На ночь все остались у Сириуса, решив, что расходиться по домам уже не имеет смысла. Только Регулус вернулся на площадь Гриммо, сказав, что не хочет надолго оставлять мать. До этого у них был с Сириусом долгий разговор наедине, и Регулус умудрился добиться согласия брата навестить Вальбургу и попытаться помириться. Пожалуй, решающим аргументом стали слова:
- Она очень сдала после смерти отца, без нашей поддержки она просто угаснет в этом фамильном склепе.
Сириус вздохнул и кивнул. Регулус едва заметно улыбнулся - он всегда знал, как можно воздействовать на брата.
Утром Марлин проснулась рано, привыкнув за последний месяц жить по режиму ребенка. Сонно потянувшись, она успела подумать, что скоро проснется Милли и надо будет вставать, как вдруг вспомнила, что произошло накануне. Марлин распахнула глаза, чтобы увидеть сладко спящего рядом Сириуса. Длинная прядь черных волос упала ему на лицо, и Марлин осторожно отвела ее назад, ласково проведя пальцами по щеке. Сириус улыбнулся во сне, и душа замерла от непередаваемого счастья. Как же она жила все это время без него? Небо за окном хмурилось, готовое разразиться дождем, но Марлин казалось, что все в их спальне сияет особым светом, заставляющим ярко играть краски и наполняющим сердце такой легкостью, что кажется, вот-вот взлетишь.
От созерцания спящего любимого Марлин отвлекла захныкавшая Милли. Накинув домашнюю мантию, она взяла дочку на руки, чтобы покормить, закончив с чем и укачав Милли, спустилась на кухню - скоро проснутся ребята, и всю эту банду тоже надо накормить. Однако делать ничего не пришлось: вставшая еще раньше мама уже обо все позаботилась. Марлин оставалось только наслаждаться этим утром - самым чудесным утром в ее жизни - медленно потягивая кофе. Она чувствовала себя так, будто заново родилась.
- Так радостно снова видеть тебя счастливой, дорогая, - тихо произнесла мама, задумчиво и нежно глядя на ее сияющее лицо.
И Марлин подумала, что ей тоже нелегко было все это время: страдания детей - самая страшная мука для матери. За неполный месяц своего материнства она уже успела это понять и почувствовать.
- Спасибо, мам, - Марлин благодарно улыбнулась, слегка сжав ее ладонь.
Как ни странно, первым проснулся Сириус. Он неслышно вошел в гостиную, когда Марлин, стоя у окна, задумчиво наблюдала за тем, как легкий весенний дождик стучит по земле, по молодой листве, по крышам домов. Все-таки анимагические сущности сильно влияли на ребят: если Джеймс топал так, словно и в человеческом облике у него были копыта, то Сириус всегда ходил мягко и бесшумно. Даже в ботинках. А уж тем более когда был босиком, как сейчас.
Сириус обнял Марлин сзади за талию и поцеловал в шею, заставив сладко замереть в его объятиях. Как же она соскучилась по таким вот утрам, по его поцелуям и нежному шепоту на ухо, по веселой улыбке и сияющим синим глазам - сияющим особым светом, предназначенным только ей!
- Твои привычки изменились, - произнесла она некоторое время спустя, - раньше ты не вставал в такую рань, да еще и без посторонней помощи.
Сириус хмыкнул:
- Все меняется.
Она мягко повернулась в его объятиях, чтобы вглядеться в такое родное красивое лицо. Было в его тоне что-то странное, но задуматься об этом Сириус ей не дал, жадно поцеловав ее - все мысли тут же вылетели из головы. От этого занятия их отвлекло ироничное покашливание. Марлин вздрогнула и, покраснев, отстранилась от мужа. С явным сожалением выпустив ее из объятий, Сириус повернулся к ухмыляющемуся Джеймсу:
- Сохатый, а в глаз?
Тот ни капли не смутился:
- Я, конечно, понимаю, что у вас второй медовый месяц и все такое...
И тут же с хохотом отпрыгнул в сторону, когда в него полетела вышитая подушка с дивана. Вот как могут люди, столько пережившие, оставаться такими мальчишками! Марлин с широкой улыбкой наблюдала за их беготней. А уж когда к ним присоединился Ремус, в которого - совершенно случайно - попала подушка, когда он вошел в гостиную, чтобы узнать, что здесь происходит, на мгновение возникло чувство, что они вернулись в школу. Парни, смеясь, носились друг за другом, точно дети, а Марлин, тоже увлеченная атмосферой беспечной радости, принялась их подбадривать и делать ставки.
Веселье прервала Лили, погнавшая всех завтракать, опять же как это бывало в Хогвартсе. При всем ее суровом виде а ля МакГонагалл, было заметно, что она едва сдерживает улыбку.
