Три века без бессмертных

42. Карма

«ААААА...»

Дух хозяина гостиницы издал слабый крик, наполовину плач, наполовину агония, повторяя снова и снова: «Мне так больно, так больно, так больно...»

Сначала это был катарсический вопль, но затем он постепенно слабел, пока, наконец, не превратился в шепот.

Подобно человеку, страдающему от тяжелой нарколепсии, он боролся, чтобы ненадолго проснуться, но затем невольно снова погрузился в ступор. Не в силах больше кричать, он начал хныкать и плакать.

Остальные, висевшие вниз головой, один за другим повернулись к нему.

Сначала они все еще шептались, просто немного звука, и они вторили друг другу в бесконечной последовательности. Но теперь они погрузились в странную тишину.

Они молча смотрели на хозяина гостиницы. Очевидно, что плоть в уголках их ртов была оттянута к скулам, но поскольку они висели вниз головой, они выглядели чрезвычайно печальными.

«Почему он плачет...» — тихо спросил кто-то.

Это заявление погрузилось, как вода в горячее масло: этот подвешенный спирт внезапно затрясся, а затем взорвался.

Бесчисленные рыдания вырвались наружу, все они вливались в уши У Синсюэ. Он внезапно почувствовал, что дым здесь действительно удушающий, настолько, что его внутренние органы похолодели. Совершенно необъяснимое чувство отвращения возникло в его сердце.

В этом отвращении У Синсюэ подумал: «Если мое сердце так холодно без памяти, то что же с памятью? Я не знаю, что я на самом деле думал об этом тогда, когда я знал...»

ЛЯЗГ—

Внезапно раздался звук меча, прорезавшего дым!

У Синсюэ резко пришел в себя. Он поднял голову, чтобы оглядеться.

И увидел, как меч Сяо Фусюаня, несущий золотой свет, «Освобождение», бешено проносится по потолку храма. Хотя он и не мог видеть выражение лица мечника, он мог чувствовать ледяной, суровый холод в намерении меча.

Все говорили, что Бессмертный Тяньсю наказывал одной рукой, а другой миловал. Поскольку все люди с рынка горы Лохуа были невиновны, когда их здесь связали, такое действие Сяо Фусюаня должно было освободить этих людей.

У Синсюэ так и думал; очевидно, то же самое сделал и Сяо Фусюань.

Этот чистый луч золотого света заставил всю запретную землю сотрясаться, дым и пыль поднялись к синему небу и превратили его в туманный смог. Свет прорвался с неудержимой силой, заключив все спиритумы в свое золото. Наложенные золотые печати текли изнутри света, словно вытеснение кармических грехов из смертного царства.