Something more than substances.

Auferte malum ех vobis. Часть Первая.

Наверное, сегодня во мне умерла сова, поскольку я самостоятельно проснулась в половине восьмого утра. Проснулась с невиданным, до сего дня, чувством спокойствия и полной целостности внутри. Думаю, счастливые люди не спят до обеда, не занавешивают окна тяжелыми плотными шторами, не проклинают жаворонков-соседей, проголодавшихся кошек, что с первыми лучами тычутся мокрым носом в лицо, не переставляют будильник из раза в раз. Счастливым необходим каждый час, каждая минута, лишь бы не упустить ничего из нового дня.

Думаю, я сейчас счастливый человек.

Я впервые стою под горячим душем. Не просто горячим, а даже обжигающим. Стеклянные двери кабинки запотели настолько, что я с трудом различаю остальную часть ванной комнаты. Провожу по стеклу рукой, и след почти моментально исчезает, снова превращая глянцевую поверхность в матовую. А ведь обычно приходилось лить на себе литры холодной воды, лишь бы хоть немного сон отогнать, лишь бы глаза наконец полностью разлепить.

Стоит только закрыть кран, как слышится звонок в дверь. У меня даже вопросов из серии "А кто бы это мог быть?" не возникает, я лишь наскоро в полотенце закутываюсь и поскорее выхожу, забыв даже о тапках. О них я лишь в коридоре вспоминаю, когда босыми ногами на холодную плитку наступаю. Да и волосы тоже стоило в полотенце закутать, а то пока я с замками вожусь, небольшая такая лужица успевает образоваться.

- Хотел тебя сонную застать, а ты все как обычно обломала, - Дима заходит, держа в одной руке рюкзак, а в другой несколько бордовых астр, уж подозрительно похожих на те, что у подъезда моего растут.
- Постель, я надеюсь, еще заправить не успела? - протягивает мне свой импровизированный букет и в улыбке растягивается.

- Вот теперь нам действительно придется новую квартиру искать, - принимаю из рук брюнета цветы, пока тот с кедами справляется. - Консьержка тебя при встрече перышком под ребро пырнет за такое, - сама тоже лыбиться начинаю, заметив, как он в свойственной только ему манере губу нижнюю во время улыбки закусывает.

- Гангстеры консьержек не боятся, - выпрямляется, ко мне подходит. - Только бабушек у подъезда, и то, только тех, у кого фиолетовая химия на голове, они самые отбитые.

У меня глаза бегают с его глаз на губы и обратно, когда он стоит так в упор, близко-близко, и даже не шевелится, засранец. Мне самой приходится брюнета за шею обнять и носом куда-то в волосы зарыться. Он теплый и пахнет, как мне кажется, каким-то детским шампунем, вроде Дракоши или чего-нибудь подобного. Безумно хочется подъебать его за это, но я молчу, аккуратно губами щеки касаюсь, ощущая, как Дима меня сильно к себе притягивает, словно от побега удержать пытается.