Something more than substances.

О рагу из лягушек и улиток.

- Кай ан-ге-л,- произношу я с полным ртом чипсов. - Вот ни разу не пафосный псевдоним, ей богу, - брюнет смотрит на меня и ржёт.

Мы сидим на моей кровати, друг напротив друга, уже прилично вмазанные. Едим чипсы из большой миски, в которой смешали сразу несколько вкусов (то еще дерьмо получилось), запиваем все это холодным Ягером.

- Сейчас бы марок, - Дима заваливается на кровать, чуть не опрокинув наш ужин. - Илоночка, девочка, скажи, что у тебя есть что-нибудь? - запричитал так жалобно, что я почти поверила.

- Не думала, что ты такой торч, - не вставая с кровати, я нащупала руками рюкзак, валявшийся на полу, и принялась что-то в нем искать.
- Прости, малыш, но ничем не могу тебя порадовать, - демонстрирую брюнету пустую косметичку, в которой обычно хранится что-то интересное.

- Ну все, момент убит, - парень драматично вскинул руки к потолку и громко вздохнул. - Поехали к пацанам, а? - опять этот его жалобный тон.

- Малыш, - ложусь рядом, максимально близко, что мы почти касаемся носами. - Мы не можем, мы в бегах, - от моих слов Дима закашливается, а потом переходит на лютый ржач.

- Мне уже похуй, - демонстрирует мне полупустую бутылку Ягера, которую уделал почти в одного. - А тебе?

Мда, Димасик, твой вопрос меня не хило так загоняет.

Переворачиваюсь на спину, заводя руки под голову, пока мой полупьяный соучастник придвигается ближе, полностью зеркаля мои движения. У него нос заложен, и он шумно дышит через рот. Оказалось, у этого горя-рэпера нос от сативы закладывает, а капель у меня дома и не нашлось. Теперь вот лежит весь такой по-детски беззащитный и милый, что на все его предложения хочется согласием отвечать.

- По-моему, я на сегодня уже свой план по вранью перевыполнила, - вспомнила, как два часа назад Серёже по телефону, закрывшись в ванной, залечивала о внезапно свалившем меня с ног гриппе, даже драматично кашляла и шмыгала. - Поэтому я пас, малыш.

А Дима не сдается, лезет лицом своим к моему, нависает надо мной, прижимаясь носом.

- Ну пожа-а-а-а-луйста, - детским голосом тянет. - Мне так плохо, родная, я умира-а-а-ю, - ему бы не марок сейчас, а Оскара за лучшую мужскую роль.

Я глаза закатываю и губы поджимаю, а этот лис хитрый начинает меня куда-то в челюсть целовать, и меня нехило так от щекотки выгибает, что даже визжать начинаю.