KDM: having started madness, we need to end it.

Глава 10. Озорство и Коварство.

Тадена просидела за чтением этих книг достаточно долго. Не отрываясь ни на секунду, она даже не заметила, как подступил вечер, а затем вовсе ночь. Трилогия о девяти мирах вправду затягивает, но есть кое-то поинтереснее, например... книга Калиостро. Те, кто ее читают, теряют свой путь, говорил Вонг..? Да, быть может, её сосредоточенность на тёмной стороне мистицизма так влияет... но влияет только на слабых, верно?

Не влияет на тех, кто уже был на темной стороне...

Или притворялся...

Татьяна взяла книгу Калиостро и открыла на первой попавшейся странице. Все было в странных иероглифах, но Тея и сама не осознавала того, что понимает каждое слово. Там был изображен амулет. Кажется, какое-то заклинание. В памяти огненной волшебницы вспыхнули картинки этого украшения, что напоминало... она подняла голову и посмотрела на мирно стоящий на своем месте глаз Агамотто. Стрэндж не носит его с собой? Точно. Глаз Агамотто. Так выражается Дэш, что-то в роде «ради Агамотто»... это Бог? Ладно, сейчас важнее сама материальность...

Тея подошла к амулету и взяла его в руки. На всякий случай волшебница замерла, но когда поняла, что ничего не произошло, она надела артефакт на шею.

***

Алая Ведьма упала на пол в каком-то шикарном дворце. Она вскинула голову, осмотрелась по сторонам и встала на ноги. Отряхнув колени, она выдохнула и резко обернулась. Отдернулась назад, так как там стоял... человек, слава Агамотто. Тот сразу же лучезарно улыбнулся.

— не знал, что у нас мидгардки с неба падают. Тебя как занесло сюда, смертная? — нежно-хитрым голосом заговорил внезапный встречный.

— попутным ветром. Вы, верно, местный? Не подскажете, как-... — ее перебили.

— я Локи, сын Одина, принц Асгарда. — торжественно начал черноволосый. — Бог коварства. Тебя, смертная, вероятно, занесло сюда разрывом в Мидгарде. Я помогу тебе вернуться домой, если ты-...

— я думала, Вы рыжий. И коня рож-...

— НЕТ! — резко крикнул Божок и навис над ней. — я не потерплю, чтобы меня смели перебивать или, более того, унижать, ты, жалкая смертная!

— воу-воу, полегче, принц. Это все шутк-...

— я не позволял тебе говорить. — зашипел трикстер, прижимая девушку к стене за ее горло. — такие, как ты, должны всю жизнь стоять на коленях и умолять.