Теперь ты только наша! // Александр и Олег Шепсы

Глава 27

— Максим, алло, — между схваток произношу я, и вскрикиваю из-за нового удара.

— Аделина? Что случилось? — Обеспокоено спрашивает ор,  и я слышу, как парень встаёт из-за своего рабочего стола.

— Я рожаю, Максим... — вскрикиваю, — вызови скорую, молю.

— Я сейчас, подожди... Я сейчас вызову, и приеду

— Только быстрее, пожалуйста — прошу я, и сбрасываю вызов, вскрикивая ещё раз.

Я знаю, что схватки должны быть другие. У меня несколько раз были тренировочные, но сейчас точно не они. Я переживаю вовсе не за себя, даже не за своих детей, которые должны вот-вот появиться на свет, а за Влада и Сашу с Олегом...

Я наблюдаю за их социальными сетями, и в них они публикуют не самые приятные посты. Они верят в то, что я жива, и это на самом деле так.
Может я и жива физически, но не морально. Я умираю. Мне катастрофически их не хватает. Как я ещё дышу, не знаю.

Каждый день, как в аду. Я слежу за их состоянием, и если вдруг с ними произойдет что-то серьезное, то сражу вернусь обратно, не смотря на своё состояние. Уж слишком я беспокоюсь о них.
Я до сих пор не понимаю зачем сбежала. Мне очень одиноко, больно и противно от самой себя. Я предала их, хотя они сами предали меня... Только вот в чём виноват Влад? Я не знаю. Я ничего не знаю. Я запуталась.

Боль поступает к телу мгновенно. Она охватывает всю мою плоть от кончиков пальцев до кончиков волос, и я кричу на всю квартиру. На моём лбу появляется испарина, а живот тянет с новой силой. У меня отошли воды, но они не прозрачные, даже не мутные, а зелёные...

Что мне делать? Это же плохо, да?

Я рефлекторно начинаю гладить живот. Сейчас мне стало по-настоящему страшно за малышей. До меня дошло, что это плохо... Очень плохо. Плохо до такой степени, что с детьми может что-то случится.

— Маленькие мои, скоро придёт дядя Максим, и он поможет нам... — шепчу, одной рукой смахивая слёзы, а другой гладя живот.

Я слышу, как в квартиру открывается входная дверь ключами, значит приехал Максим. Слёзы начинают течь с новой силой, когда я вижу, как он запыхавшийся вбегает в комнату и падает на колени рядом со мной.

— Аделя, маленькая, врачи скоро приедут, потерпи, — просит он, и с лёгкостью поднимает меня на руки.

Снова схватки, и я снова кричу, только теперь я не одна. Максим сжимает мою руку, и шепчет успокаивающиеся слова, половину которых я не разбираю.

— Мне больно, — слёзно шепчу и сжимаю его плечо. — Я хочу к Владу, пожалуйста, я хочу к Владу, можно я пойду к нему, — прошу, пытаясь слезть с его рук.

— Маленькая, пожалуйста, потерпи минуту, тебе помогут, — пропуская мой бред мимо ушей, говорит Максим и, не обувая меня, выносит из квартиры.

Он не закрывает дверь на ключ, а просто идёт со мной на руках к лифту. В нём снова начинается схватка. Всё повторяется, я сжимаю руку Максима и плачу от боли во всём теле, а он пытается меня успокоить.

Мутно, но я помню, как меня кладут на каталку, ставят капельницу, кричат о том, что у меня кровь, говорят, что нужно срочное кесарево...

Боли я больше не чувствую. И ничего не вижу, кроме пустоты.

***
— Где я, — хрипло спрашиваю, осматривая незнакомую местность.

— В скорой помощи. У вас предынфарктное состояние, вы слишком перенервничали. — Спокойно объясняет врач, даже не поднимая на меня глаза.

— Это опасно? — Прокашлявшись, снова спрашиваю.

— Уже нет. Ваши друзья вовремя нас вызвали, если бы не они, неизвестно что с вами было бы сейчас.

— Тогда зачем мне в больницу? — Интересуюсь, пропуская слова о том, что Шепсы «спасли меня».

— Провести обследование, чтобы удостовериться, что вашей жизни ничего не угрожает.

На это я ничего не отвечаю.
Мысли идут в другую сторону, и я вспоминаю, что когда Аделина заболевала, сразу заболевал я. У нас слишком сильная связь.

Значит ей плохо? Она заболела? Я не знаю.
Но я знаю, что она точно не мертва. Я знаю.