Шестого числа следующего месяца король, исполняя данное им кардиналуобещание вернуться в Ла-Рошель, выехал из столицы, совершенно ошеломленныйоблетевшим всех известием, что Бекингэм убит. Хотя королева была предупреждена, что человеку, которого она таклюбила, угрожает опасность, тем не менее, когда ей сообщили о его смерти,она не хотела этому верить; она даже неосторожно воскликнула: - Это неправда! Он совсем недавно прислал мне письмо. Но на следующий день ей все же пришлось поверить роковому известию: ЛаПорт, который, как и все отъезжающие, был задержан в Англии по приказукороля Карла I, приехал и привез последний, предсмертный подарок, посланныйБекингэмом королеве. Радость короля была очень велика, он и не старался скрыть ее и дажеумышленно дал ей волю в присутствии королевы: Людовик XIII, как всеслабохарактерные люди, не отличался великодушием. Но вскоре король вновь стал скучен и угрюм: чело его было не из тех,что надолго проясняются; он чувствовал, что, вернувшись в лагерь, опятьпопадет в рабство. И все-таки он возвращался туда. Кардинал был для него зачаровывающей змеей, а сам он - птицей, котораяпорхает с ветки на ветку, но не может ускользнуть от змеи. Поэтому возвращение в Ла-Рошель было очень унылым. Особенно наши четыредруга вызывали удивление своих товарищей: они ехали все рядом, понуривголову и мрачно глядя перед собой. Только Атос время от времени поднималвеличавое чело, глаза его вспыхивали огнем, на губах мелькала горькаяусмешка, а затем он снова, подобно своим товарищам, впадал в задумчивость. После приезда в какой-нибудь город, проводив короля до отведенного емудля ночлега помещения, друзья тотчас удалялись к себе или шли врасположенный на отшибе кабачок, где они, однако, не играли в кости и непили, а только шепотом разговаривали между собой, зорко оглядываясь, неподслушивает ли их кто-нибудь. Однажды, когда король сделал в пути привал, желая поохотиться, а четыредруга, вместо того чтобы примкнуть к охотникам, удалились, по своемуобыкновению, в трактир на проезжей дороге, какой-то человек, прискакавший вовесь опор из Ла-Рошели, остановил коня у дверей этого трактира, желая выпитьстакан вина, заглянул в комнату, где сидели за столом четыре мушкетера, изакричал: - Эй, господин д'Артаньян! Не вас ли я там вижу? Д'Артаньян поднял голову и издал радостное восклицание. Это был тотсамый человек, которого он называл своим призраком, это был незнакомец изМенга, с улицы Могильщиков и из Арраса. Д'Артаньян выхватил шпагу и кинулся к двери. Но на этот раз незнакомец не обратился в бегство, а соскочил с коня ипошел навстречу д'Артаньяну. - А, наконец-то я вас нашел, милостивый государь! - сказал юноша. - Наэтот раз вы от меня не скроетесь. - Это вовсе не входит в мои намерения - на этот раз я сам искал вас.Именем короля я вас арестую! Я требую, чтобы вы отдали мне вашу шпагу,милостивый государь. Не вздумайте сопротивляться: предупреждаю вас, делоидет о вашей жизни. - Кто же вы такой? - спросил д'Артаньян, опуская шпагу, но еще неотдавая ее. - Я шевалье де Рошфор, - ответил незнакомец, - конюший господинакардинала де Ришелье. Я получил приказание доставить вас к еговысокопреосвященству. - Мы возвращаемся к его высокопреосвященству, господин шевалье, -вмешался Атос и подошел поближе, - и, разумеется, вы поверите словугосподина д'Артаньяна, что он отправится прямо в Ла-Рошель. - Я должен передать его в руки стражи, которая доставит его в лагерь. - Мы будем служить ему стражей, милостивый государь, даю вам словодворянина. Но даю вам также мое слово, - прибавил Атос, нахмурив брови, -что господин д'Артаньян не уедет без нас. Шевалье де Рошфор оглянулся и увидел, что Портос и Арамис стали междуним и дверью; он понял, что он всецело во власти этих четырех человек. - Господа, - обратился он к ним, - если господин д'Артаньян согласенотдать мне шпагу и даст, как и вы, слово, я удовлетворюсь вашим обещаниемотвезти господина д'Артаньяна в ставку господина кардинала. - Даю вам слово, милостивый государь, - сказал д'Артаньян, - и вот ваммоя шпага. - Для меня это тем более кстати, - прибавил Рошфор, - что мне нужноехать дальше. - Если для того, чтобы встретиться с миледи, - холодно заметил Атос, -то это бесполезно: вы ее больше не увидите. - А что с ней сталось? - с живостью спросил Рошфор. - Возвращайтесь в лагерь, там вы это узнаете. Рошфор на мгновение задумался, а затем, так как они находились всего нарасстоянии одного дня пути от Сюржера, куда кардинал должен был выехатьнавстречу королю, он решил последовать совету Атоса и вернуться вместе смушкетерами. К тому же его возвращение давало ему то преимущество, что онмог сам надзирать за арестованным. Все снова тронулись в путь. На следующий день, в три часа пополудни, они приехали в Сюржер.Кардинал поджидал там Людовика XIII. Министр и король обменялисьмногочисленными любезностями и поздравили друг друга со счастливым случаем,избавившим Францию от упорного врага, который поднимал на нее всю Европу.После этого кардинал, предупрежденный Рошфором о том, что д'Артаньянарестован, и желавший поскорее увидеть его, простился с королем и пригласилего на следующий день осмотреть вновь сооруженную плотину. Вернувшись вечером в свою ставку у Каменного моста, кардинал увидел удверей того дома, где он жил, д'Артаньяна без шпаги и с ним трех вооруженныхмушкетеров. На этот раз, так как сила была на его стороне, он сурово посмотрел наних и движением руки и взглядом приказал д'Артаньяну следовать за ним. Д'Артаньян повиновался. - Мы подождем тебя, д'Артаньян, - сказал Атос достаточно громко, чтобыкардинал услышал его. Его высокопреосвященство нахмурил брови и приостановился, но затем, несказав ни слова, пошел в дом. Д'Артаньян вошел вслед за кардиналом, а за дверью остались на стражеего друзья. Кардинал отправился прямо в комнату, служившую ему кабинетом, и подалзнак Рошфору ввести к нему молодого мушкетера. Рошфор исполнил его приказание и удалился. Д'Артаньян остался наедине с кардиналом; это было его второе свидание сРишелье, и, как д'Артаньян признавался впоследствии, он был твердо убежден,что оно окажется последним. Ришелье остался стоять, прислонясь к камину; находившийся в комнатестол отделял его от д'Артаньяна. - Милостивый государь, - начал кардинал, - вы арестованы по моемуприказанию. - Мне сказали это, ваша светлость. - А знаете ли вы, за что? - Нет, ваша светлость. Ведь единственная вещь, за которую я бы мог бытьарестован, еще неизвестна вашему высокопреосвященству. Ришелье пристально посмотрел на юношу: - Вот как! Что это значит? - Если вашей светлости будет угодно сказать мне прежде, какиепреступления вменяются мне в вину, я расскажу затем поступки, которые ясовершил на деле. - Вам вменяются в вину преступления, за которые снимали голову людямпознатнее вас, милостивый государь! - ответил Ришелье. - Какие же, ваша светлость? - спросил д'Артаньян со спокойствием,удивившим самого кардинала. - Вас обвиняют в том, что вы переписывались с врагами государства, втом, что вы выведали государственные тайны, в том, что вы пыталисьрасстроить планы вашего военачальника. - А кто меня обвиняет в этом, ваша светлость? - сказал д'Артаньян,догадываясь, что это дело рук миледи. - Женщина, заклейменнаягосударственным правосудием, женщина, вышедшая замуж за одного человека воФранции и за другого в Англии, женщина, отравившая своего второго мужа ипокушавшаяся отравить меня! - Что вы рассказываете, милостивый государь! - с удивлением воскликнулкардинал. - О какой женщине вы говорите? - О леди Винтер, - ответил д'Артаньян. - Да, о леди Винтер, всепреступления которой были, очевидно, неизвестны вашему высокопреосвященству,когда вы почтили ее своим доверием. - Если леди Винтер совершила те преступления, о которых вы сказали,милостивый государь, она будет наказана. - Она уже наказана, ваша светлость. - А кто же наказал ее? - Мы. - Она в тюрьме? - Она умерла. - Умерла? - повторил кардинал, не веря своим ушам. - Умерла? Так высказали? - Три раза пыталась она убить меня, и я простил ей, но она умертвилаженщину, которую я любил. Тогда мои друзья и я изловили ее, судили иприговорили к смерти. Д'Артаньян рассказал про отравление г-жи Бонасье в Бетюнском монастырекармелиток, про суд в уединенном домике, про казнь на берегу Лиса. Дрожьпробежала по телу кардинала - а ему редко случалось содрогаться. Но вдруг, словно под влиянием какой-то невысказанной мысли, лицокардинала, до тех пор мрачное, мало-помалу прояснилось и приняло наконецсовершенно безмятежное выражение. - Итак, - заговорил он кротким голосом, противоречившим его суровымсловам, - вы присвоили себе права судей, не подумав о том, что те, кто неуполномочен наказывать и тем не менее наказывает, являются убийцами. - Ваша светлость, клянусь вам, что у меня ни на минуту не былонамерения оправдываться перед вами! Я готов понести то наказание, какоевашему высокопреосвященству угодно будет наложить на меня. Я слишком малодорожу жизнью, чтобы бояться смерти. - Да, я знаю, вы храбрый человек, - сказал кардинал почти ласковымголосом. - Могу вам поэтому заранее сказать, что вас будут судить и дажеприговорят к наказанию. - Другой человек мог бы ответить вашему высокопреосвященству, что егопомилование у него в кармане, а я только скажу вам: приказывайте, вашасветлость, я готов ко всему. - Ваше помилование? - удивился Ришелье. - Да, ваша светлость, - ответил д'Артаньян. - А кем оно подписано? Королем? Кардинал произнес эти слова с особым оттенком презрения. - Нет, вашим высокопреосвященством. - Мною? Вы что, с ума сошли? - Вы, конечно, узнаете свою руку, ваша светлость. Д'Артаньян подал его высокопреосвященству драгоценную бумагу, которуюАтос отнял у миледи и отдал д'Артаньяну, чтобы она служила ему охраннымлистом. Кардинал взял бумагу и медленно, делая ударение на каждом слове,прочитал: "Все, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и дляблага государства. 5 августа 1628 года. Ришелье". Прочитав эти две строчки, кардинал погрузился в глубокую задумчивость,но не вернул бумагу д'Артаньяну. "Он обдумывает, какой смертью казнить меня, - мысленно решилд'Артаньян. - Но, клянусь, он увидит, как умирает дворянин!" Молодой мушкетер был в отличном расположении духа и готовился геройскиперейти в иной мир. Ришелье в раздумье свертывал и снова разворачивал в руках бумагу.Наконец он поднял голову, устремил свой орлиный взгляд на умное, открытое иблагородное лицо д'Артаньяна, прочел на этом лице, еще хранившем следы слез,все страдания, перенесенные им за последний месяц, и в третий или четвертыйраз мысленно представил себе, какие большие надежды подает этот юноша,которому всего двадцать один год, и как успешно мог бы воспользоваться егоэнергией, его умом и мужеством мудрый повелитель. С другой стороны, преступления, могущество и адский гений миледи не разужасали его. Он испытывал какую-то затаенную радость при мысли, что навсегдаизбавился от этой опасной сообщницы. Кардинал медленно разорвал бумагу, так великодушно возвращеннуюд'Артаньяном. "Я погиб!" - подумал Д'Артаньян. Он низко склонился перед кардиналом, как бы говоря: "Господи, да будет воля твоя!" Кардинал подошел к столу и, не присаживаясь, написал несколько строк напергаменте, две трети которого были уже заполнены: затем он приложил своюпечать. "Это мой приговор, - решил про себя Д'Артаньян. - Кардинал избавляетменя от скучного заточения в Бастилии и от всех проволочек судебногоразбирательства. Это еще очень любезно с его стороны". - Возьмите! - сказал кардинал юноше. - Я взял у вас один открытый листи взамен даю другой. На этой грамоте не проставлено имя, впишите его сами. Д'Артаньян нерешительно взял бумагу и взглянул на нее. Это был указ опроизводстве в чин лейтенанта мушкетеров. Д'Артаньян упал к ногам кардинала. - Ваша светлость, - сказал он, - моя жизнь принадлежит вам,располагайте ею отныне! Но я не заслуживаю той милости, какую вы мнеоказываете: у меня есть три друга, имеющие больше заслуг и болеедостойные... - Вы славный малый, д'Артаньян, - перебил его кардинал и дружескипохлопал по плечу, довольный тем, что ему удалось покорить эту строптивуюнатуру. - Располагайте этой грамотой, как вам заблагорассудится. Толькопомните, что, хотя имя и не вписано, я даю ее вам. - Я этого никогда не забуду! - ответил Д'Артаньян - Вашевысокопреосвященство может быть в этом уверены. Кардинал обернулся и громко произнес: - Рошфор! Кавалер, который, вероятно, стоял за дверью, тотчас вошел. - Рошфор, - сказал кардинал, - перед вами господин Д'Артаньян. Япринимаю его в число моих друзей, а потому поцелуйтесь оба и ведите себяблагоразумно, если хотите сберечь ваши головы. Рошфор и Д'Артаньян, едва прикасаясь губами, поцеловались; кардиналстоял тут же и не спускал с них бдительных глаз. Они вместе вышли из комнаты. - Мы еще увидимся, не так ли, милостивый государь? - Когда вам будет угодно, - подтвердил Д'Артаньян. - Случай не замедлит представиться, - ответил Рошфор. - Что такое? - спросил Ришелье, открывая дверь. Молодые люди тотчас улыбнулись друг другу, обменялись рукопожатиями ипоклонились его высокопреосвященству. - Мы уже стали терять терпение, - сказал Атос. - Вот и я, друзья мои! - ответил д'Артаньян. - Я не только свободен, нои попал в милость. - Вы нам расскажете все? - Сегодня же вечером. Действительно, в тот же вечер Д'Артаньян отправился к Атосу и засталего за бутылкой испанского вина - занятие, которому Атос неукоснительнопредавался каждый день. Д'Артаньян рассказал ему все, что произошло между ним и кардиналом, и,вынув из кармана грамоту, сказал: - Возьмите, любезный Атос, она принадлежит вам по праву. Атос улыбнулся своей ласковой и очаровательной улыбкой. - Друг мой, для Атоса это слишком много, для графа де Ла Фер, - слишкоммало, - ответил он. - Оставьте себе эту грамоту, она ваша. Вы купили ее,увы, дорогой ценой! Д'Артаньян вышел от Атоса и вошел в комнату Портоса. Он застал его перед зеркалом; облачившись в великолепный, богаторасшитый камзол, Портос любовался собой. - А, это вы, любезный друг! - приветствовал он д'Артаньяна. - Как вынаходите, к лицу мне это платье? - Как нельзя лучше, - ответил Д'Артаньян. - Но я пришел предложить вамдругое платье, которое будет вам еще больше к лицу. - Какое же это? - Мундир лейтенанта мушкетеров. Д'Артаньян рассказал Портосу о своем свидании с кардиналом и, вынув изкармана грамоту, сказал: - Возьмите, любезный друг, впишите ваше имя и будьте мне хорошимначальником. Портос взглянул на грамоту и, к великому удивлению д'Артаньяна, отдалее обратно. - Да, это было бы для меня очень лестно, - сказал он, - но мне недолгопришлось бы пользоваться этой милостью. Во время нашей поездки в Бетюнскончался супруг моей герцогини, а потому сундук покойного просится ко мне вруки, и я, любезный друг, женюсь на вдове. Вот видите, я примерял мойсвадебный наряд. Оставьте чин лейтенанта себе, друг мой, оставьте! И он возвратил грамоту д'Артаньяну. Юноша пошел к Арамису. Он застал его перед аналоем; Арамис стоял на коленях, низко склонивголову над раскрытым молитвенником. Д'Артаньян рассказал ему о своем свидании с кардиналом и, в третий развынув из кармана грамоту, проговорил: - Вы наш друг, наш светоч, наш незримый покровитель! Примите этуграмоту. Вы, как никто другой, заслужили ее вашей мудростью и вашимисоветами, неизменно приводившими нас к удаче. - Увы, любезный друг! - вздохнул Арамис. - Наши последние похожденияокончательно отвратили меня от мирской жизни и от военного звания. На этотраз я принял бесповоротное решение: по окончании осады я вступаю в братстволазаристов (). Оставьте себе эту грамоту, д'Артаньян: военная служба какнельзя более подходит вам. Вы будете храбрым и предприимчивымвоеначальником. Д'Артаньян, со слезами признательности на глазах и с радостью во взоре,вернулся к Атосу и по-прежнему застал его за столом; Атос рассматривал насвет лампы последний стакан малаги. - Ну вот, и они тоже отказались! - сказал д'Артаньян. - Да потому, милый друг, что никто не заслуживает этого больше вас. Он взял перо, вписал имя д'Артаньяна и подал ему грамоту. - Итак, у меня не будет больше друзей, - сказал юноша, - и, увы, неостанется ничего, кроме горестных воспоминаний! Он поник головой, и две крупные слезы скатились по его щекам. - Вы молоды, - ответил Атос, - и ваши горестные воспоминания еще успеютсмениться отрадными.
