Три века без бессмертных

90. Слышал о

Это был сотый год правления Цинхэ.

Не прошло и полумесяца, как санкция на тело Сяо Фусюаня исчезла.

Если бы кто-то засучил ему рукава, то обнаружил бы на них все еще сохранившиеся следы заклинаний от оков, окрашенные в бледно-золотой цвет, очень похожие на дарованный Небесным Законом символ «Освобождение» на его шее.

Только то, что было у него на шее, считалось «наградой», а все остальное на теле — наказанием.

Прошло целое столетие, и одно и то же утверждение распространилось как по Сяньду, так и по миру смертных — Бессмертный Тяньсю понес санкцию и должен был оставаться в далеких северных землях в течение ста лет. Но что, черт возьми, он сделал? По какой причине он взвалил на себя эту санкцию? И почему ему пришлось отступать на целое столетие? Там было много всего, но никто никогда не мог сказать наверняка.

Даже когда Бессмертный Глава Мину время от времени поднимал этот вопрос в разговорах с различными бессмертными Линтая в Сяньду, он мог только покачать головой и сказать: «Я знаю очень мало».

Все, что они знали, это то, что однажды Бессмертный Тяньсю напал на Линтая.

***

В день великого пожара на Террасе Лохуа Сяо Фусюань использовал своих духов, чтобы напасть на Линтай Небесного Закона.

Линтай Сяньду состоял из двенадцати высоких вершин, подвешенных в облаках, каждая из которых охранялась и возглавлялась бессмертным, а рядом с каждым из них размещалось большое количество глашатаев.

Когда этот дух, окутанный ветром и морозом Крайнего Севера, словно острый ледяной меч, в тот день ворвался в Линтай, каждый из этих бессмертных и глашатаев побледнел от потрясения.

С самого начала никто не осмеливался войти в Линтай с таким видом. Неважно, кто, неважно, приходили ли они принять небесный указ или преклонять колени для небесного наказания, они всегда шаг за шагом поднимались на облачные вершины.

Никогда еще никто не приходил таким... с мечом в руках, несущим злобу внутри дерзости.

Глашатаи зашли так далеко, что подняли руки, чтобы закрыть лица. Но даже так они все еще чувствовали безумный ветер, когда проносились спириты. На ветру был неотслеживаемый снежный шквал, несущий суровость крайнего севера.