Кровь и мёд

Спасибо и на этом

❞

После завтрака Джисона зовут в кабинет к главной. Точнее «зовут» — мягко сказано. Один из работников приюта чуть из-за стола за шкирку бедного парня не вытаскивает, но Хан ведь самостоятельный, может и сам дойти. Плюс кто-то из сидевших рядом парней своей колкостью немного сбавил пыл «надзирателя».

Шёл Джисон за этим неприятным человеком с непонятным настроем. Он пытался угадать, что от него надо, и единственным ответом было: отдых его слишком внезапно закончился — пора за уроки.

Ступив одной ногой в знакомый кабинет и увидев мягкую улыбку на лице старухи, одетой в тот же крысиный костюм, Хан улыбнулся в ответ, но фальшиво, присел на стул, на который ему указали, и замер в ожидании без особого интереса.

Пока главная с кем-то разговаривала по телефону, а точнее что-то очень внимательно слушала, вцепившись сразу двумя руками в трубку, и даже утвердительно кивала во время столь длинного рассказа, Хан покорно ждал.

А что ещё ему оставалось?

Смотреть вокруг не на что: полки с кубками, ряд благодарственных писем, полудохлая фиалка на подоконнике и море пыли.

Мда. Уныло.

— Конечно, да... Он уже здесь... Да...

Тут все мышцы парня напряглись. И пришлось через силу напрячь ещё и слух, чтобы расслышать, что говорили на том конце провода, и кто, собственно, говорил.

— Конечно, я понимаю... Да...

Джисон вот ничего не понимал, и когда женщина протянула ему пожелтевший от времени аппарат, он тоже отказывался что-то понимать и тем более принимать. Он так и сидел, сложив руки на коленях, и даже не думал тянуться к этой непонятной неизвестности.

Не страшно, но волосы на затылке сами по себе слегка приподнялись.

— Это твоя бабушка, она собирается навестить тебя и спрашивает, что тебе привезти, — директор Ли терпеливо держит увесистую трубку навесу, а Джисон всё не решается её взять.

Ему не надо. Ничего ему от бабушки не надо.

— Поговори с ней.

От резкого приказного тона Джисон очень даже искренне удивляется, а потом, подняв глаза к потолку, отворачивается.

Ему нужен покой и свобода, в том числе свобода от подобных разговоров с неприятными ему людьми.