тафгай

глава 40.Мерфи

- Мамочка, ты нарисуешь мне снежинки?
- Конечно, милая.
Я оторвала взгляд от телевизора, по которому шел второй период матча Чикагских Орланов против Сент-Луисовских Ящеров, обогнула обеденный стол и села рядом с Джо. Она протянула мне свой рисунок и светло-голубой фломастер. Взяв в руки красочный листок, я почувствовала, как внутри меня все сжимается.
На рисунке была изображена я, в очках и с осветленными кончиками волос, Пчелка в своих любимых розовых тапочках и большой, широко улыбающийся парень с черными узорами на коже... Все трое держались за руки и выглядели абсолютно счастливыми.
- Очень красиво, - хриплым голосом произнесла я, потому что мне не удалось достаточно быстро взять под контроль свои эмоции.
- Спасибо, - просияла Джо, убирая с лица прядь волос, выскользнувшую из-под желтой заколки в форме луны. - Когда Пэйтон вернется домой, ты подаришь ему этот рисунок и вы сразу же помиритесь.
- Звучит как план, - моя улыбка была слабой, но искренней.
- Третье удаление подряд... - послышался голос хоккейного комментатора. - Игровой ритм Орланов напрочь сломан. Шайба у Джексона. Пас Кушнеру. Мощный щелчок низом от синей линии...
Нарисовав четыре снежинки, я вернула довольной Пчелке ее рисунок и уставилась перед собой невидящим взглядом. Пальцы нервно постукивали по кружке с остывшим эспрессо. В голове метались тревожные мысли, которые мне не подчинялись. Как не подчинялось мне и мое сердце.
Слова Пэйтон снова и снова всплывали в моей голове:
- Ты должна верить мне, Мерфи. Если ты уйдешь, значит, я ни хрена для тебя не значу.
И я, черт возьми, осталась.
Я ухватилась за его фразу про подставу, как Роуз Дьюитт Бьюкейтер[33] за свой хлипкий плот. Этим утром Пэйтон выглядел очень искренним в своих эмоциях. Я чувствовала отчаяние, исходившее от него подобно сильному аромату парфюма, и видела боль в его неоновых глазах.Мурмаер не был гениальным актером, чтобы так играть.
Но это еще не все.
Днем я наткнулась в интернете на вчерашнее интервью Пэйтона котором он назвал нас с Джо - своей семьей. Это официальное признание тронуло меня до глубины души. Господи, как же я нуждалась в этом!
Ответы Пэйтона на вопросы журналистов были легкими и непринужденными. Это не было чем-то в духе: окей, я дам вам то, что вы хотите услышать. Точно нет. Пэйтон говорил сердцем, а не своим социальным статусом. В этом я не сомневалась.
Так что, да. Я проверила Мурмаеру. Процентов на восемьдесят шесть...
В его дерьмовом положении - это, пожалуй, лучшее, что я могла сейчас ему предложить. И, честно говоря, моя ярость все еще была при мне.
- Мамочка, смотри! - возбужденно воскликнула Джо. -Пэйтон!Пэйтон!
Я подняла голову и увидела на широком экране любимое лицо под сине-белым шлемом. Мурмаер напряженно смотрел куда-то вперед, сквозь прозрачный пластиковый визор, и выглядел так, словно хотел кому-то врезать. Челюсть стиснута, брови сосредоточенно сдвинуты, а губы сурово поджаты.
Черт, какой же он горячий.
- Один из самых крупных и устрашающих игроков НХЛ - Пэйтон Мурмаер сегодня неприятно удивляет своей пассивностью в обороне, - тем временем продолжал обозреватель. - За тридцать минут чистого игрового времени чикагский защитник допустил уже две голевые ошибки...
- Орланы победили? - спросила Джо.
- Пока нет, - ответила я, внимательно наблюдая за игрой. - Но матч еще не закончился.
Центральный нападающий Орланов,Джейден Хосслер, выиграл вбрасывание и сделал передачу Вайдману. Тот в свою очередь Мурмаеру. Пэйтон поехал вдоль борта к воротам соперника. Волнение в моей груди возросло, когда я заметила, как к нему навстречу на огромной скорости мчится игрок Сент-Луиса.
Не прошло и секунды, как долбанный ублюдок влетел в него с такой силой,что Пэйтона что , парня, чей вес переваливает за сотню килограмм, подбросило вверх прежде, чем они оба, столкнувшись шлемами, повалились на лед.
Матерь божья...
Я вскочила на ноги, прижав ладонь к губам. У меня перехватило дыхание. Увидев, как вокруг головы Пэйтона стала образовываться лужа крови, я схватила со стола пульт от телевизора и нажала на кнопку выключения.
Сердце билось о ребра как сумасшедшее.
Я до боли закусила губу, стараясь не показать дочери охвативший меня ужас.
- Джо, милая, - я говорила быстро, мой голос дрожал. - Беги в свою комнату, ладно? Я через пару минут к тебе поднимусь, и мы что-нибудь почитаем.
- Но я еще не закончила свой рисунок, - обиженно протянула она, нехотя сползая со стула.
- Возьми его с собой, - в панике заметалась я, помогая ей быстрее собрать фломастеры со стола.
Когда Джо выбежала из кухни, я снова включила телевизор и почувствовала, как страх змеей ползет по позвоночнику.
Матч был прерванПэйтон.лежал вдоль борта, окруженный взволнованными хоккеистами обеих команд, а вокруг него суетились медики, оказывая первую помощь. Спустя несколько секунд принесли носилки. С широко раскрытыми от ужаса глазами я наблюдала за тем, как Пэйтон под громкий стук клюшек об лед и аплодисменты зрителей эвакуируют с площадки.
Прежде чем Пэйтон пропал из объектива оператора, перед самым входом в туннель, он слегка приподнял правую руку и показал большой палец.
Мои глаза наполнились слезами.
Я знала, что этот жест предназначался мне.
Дьявол... Даже лежа на гребаных носилках,Пэйтон беспокоился не о себе, а о том, как в эту минуту чувствую себя я. Ведь он знал: не взирая ни на что, я смотрю этот проклятый матч. Как и всегда.
Дрожащей рукой я вытащила из кармана спортивных штанов телефон и набрала номер Табиты.
* * *
В госпиталь округа Кук, куда по словам Фишера экстренно доставили Пэйтона, я приехала спустя полтора часа.
К счастью, молодой охранник сразу же узнал меня. Он подтвердил дежурной медсестре, что я родственница Пэйтона, и та сообщила мне номер его палаты, которая находилась на шестом этаже.
Чем выше я поднималась на лифте, тем труднее мне становилось дышать. Стараясь унять волнение и участившийся пульс, я принялась мысленно считать до пятидесяти. Но сбилась уже на двадцати.
Пэйтон будет в порядке.
Должен быть.
Господи, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...
Медсестра за стойкой регистрации наградила меня сочувственной улыбкой и велела ждать новостей в комнате ожидания, куда я сразу же и направилась. Неизвестность убивала, но я собиралась вести себя разумно, чтобы не сойти с ума от волнения.
В небольшой комнате ожидания, отделанной в теплых тонах, которые были рассчитаны на то, чтобы немного расслабить беспокойных посетителей, не было ни души. Я рухнула на оранжевый стул и потянулась к коробке с бумажными платками, чтобы вытереть глаза.
Удушающее чувство вины повисло надо мной мрачным грозовым облаком. Если бы только я впустила Пэйтона в спальню, если бы он спал в своей кровати, а не на долбаном полу в коридоре, возможно ничего этого бы и не случилось. Его рассеянность на льду - только моя вина.
- Держи.
Я подняла голову и увидела молодую девушку с большими светло-зелеными глазами, идеальными чертами лица и безупречной кожей, которая протягивала мне бумажный стаканчик. На ней были обтягивающие серые джинсы, крутые черные ботинки со шнуровкой и хоккейное джерси с эмблемой Чикагских Орланов.
Она казалась мне смутно знакомой.
- Эм... спасибо, - я взяла стаканчик и обняла ладонями теплый картон.
- Меня зовут Несса Хосслер, - представилась девушка, усаживаясь на соседний стул. - Я близкая подруга Пэйтона.
- Каллахан? - задумчиво переспросила я. - Ты, должно быть, жена Джея?
- Ага, - она откинула за спину длинные каштановые волосы и с мягкой улыбкой посмотрела на меня. - А еще я иногда подрабатываю в доставке цветов и всякой сумасшедшей обуви.
Несса многозначительно покосилась на мои розовые сапоги, и я не сдержала ответной улыбки, но она вышла настолько слабой, что, наверное, девушка ее даже не заметила.
- Точно, - кивнула я головой. - Ночной курьер.
- Всегда к вашим услугам, - пожала плечами Несс. - Доктор еще не подходил?
У меня похолодела спина, и я вздрогнула.
- Нет.
- Эй, не волнуйся, - она ободряюще положила руку мне на плечо и чуть сжала его. - Здоровяк - крепкий парень, а еще он очень любит тебя. Ты ведь знаешь это, верно?
Я не успела ответить, потому что к нам в комнату вошел доктор: лет сорока, высокий, с добрыми светлыми глазами и черными курчавыми волосами. Мужчина вежливо улыбался, но вид у него был хмурый и уставший.
- Добрый вечер, я доктор Перри, - представился он. - Вы родственники Пэйтона Мурмаера?
- Да! - в один голос воскликнули мы с Нессой, вскакивая со стульев.
- Что ж, я пока не могу поставить точный диагноз Пэйтону, потому что потребуется несколько дней, чтобы провести все необходимые анализы, - доктор тяжело вздохнул, и между его бровей пролегла глубокая складка. - Но думаю, что бороться за Кубок Стэнли Чикагские Орланы будут уже без него.