D. Winchester

Ревность не к чему не обязывает

Глядя на всеобщее безумие, я понимаю, насколько же сильно эти люди сдерживали себя многие-многие годы. Старались выглядеть примерными, заботиться о светлом будущем и каждую минуту подавлять внутри свой личный маленький бунт. А я стала тем рычагом, который заставил их снести каменные стены в подсознании. Стены, которые держали их в постоянном напряжении, заставляя забывать об их желаниях и угождать всем подряд – родителям, учителям, окружающим, которые питали надежды на их счет. Разве можно копить в себе эти отвратительные чувства неудовлетворенности собой и своей жизнью? Ни за что. Последние пару лет я только и делаю, что выпускаю пар, но зато замечательно себя чувствую. Возможно, я немного перегибаю палку (ну, как «немного»), но это позволяет мне пребывать в сравнительно адекватном состоянии, тогда как остальные ученики принялись крушить здание школы.

По всему спортзалу проносятся крики и дикие вопли, столы с закусками разгромлены, а весь пол залит лимонадом, струящимся отовсюду. Меня окружает толпа обезумевших подростков, которых явно не устраивало нынешнее положение вещей, и в их воодушевленном мозгу пульсирует только одно желание восстать. И знаете что? Мне это нравится! Да, черт возьми, мне это нравится! Это я заставила их взбунтоваться, это я устроила весь этот дебош своим вызывающим поведением на сцене. И именно благодаря мне все присутствующие запомнят этот выпускной навсегда. Пусть учителям понадобится валерьянка, полиции – дополнительные наручники, а выпускникам будет стыдно рассказывать такое своим внукам через пятьдесят лет, ведь о таком не вспоминают (да, я оптимистично надеюсь, что хоть кто-то не напьется до полной потери памяти). Но им будет, что вспомнить и за что стыдиться!

Кто-то все-таки принес внушительные запасы выпивки покрепче лимонада, кто-то вовсю продавал дурь, надеясь разжиться деньгами с помощью обезумевших студентов. Да уж, с каждой минутой здесь становится все веселее. Даже серые мышки уже рассыпали повсюду конфетти и ломали школьное имущество, что уж говорить об отпетых хулиганах. Достав из кармана куртки маленькую белую капсулу, я сунула ее в рот, запивая любезно протянутым коньяком прямо из горла бутылки. Глянув на загадочного добродетеля, я увидела перед собой довольно симпатичного шатена, который добродушно улыбнулся. Хм, немного настораживает, ведь обычно мне так не улыбаются. Ухмыляются, скалятся или просто толкают в койку – но не добродушно улыбаются, нет.
– Мэтт, – представился парень, продолжая смотреть мне прямо в глаза. Не оценивать фигуру, не пялиться на грудь, а именно смотреть в глаза. Господи, откуда он такой свалился?
– Дженнифер, – протянула я, недоверчиво разглядывая нового знакомого. Тот лишь издал короткий смешок и улыбнулся еще шире, обнажая свои идеально ровные белоснежные зубы. Вот откуда берутся такие голливудские улыбки, а? Ну не могут же зубы быть такими от природы, не могут, тем более вкупе с такими очешуенными карими глазами и милыми ямочками на щеках!
– Думаю, в этом городе тебе можно вообще никогда не представляться. Может, потанцуем? – спросил он, протягивая мне руку. Ухмыльнувшись, я приняла его приглашение, и Мэтт потянул меня прямо в центр танцпола.
Мы просто танцевали под бешеный ритм звучащей музыки, в то время как окружающие нас ровесники носились по школе, стараясь нанести как можно больший ущерб. Наверное, это вполне может сравниться с пикником на поле битвы. Романтика под свистящими пулями. С течением времени бутылка коньяка все пустела и пустела, делая нас с Мэттом гораздо развязнее и свободнее. Парень уже не пытался казаться паинькой и подходил все ближе, пока не прижался ко мне вплотную. От этого прикосновения я похотливо улыбнулась:
– Кажется, я тебе и правда нравлюсь. Аж бедром это ощущаю, – сказала я, глазами указав на его оттопыренную ширинку. Мэтт лишь ответил что-то неразборчивое и притянул меня к себе, жадно целуя в губы. Господи, ну неужели хоть кто-то нормально целуется, а? Поцелуй не противный, как у Тони, не слишком робкий, как у Каса, а довольно настойчивый, но все же приятный нам обоим. Хотя Кас тоже неплохо целуется для тысячелетнего девственника. Он не заталкивал свой язык мне в рот, давая мне перехватить инициативу, и изо всех сил старался угодить мне... Так, стоп машина, с каких это пор я думаю об ангеле-хранителе перед намечающимся сексом? Пора исправлять ситуацию.

Начало проявляться действие наркотиков, заставляя меня терять самоконтроль, а тут еще и пухлые губы Мэтта со стойким привкусом коньяка, которые все сильнее сводят меня с ума с каждой секундой. Руки нового знакомого уже вовсю блуждают по моему телу, и я выгибаюсь навстречу его теплым ладоням, скользящим по моей талии. Я уж было хотела полностью окунуться в сам процесс, запуская руку в непослушные русые волосы парня, как кто-то рывком отпихивает меня в сторону. Я резко открываю глаза и вижу расплывчатую фигуру отца, прижавшего моего нового ухажера к стене:
– Мать твою, что ты творишь, а?! Этого парня я на сегодня забила! Если в штанах тесно, ищи своего ангелочка – тебе-то он не откажет, а от Мэтта отвали, – верещала я, пытаясь оттащить Винчестера от охреневшего парня. Дин не обратил на мои вопли никакого внимания и, врезав по лицу Мэтту, возмущенно прошипел:
– Что ты здесь устроила? Возомнила себя предводительницей восстания, да?! Посмотри, что вокруг творится, – сказал он, театрально взмахнув руками. – Вся эта хрень на твоей совести, Дженнифер! Сейчас же домой!
Я хотела что-то крикнуть в ответ, но мужчина схватил меня за запястье и потянул к выходу. Не собираясь мириться с подобной участью, я пыталась вырваться, выкрикивая маты через каждое слово, но внезапно остановилась в оцепенении:
– Кас? – почти шепотом произнесла я, обезумевшими глазами рассматривая довольно неожиданную картину. Действительно, это был Кас, причем стоял он вместе с этой девчонкой, Мэг Мастерс. Они увлеченно о чем-то беседовали и все бы ничего, если бы не расстояние между ними, не превышающее и двадцати сантиметров. Еще эта похотливая улыбочка девушки. Знаю я эту улыбку, не понаслышке знаю, сама так же скалюсь, выбирая «жертву на ночь». Внутри что-то сжалось, мешая нормально дышать, и видимо отец это почувствовал. Остановившись, он проследил за моим пустым взглядом и направился прямиком к сладкой парочке, что-то недовольно бурча себе под нос.
– Какого хрена, подонок крылатый?! – взревел Дин, хватая Кастиэля за воротник рубашки. Сказать, что мой отец был взбешен не на шутку – не сказать ничего. – Ты должен был охранять ее от всяких глупостей, наркотиков и постоянного траха. Что мы имеем в итоге? Я вылавливаю Джен из объятий какого-то пьяного ублюдка, она опять обдолбалась, а ты тут со старшеклассницей флиртуешь?! Я из тебя всю дурь выбью, аж перья повылетают, если с моей дочерью что-то случится!
– Дин, я могу все объяснить. Успокойся, пожалуйста, – проговорил Кас, беспомощно барахтаясь в сильных руках Винчестера. Странно, со своей силой он мог отправить того в Антарктиду или хотя бы нокаутировать, но не смеет даже шелохнуться. Я бездумно разглядывала разноцветные блики, мерцающие на испуганном лице ангела, иногда переводя взгляд на отца. Буквально кожей я чувствовала на себе насмешливый взгляд Мэг, но боялась, что расцарапаю ей лицо, если встречусь с ней глазами. Беспричинная ярость накатывала на меня, стоило только подумать о том, как мило она щебетала с Кастиэлем пару минут назад. Как он посмел флиртовать с кем-то за моей спиной? Нет, она даже прикоснуться к нему не посмеет, иначе я лично размажу ее по асфальту возле дома. Будет знать, как соваться к моему ангелу. Подождите, моему ангелу? Да, именно моему! Будем считать, что я его приватизировала и запатентовала, поэтому имею полное право сожрать кого угодно за посягательство на мою собственность.
– Плевать я хотел на твои объяснения, пернатый. Еще один подобный финт ушами – Чистилище покажется тебе дорогущим курортом. Уяснил?

Я пыталась вслушиваться в разговор мужчин, но вдруг все окружающее пространство слилось в одно огромное разноцветное пятно, пульсирующее с грохотом музыки. Глаза перестали различать контуры объектов, все, что я видела – лишь пляшущие блики. Голоса стихали, словно доносились из другой комнаты, и мое сознание перестало воспринимать действительность. Ноги резко подкосились, и я рухнула на пол, теряя сознание. Такое странное ощущение – я все еще здесь, в реальном мире, но постепенно погружаюсь в темноту, прекращая слышать, видеть и чувствовать что либо. Полная отрешенность.

Сон. Легкий и приятный, как послеобеденная дрема. Мне хорошо и спокойно, как не было уже давно. Зачастую мне снятся кошмары, либо я проваливаюсь в тяжелый сон, после которого не остается ни единого воспоминания о ночных грезах. И вдруг меня пренеприятнейшим образом выдергивают обратно – обливают холодной водой. Возвращается полная палитра звуков и красок, в ушах гремит музыка, доносящаяся из огромных колонок, грозя повредить барабанные перепонки. Недовольно фыркнув, я открыла глаза и первым делом увидела рядом с собой встревоженного отца. Он сидел рядом со мной на полу и ласково поглаживал по мокрым взъерошенным волосам.
– Все хорошо, Дженнифер. Уже все хорошо, – твердил он, загрубелой ладонью стирая с моих щек капли воды. Я резко села, от чего голова снова закружилась, но все же я осталась в сознании. Неподалеку стоял смущенный Кастиэль, всем своим видом демонстрировавший искренне раскаяние, хотя наверняка и сам не понимал, что же такого противозаконного он сделал. Честно говоря, я и сама не могла точно сказать, почему так злилась, но желание надавать пернатому пощечин было так же велико, как и необходимость уменьшить количество волос на голове Мэг. – Ты сможешь идти сама?

Я неуверенно покачала головой, и тогда Винчестер аккуратно подхватил меня на руки. Я лишь крепко прижалась к нему, обнимая за шею и цепляясь непослушными пальцами за рубашку. Хотелось просто почувствовать себя в безопасности, отгородиться от целого мира, зная, что отец защитит от любой возможной угрозы, даже от моего собственного ангела-хранителя, который так и остался стоять в зале, полном обезумевших подростков, глядя нам вслед. В глазах стояли предательские слезы, готовые в любой момент вырваться на свободу, демонстрируя всем желающим мою слабость. Но я не могла этого допустить, не могла показаться сломленной в присутствии других людей. Не знаю, что заставляло меня плакать – Мэг и Кастиэль, которые слишком неприкрыто флиртовали прямо на моих глазах, или все же такая искренняя забота со стороны отца, которой мне так не хватало в детстве. Пусть его и не было рядом на протяжении долгих лет, но сейчас он здесь, рядом со мной, терпит все это дерьмо, исходящее от меня непрерывным потоком. И как бы я не стремилась доказать обратное, я все же любила его. Всем своим сердцем.

Через полчаса мы все же добрались до дома, и Дин оставил меня наедине с собой в моей комнате. Он не лез с расспросами и нотациями, а просто дал возможность успокоиться, не устраивая сеанс родительской психотерапии. Хотелось просто провалиться в сон, но нужно было хотя бы умыться и снять с себя изорванную одежду, прощаясь с оторвой Винчестер и снова становясь Дженни, плаксивой и беззащитной перед этим отвратительным миром. Стоя перед зеркалом в ванной, я и сама удивлялась своему явному сходству с проституткой – короткое красное платье с драным подолом, дырявые чулки и, конечно же, напрочь испорченный макияж. Осталась лишь размазанная подводка, темными кругами лежащая под обезумевшими зелеными глазами, ставшими еще ярче и больше на фоне побелевшей кожи лица, казавшейся почти полупрозрачной. Да уж, я скорее была похожа не на проститутку, а на ее восставший призрак, жаждущий мести. Смыв темные потеки с лица, я тщетно старалась поправить спутавшиеся волосы и, бросив попытки, вернулась в комнату. Натянув короткую ночную рубашонку, я настежь открыла окна, впуская в помещение холодное дыхание майского ветра. Оно приятно охлаждало разгоряченную кожу и вносило какой-то порядок в хаос, царивший у меня в голове. Слишком странный вечер, через край переполненный событиями. Мысли путались, и я соскакивала с одного воспоминания на другое: гордое дефиле в шикарном платье, медленный танец с пернатым, задний двор школы, гляделки Кастиэля и Мэг, коронация, перевоплощение, бунт, Мэтт, отец, флирт ангела и этой малолетней пигалицы... Ах да, еще и наш поцелуй с Касом. Странно, что об этом я забыла, словно мозг нарочно вытесняет именно это воспоминание. Ну что ж, идти наперекор мозгам – любимое занятие всех поколений Винчестеров, так что не будем нарушать семейную традицию. Я попыталась вспомнить все до единой детали: каждое прикосновение, запах его кожи, податливые мягкие губы и горячее дыхание. Я вспоминала каждую мелочь, стараясь воссоздать все в точности, сама не зная зачем. Никогда я так трепетно не относилась к каким-то поцелуям, тем более наигранным и ненастоящим. Каждый раз, когда я целовала ангела, был неправильным, вынужденным – мною руководила либо похоть, либо уязвленное самолюбие. Хотя подождите, какого черта меня вообще это волнует?! Кас ведь всего лишь мой ангел-хранитель, друг, ничего более, так почему меня тревожит «правильность» наших случайных поцелуев? Так, Винчестер, ты пьяна, пора спать, а то так и до сокрушительного самоедства недалеко.
– Дин рассказал мне, почему ты так расстроилась, – раздалось за моей спиной. Я вздрогнула, но оборачиваться не стала, ибо недостоин. Вот какая я гордая, особенно после бутылки коньяка!
– Ну, так просвети и меня заодно, поскольку не открылась мне мудрость сия, – огрызнулась я тоном магистра Йоды, нервно теребя рубашку.
– Ты ревнуешь меня к Мэг? – невинно спросил Кас, подходя немного ближе. От неожиданности вопроса я поперхнулась и, оправившись, как можно более равнодушно ответила:
– Для того, чтобы ревновать, нужно сначала полюбить.
– Об этом Дин мне тоже сказал. А еще сказал, что умирать я буду очень медленно. Поэтому я и спросил тебя, думая, что ты... – ангел немного замялся, пытаясь подобрать нужные слова, а я почувствовала, как он краснеет. В общем-то, как и я сама. Мои щеки запылали, и я гневно прошипела, сжав руки в кулаки настолько сильно, что костяшки пальцев стали мертвенно-белыми:
– Убирайся вон! Слетай к своей пигалице, а со мной не смей так разговаривать, слышишь?! – голос отчаянно срывался на крик, и я сдерживала себя из последних сил, чтобы не заорать на весь дом. Позади меня послышался глубокий вздох и приглушенный хлопок крыльев. Я обессилено сползла по стене на пол и зарыдала во весь голос. Слезы душили меня и обжигали щеки и шею, а в голове пульсировали навязчивые мысли о моем собственном идиотизме. Я прогнала его, накричала, обвинила в какой-то ерунде. А он ушел. Ушел, не сдержав обещание всегда быть рядом.