, Пэйтон выдохнул облако дыма над моей головой. Мы стояли так близко, что его рукав касался моей руки. Его присутствие абсолютно уничтожало меня. Ничто из этого не ощущалось «семейным».
Пэйтон протянул мне сигарету.

– Нет. – То было явно окончательное «нет». С таким не спорят.

– Почему? Ты же им и будешь.
На скулах Пэйтона заиграли желваки.

– Я буду твоим cognato(зять), а не братом.

– А какая разница? Ты неплохо справляешься с братской гиперопекой.

Похоже, он был совершенно не впечатлен и не собирался продолжать разговор. – Можешь звать меня sorella(сестра). Наверное, наличие сестры поможет тебе понять, что мир не крутится вокруг тебя.

Пэйтон хмыкнул, но звучало все так, словно он хотел меня придушить.

– Кури сигарету и заткнись.
Я отвернулась, чтобы спрятать румянец возмущения, покрывший щеки, и отошла на пару шагов. Легкий стук каблуков показался мне гипнотическим в сочетании с саксофонной музыкой. Наверное, никотин в крови смешивался с алкоголем. А может, я была просто пьяна этим мужчиной.
Снова развернувшись, я смерила его взглядом.

– Тебе вовсе не обязательно со мной нянчиться, ты в курсе? Обычно на меня не набрасываются больше одного раза в неделю.

Пэйтон прислонился к двери и саркастично сверкнул глазами.
– Только по одному разу?

– Только по одному, – с улыбкой повторила я.

– Я тебе не нянька.

– А очень на то похоже.

Взгляд Пэйтона потемнел. Не знаю, почему я продолжала тыкать его метафорической палкой, но обычно наличествующий у меня словесный фильтр исчез вместе с последней саксофонной нотой.

Тон у него был сухой и грубый.
– Продолжай болтать в том же духе – и я, конечно, на тебя наброшусь.

Пэйтон вряд ли вкладывал в свою фразу сексуальный намек, но, к сожалению, я услышала именно это. Я поднесла сигарету к губам и затянулась. Наши глаза встретились сквозь пелену дыма.

– Обязательно скажу следующему, кто ко мне полезет, что на меня может набрасываться только cognato(зять). – В переулке повис такой осязаемый неприличный подтекст, что даже случайный прохожий его бы заметил. Я сохранила задумчивое выражение лица, пусть сердце в груди и танцевало конгу. – Хотя у тебя наверняка заканчиваются методы разрушения чужих жизней.

– Это называется репертуар, т/и. Я могу повторяться.

– Хм... И что у нас далее в программе?

– А на кого нападают? – Голос Пэйтона был скучающий, можно подумать, мы говорили о погоде, притом раз этак в третий за последние полчаса.

Я пожала плечами.
– На меня.

Теперь его взгляд стал холоден, а тон безразличен.
– Сегодня мы оставим нападающего истекать кровью.

Полагаю, он не преувеличивал.
– Ну... вечер с тобой был бы неполным без кровопролития. – Я сделала паузу. – Хотя во время прошлого семейного ужина ты неплохо справился.
На губах Мурмаепа появилась легкая, но хищная улыбка.

– Ты права.
В моем животе вспорхнули бабочки. Вот за эту озорную, лукавую улыбку женщины и любят плохих мальчиков.
Cazzo.