Бусины из битого нефрита

Глава 59. Один миллион?!

Ветхого двухкомнатного дома Чжан Сыняня было недостаточно для проживания. А даже если бы и было, он не желал жить вместе с учеником и его супругом. Однажды став учителем, навсегда останешься отцом. Но с какой стати про него забывают, а он должен уступать кровать и лицезреть эту любовь-морковь?

К счастью, жильё Лян Хэчэна пустовало, его не продали. Цзи Шенью и Дин Ханьбай на какое-то время отправились жить в переулок Мяоань. Они несколько месяцев не приходили сюда, к тому же начались сильные весенние ветра, поэтому весь двор оказался настолько грязным, что невозможно было стоять. Но они двое больше не были любимцами родителей, так что в этой трудной ситуации им пришлось потерпеть.

Цзи Шенью разрезал тряпку на три части и протёр открытые поверхности. Дин Ханьбай отвечал за полы: подмёл, вымыл. Он оказался до того энергичен, что сломал две швабры. Парни были заняты до самого вечера. В результате везде стало так чисто, что дом казался совершенно новым. Они расставили свои вещи. Жильё выглядело довольно неплохо.

Дин Ханьбай стоял во дворе, около окна, а Цзи Шенью — в комнате. Каждый мыл одну сторону. Накопившийся слой грязи на стёклах был похож на свиной жир. Им пришлось попотеть, чтобы дочиста убрать это. Открыв окно, двое юношей одновременно залезли на подоконник. Их лица так сблизились, что можно было отчётливо рассмотреть каждую чёрточку — от кончиков бровей до уголков глаз.

Цзи Шенью не находил слов:

— У растений в горшках есть ростки.

Дин Ханьбай произнёс: «Мгм», добавив:

— Сейчас здесь нет роз, но в будущем будут.

Цзи Шенью не сдержался, протянул руку и гладким кончиком пальца прикоснулся к надбровью Дин Ханьбая. Оно было твёрдым и очень высоким. Он дотронулся до щёк, ткнул их, пытаясь образовать ямочки. Дин Ханьбай позволил ему играться с собой, и ему было всё равно, что пальцы грязные. Он улыбнулся и придвинул лицо ближе.

Они сидели так заманчиво близко, что Цзи Шенью поцеловал его.

Ночью они спали, сплетясь в объятиях: один обнимал, другой на него опирался, словно оба нуждались лишь друг в друге, а больше ничто не имело значения. Однако реальность жестока. Не прошло и часа, как по переулку прошёл возвращавшийся домой пьяный мужчина, протяжно распевая песню «Шанхайская набережная». Дин Ханьбай проснулся из-за этого.