Майор Кавальканти.
Ни граф, ни Батистен не лгали, сообщая Альберу о визите луккского майора, из-за которого Монте-Кристо отклонил приглашение на обед.
Только что пробило семь часов, и прошло уже два часа с тех пор, как Бертуччо, исполняя приказание графа, уехал в Отейль, когда у ворот остановился извозчик, и словно сконфуженный, немедленно отъехал, высадив человека лет пятидесяти двух, облаченного в один из тех зеленых сюртуков с черными шнурами, которые, по-видимому, никогда не переведутся в Европе. На приехавшем были также широкие синие суконные панталоны, высокие, еще довольно новые, хоть и несколько тусклые сапоги на слишком, пожалуй, толстой подошве, замшевые перчатки, шляпа, напоминающая головной убор жандарма, и черный воротник с белой выпушкой, который можно было бы принять за железный ошейник, если бы владелец не носил его по доброй воле. Личность в таком живописном костюме позвонила у калитки, осведомилась, живет ли в доме № 30 по авеню Елисейских полей граф Монте-Кристо, и, после утвердительного ответа привратника, вошла в калитку, закрыла ее за собой и направилась к крыльцу.
Батистен, заранее получивший подробное описание внешности посетителя и ожидавший его в вестибюле, узнал его по маленькой острой голове, седеющим волосам и густым белым усам, - и не успел тот назвать себя расторопному камердинеру, как уже о его прибытии было доложено Монте-Кристо.
Чужестранца ввели в самую скромную из гостиных. Граф уже ожидал его там и, улыбаясь, пошел ему навстречу.
- А, любезный майор, - сказал он, - добро пожаловать. Я вас ждал.
- Неужели? - спросил приезжий из Лукки. - Ваше сиятельство меня ждали?
- Да, я был предупрежден, что вы явитесь ко мне сегодня в семь часов.
- Что я к вам явлюсь? Предупреждены?
- Вот именно.
- Тем лучше; по правде говоря, я боялся, что забудут принять эту предосторожность.
- Какую?
- Предупредить вас.
- О нет!
- Но вы уверены, что не ошибаетесь?
- Уверен.
- Ваше сиятельство сегодня в семь часов ждали именно меня?
- Именно вас. Впрочем, мы можем проверить.
- Нет, если вы меня ждали, - сказал приезжий из Лукки, - тогда не стоит.
- Но почему же? - возразил Монте-Кристо.
Приезжий из Лукки, казалось, слегка встревожился.
- Послушайте, - сказал Монте-Кристо, - ведь вы маркиз Бартоломео Кавальканти?
- Бартоломео Кавальканти, - обрадованно повторил приезжий из Лукки, - совершенно верно.
- Отставной майор австрийской армии?
- Разве я был майором? - робко осведомился старый воин.
- Да, - сказал Монте-Кристо, - вы были майором. Так называют во Франции тот чин, который вы носили в Италии.
- Хорошо, - ответил приезжий из Лукки, - мне-то, вы понимаете, безразлично...
- Впрочем, вы приехали сюда не по собственному побуждению, - продолжал Монте-Кристо.
- Ну еще бы!
- Вас направили ко мне?
- Да.
- Добрейший аббат Бузони?
- Да, да, - радостно воскликнул майор.
- И вы привезли с собой письмо?
- Вот оно.
- Ну, вот видите! Давайте сюда!
И Монте-Кристо взял письмо, распечатал его и прочел. Майор смотрел на графа выпученными, удивленными глазами; взгляд его с любопытством окидывал комнату, но неизменно возвращался к ее владельцу.
- Так оно и есть... аббат пишет... «майор Кавальканти, знатный луккский патриций, потомок флорентийских Кавальканти, - продолжал, пробегая глазами письмо, Монте-Кристо, - обладающий годовым доходом в полмиллиона...»
Монте-Кристо поднял глаза от письма и отвесил поклон.
- Полмиллиона! - сказал он. - Черт возьми, дорогой господин Кавальканти!
- Разве там написано полмиллиона? - спросил приезжий из Лукки.
- Черным по белому: так оно, несомненно, и есть; аббат Бузони лучше, чем кто бы то ни было, осведомлен о всех крупных состояниях в Европе.
- Что ж, пусть будет полмиллиона, - сказал приезжий из Лукки, - но, честное слово, я не думал, что цифра будет так велика.
- Потому что ваш управляющий вас обкрадывает; что поделаешь, дорогой господин Кавальканти, это наш общий удел!
- Вы открыли мне глаза, - серьезно заметил приезжий из Лукки, - придется прогнать негодяя.
Монте-Кристо продолжал:
- «Для полного счастья ему недостает только одного».
- Боже мой, да! Только одного! - сказал со вздохом приезжий из Лукки.
- «Найти обожаемого сына».
- Обожаемого сына!
- «Похищенного в детстве врагом его благородной семьи или цыганами».
- В пятилетнем возрасте, сударь! - сказал с тяжким вздохом приезжий из Лукки, возводя глаза к небу.
- Несчастный отец! - сказал Монте-Кристо. Потом продолжал читать: - «Я вернул ему надежду, я вернул ему жизнь, граф, сообщив, что вы можете помочь ему найти сына, которого он тщетно ищет вот уже пятнадцать лет».
Приезжий из Лукки взглянул на Монте-Кристо с каким-то смутным беспокойством.
- Я могу это сделать, - ответил Монте-Кристо.
Майор выпрямился.
- А, - сказал он, - значит, все в письме оказалось правдой?
- Неужели вы сомневались в этом, дорогой господин Бартоломео?
- Нет, нет, ни одной минуты! Что вы! Такой серьезный человек, в духовном сане, как аббат Бузони, не позволил бы себе подобной шутки, но вы еще не все прочли, ваше сиятельство.
- Ах да, - сказал Монте-Кристо, - имеется еще приписка.
- Да... - повторил приезжий из Лукки, - приписка...
- «Чтобы не затруднять майора Кавальканти переводом денег из одного банка в другой, я посылаю ему на путевые расходы чек на две тысячи франков и перевожу на него сумму в сорок восемь тысяч франков, которую вы оставались мне должны».
Майор с видимой тревогой следил за чтением этой приписки.
- Так, - сказал граф.
- Он сказал мне, - пробормотал приезжий из Лукки. - Так что... граф... - продолжал он.
- Так что? - спросил Монте-Кристо.
- Так что приписка...
- Что приписка?..
- Принята вами так же благосклонно, как и все письмо?
- Разумеется. У нас свои счеты с аббатом Бузони; я в точности не помню, должен ли я ему именно сорок восемь тысяч ливров, но несколько лишних ассигнаций в ту или другую сторону нас не обеспокоят. А что, вы придавали большое значение этой приписке, дорогой господин Кавальканти?
- Должен вам признаться, - отвечал приезжий из Лукки, - что, вполне доверяя подписи аббата Бузони, я не запасся другими деньгами; так что, если бы мои надежды на эту сумму не оправдались, я оказался бы в Париже в очень затруднительном положении.
- Полно, разве такой человек, как вы, может где-либо попасть в затруднительное положение? - сказал Монте-Кристо.
- Но если никого не знаешь... - заметил приезжий из Лукки.
- Зато вас все знают.
- Да, меня знают, так что...
- Я вас слушаю, дорогой господин Кавальканти.
- Так что вы вручите мне эти сорок восемь тысяч ливров?
- По первому вашему требованию.
Майор вытаращил глаза от изумления.
- Да присядьте же, пожалуйста, - сказал Монте-Кристо, - право, я не знаю, что со мной... Я держу вас на ногах уже четверть часа.
- Помилуйте!
Майор придвинул кресло и сел.
- Разрешите что-нибудь предложить вам, - сказал граф, - рюмку хереса, портвейна, аликанте?
- Аликанте, если позволите; это мое любимое вино.
- У меня найдется отличное. И кусочек бисквита, не правда ли?
- И кусочек бисквита, раз уж вы настаиваете.
Монте-Кристо позвонил. Явился Батистен.
Граф подошел к нему.
- Ну что?.. - тихо спросил он.
- Молодой человек уже здесь, - ответил так же тихо камердинер.
- Отлично; куда вы его провели?
- В голубую гостиную, как велели ваше сиятельство.
- Превосходно. Подайте бутылку аликанте и бисквиты.
Батистен вышел.
- Право, сударь, - заметил приезжий из Лукки, - я очень смущен, что доставляю вам столько хлопот.
- Ну что вы! - сказал Монте-Кристо.
Батистен вернулся, неся вино, рюмки и бисквиты.
Граф наполнил одну рюмку, а в другую налил только несколько капель того жидкого рубина, который заключала в себе бутылка, вся покрытая паутиной и прочими признаками, красноречивее свидетельствующими о возрасте вина, чем морщины о годах человека.
Майор не ошибся в выборе: он взял полную рюмку и бисквит.
Граф приказал Батистену поставить поднос рядом с гостем, который сначала едва пригубил вино, потом сделал одобрительную гримасу и осторожно обмакнул в рюмку бисквит.
- Итак, сударь, - сказал Монте-Кристо, - вы жили в Лукке, были богатым человеком, благородного происхождения, пользовались всеобщим уважением, у вас было все, чтобы быть счастливым?
- Все, ваше сиятельство, - отвечал майор, поглощая бисквит, - решительно все.
- И для полного счастья вам недоставало только одного?
- Только одного, - ответил приезжий из Лукки.
- Найти вашего сына?
- Ах, - сказал почтенный майор, беря второй бисквит, - этого мне очень не хватало.
Он поднял глаза к небу и сделал попытку вздохнуть.
- Теперь скажите, дорогой господин Кавальканти, - сказал Монте-Кристо, - что это за сын, о котором вы так тоскуете? Ведь мне говорили, что вы холостяк.
- Все это думали, - отвечал майор, - и я сам...
- Да, - продолжал Монте-Кристо, - и вы сами не опровергали этого слуха. Грех юности, который вы хотели скрыть.
Приезжий из Лукки выпрямился в своем кресле, принял самый спокойный и почтенный вид и при этом скромно опустил глаза - не то для того, чтобы чувствовать себя увереннее, не то, чтобы помочь своему воображению; в то же время он исподлобья поглядывал на графа, чья застывшая на губах улыбка свидетельствовала все о том же доброжелательном любопытстве.
- Да, сударь, - сказал он, - я хотел скрыть эту ошибку.
- Не ради себя, - сказал Монте-Кристо, - мужчинам это не ставится в вину.
- Нет, разумеется, не ради себя, - сказал майор, с улыбкой качая головой.
- Но ради его матери, - сказал граф.
- Ради его матери! - воскликнул приезжий из Лукки, принимаясь за третий бисквит. - Ради его бедной матери!
- Да пейте же, пожалуйста, дорогой господин Кавальканти, - сказал Монте-Кристо, наливая гостю вторую рюмку аликанте. - Волнение душит вас.
- Ради его бедной матери! - прошептал приезжий из Лукки, пытаясь силой воли воздействовать на слезную железу, дабы увлажнить глаза притворной слезой.
- Она принадлежала, насколько я помню, к одному из знатнейших семейств в Италии?
- Патрицианка из Фьезоле, граф!
- И ее звали?..
- Вы желаете знать ее имя?
- Бог мой, - сказал Монте-Кристо, - можете не говорить; оно мне известно.
- Вашему сиятельству известно все, - сказал с поклоном приезжий из Лукки.
- Олива Корсинари, не правда ли?
- Олива Корсинари!
- Маркиза?
- Маркиза!
- И, несмотря на противодействие семьи, вам в конце концов удалось жениться на ней?
- В конце концов удалось.
- И вы привезли с собой все необходимые документы? - продолжал Монте-Кристо.
- Какие документы? - спросил приезжий из Лукки.
- Да ваше брачное свидетельство и метрику сына.
- Метрику сына?
- Метрику Андреа Кавальканти, вашего сына; разве его зовут не Андреа?
- Кажется, да, - сказал приезжий из Лукки.
- То есть как это кажется?
- Видите, я не смею этого утверждать, он так давно исчез.
- Вы правы, - сказал Монте-Кристо. - Но документы у вас с собой?
- Граф, я должен вам с прискорбием заявить, что, не будучи предупрежден о необходимости запастись этими документами, я не позаботился взять их с собою.
- Черт возьми! - сказал Монте-Кристо.
- Разве они так нужны?
- Необходимы!
Приезжий из Лукки почесал лоб.
- A, per Вассо! - сказал он. - Необходимы!
- Разумеется, а вдруг здесь возникнут какие-нибудь сомнения в том, действителен ли ваш брак, законно ли рождение вашего сына?
- Вы правы, могут возникнуть сомнения.
- Вашему сыну это было бы крайне неприятно.
- Это было бы для него роковым ударом.
- Из-за этого он может потерять великолепную невесту.
- О, peccato![47]
- Во Франции, понимаете ли, на это смотрят строго; здесь нельзя, как в Италии, пойти к священнику и заявить: «Мы любим друг друга, повенчайте нас». Во Франции установлен гражданский брак, а для совершения гражданского брака нужны документы, удостоверяющие личность.
- Вот беда, у меня нет этих документов.
- Хорошо, что они есть у меня, - сказал Монте-Кристо.
- У вас?
- Да.
- Они у вас есть?
- Есть.
- Вот уж действительно, - сказал приезжий из Лукки, который, видя, что отсутствие бумаг лишает его путешествие всякого смысла, испугался, как бы это упущение не вызвало затруднений в вопросе о сорока восьми тысячах, - вот уж действительно это большое счастье. Да, - продолжал он, - это большое счастье: ведь я об этом и не подумал.
- Еще бы, охотно вам верю; обо всем не подумаешь. Но на ваше счастье, аббат Бузони об этом подумал.
- Уж этот милый аббат!
- Предусмотрительный человек.
- Замечательный человек, - сказал приезжий из Лукки, - и он вам переслал их?
- Вот они.
Приезжий из Лукки в знак восхищения молитвенно сложил руки.
- Вы венчались с Оливой Корсинари в церкви Святого Павла в Монте-Каттини; вот удостоверение священника.
- Да, действительно, вот оно, - сказал майор, с удивлением разглядывая бумагу.
- А вот свидетельство о крещении Андреа Кавальканти, выданное священником в Саравецце.
- Все в порядке, - сказал майор.
- В таком случае возьмите эти бумаги, мне они не нужны; передайте их вашему сыну, у него они будут в сохранности.
- Еще бы!.. Если бы он их потерял...
- Да? Если бы он их потерял? - спросил Монте-Кристо.
- Ну, пришлось бы писать туда, - сказал приезжий из Лукки, - и очень долго доставать новые.
- Да, это было бы трудно, - сказал Монте-Кристо.
- Почти невозможно, - ответил приезжий из Лукки.
- Я очень рад, что вы понимаете ценность этих документов.
- Я считаю, что они просто неоценимы.
- Теперь, - сказал Монте-Кристо, - что касается матери молодого человека...
- Что касается матери молодого человека... - с беспокойством повторил майор.
- Что касается маркизы Корсинари...
- Боже мой! - сказал приезжий из Лукки, под ногами которого вырастали все новые препятствия, - неужели она может понадобиться?
- Нет, - сказал Монте-Кристо. - Впрочем, ведь она...
- Да, да... она...
- Отдала дань природе...
- Увы, да, - подхватил приезжий из Лукки.
- Я это знал, - продолжал Монте-Кристо, - уже десять лет, как она умерла.
- И я все еще оплакиваю ее смерть, - сказал приезжий из Лукки, вытаскивая из кармана клетчатый платок и вытирая сначала левый глаз, а затем правый.
- Что поделаешь, - сказал Монте-Кристо, - все мы смертны. Теперь вы понимаете, дорогой господин Кавальканти, что во Франции не к чему говорить о том, что вы были пятнадцать лет в разлуке с сыном. Все эти истории с цыганами, которые крадут детей, у нас не в моде. Он у вас воспитывался в провинциальном коллеже, а теперь вы желаете, чтобы он завершил свое образование в парижском свете. Поэтому вы и покинули Виа-Реджо, где вы жили после смерти вашей жены. Этого будет вполне достаточно.
- Вы так полагаете?
- Конечно.
- Тогда все прекрасно.
- Если бы откуда-нибудь возникли слухи об этой разлуке...
- Что же я тогда скажу?
- Что вероломный воспитатель, продавшийся врагам вашей семьи...
- То есть этим Корсинари?
- Конечно... похитил ребенка, чтобы ваш род угас.
- Правильно, ведь он единственный сын.
- А теперь, когда мы обо всем сговорились, когда вы освежили ваши воспоминания и они уже вас не подведут, вы, надеюсь, догадываетесь, что я приготовил вам сюрприз?
- Приятный? - спросил приезжий из Лукки.
- Я вижу, - сказал Монте-Кристо, - что нельзя обмануть глаз и сердце отца.
- Гм! - пробормотал майор.
- Кто-нибудь уже проговорился вам или, вернее, вы догадались, что он здесь?
- Кто здесь?
- Ваше дитя, ваш сын, ваш Андреа.
- Я догадался, - ответил приезжий из Лукки с полным хладнокровием. - Так он здесь?
- Здесь, рядом, - сказал Монте-Кристо, - когда мой камердинер приходил сюда, он доложил мне о нем.
- Превосходно! Превосходно! - сказал майор, расправляя при каждом возгласе петлицы своей венгерки.
- Дорогой господин Кавальканти, - сказал Монте-Кристо, - ваше волнение мне понятно. Надо дать вам время прийти в себя; кроме того, я хотел бы приготовить к этой счастливой встрече и молодого человека, который, я полагаю, обуреваем таким же нетерпением, как и вы.
- Не сомневаюсь, - сказал Кавальканти.
- Ну так вот, через каких-нибудь четверть часа мы предстанем перед вами.
- Так вы приведете его ко мне? Вы так добры, что хотите сами мне его представить?
- Нет, я не хочу становиться между отцом и сыном; но не беспокойтесь: даже если бы голос крови безмолвствовал, вы не сможете ошибиться: он войдет в эту дверь. Это красивый молодой человек, белокурый, пожалуй, даже слишком белокурый, с приятными манерами; впрочем, вы сами увидите.
- Кстати, - сказал майор, - я, знаете ли, взял с собой только две тысячи франков, которые я получил через посредство добрейшего аббата Бузони. Часть из них я потратил на дорогу, и...
- И вам нужны деньги... это вполне естественно, дорогой господин Кавальканти. Вот вам для ровного счета восемь тысячефранковых билетов.
Глаза майора засверкали, как карбункулы.
- Значит, за мной еще сорок тысяч франков, - сказал Монте-Кристо.
- Может быть, ваше сиятельство желает получить расписку? - спросил майор, пряча деньги во внутренний карман своей венгерки.
- Зачем? - сказал граф.
- Да как оправдательный документ при ваших расчетах с аббатом Бузони.
- Вы дадите мне общую расписку, когда получите остальные сорок тысяч франков. Между честными людьми эти предосторожности излишни.
- Да, верно, между честными людьми, - сказал майор.
- Еще одно слово, маркиз.
- К вашим услугам.
- Вы разрешите мне дать вам небольшой совет?
- Еще бы! Прошу вас!
- Было бы неплохо, если бы вы расстались с этим сюртуком.
- В самом деле? - сказал майор, не без самодовольства оглядывая свое одеяние.
- Да, такие еще носят в Виа-Реджо, но в Париже, несмотря на всю свою элегантность, этот костюм уже давно вышел из моды.
- Это досадно, - сказал приезжий из Лукки.
- Ну, если он вам так нравится, вы его опять наденете при отъезде.
- Но что же я буду носить?
- То, что найдется у вас в чемоданах.
- Как в чемоданах? У меня с собой только дорожный мешок.
- При вас, разумеется. Какой смысл затруднять себя лишними вещами? К тому же старый воин любит ходить налегке.
- Вот потому-то...
- Но вы человек предусмотрительный и отправили свои вещи вперед. Они вчера прибыли в гостиницу Принцев, на улице Ришелье, где вы заказали себе помещение.
- Значит, в чемоданах?..
- Я полагаю, вы распорядились, чтобы ваш камердинер уложил в них все необходимое: штатское платье, мундиры. В особо торжественных случаях надевайте мундир, это очень эффектно. Не забывайте ордена. Во Франции над ними посмеиваются, но все-таки носят.
- Прекрасно, прекрасно, прекрасно! - сказал майор, все более и более изумляясь.
- А теперь, - сказал Монте-Кристо, - когда ваше сердце закалено для глубоких волнений, приготовьтесь, господин Кавальканти, увидеть вашего сына Андреа.
И, с обворожительной улыбкой поклонившись восхищенному майору, Монте-Кристо исчез за портьерой.
