The Degradation

Или нет

  Песня: Anthem Lights - Just The Way You Are

Лёжа на не слишком прибранном полу моей комнаты, мы смотрим друг на друга, и никто из нас и не думает вставать. Я опять потерялся в его взгляде, и ничего больше не имеет значения. И я понимаю, как же сильно не хочу, чтобы это когда-нибудь прекращалось. Такое чувство, что если я не буду забывать собственное имя, смотря в его глаза, то жизнь потеряет смысл. Его руки всё ещё на мне, пальцы гладят кожу, и атмосфера снова меняется.

- Гарри, а ты...

- Да?

- У тебя, эм, ну...было много..?

И я замолкаю, краснея. Мне неудобно спрашивать у него такое, но мне, чёрт возьми, нужно знать со сколькими людьми он спал. Больше ли у него опыта, чем у меня. Кажется, он понял, что я хотел сказать, и отрицательно качает головой.

- Нет, - он опускает взгляд на свои пальцы, проводя ими по моей руке. - Ты будешь вторым. У меня была только Саманта.

Он закусывает губу и снова смотрит мне в глаза, прежде чем повторить: «Ты будешь вторым». У меня перехватывает дыхание, и я даже непроизвольно открываю рот. То есть... вы его видели вообще? Да я сам был свидетелем того, как официантка чуть не вывалила на него свою грудь просто потому, что он ей улыбнулся. Он не мог спать только с одним человеком. Он слишком шикарен.
Но ведь это правда. Если в мире есть один человек, который не будет врать о своих похождениях, то это - Гарри Стайлс. А самое ужасное - что я всегда знал это. Просто до последнего надеялся, что ошибаюсь. Но нет, он слишком уважает себя, чтобы трахать всё, что движется. В отличие от меня.

ЛАДНО, не нужно было задавать этот вопрос, потому что я ещё никогда не чувствовал себя настолько жалким. Он собирается спросить у меня то же самое. А я лучше умру, чем отвечу.

- Нет, заткнись. Даже не спрашивай.

И я пытаюсь встать. Но поскольку наши ноги переплетены, а я идиот, то он лишь сильнее притягивает меня к себе, улыбаясь уголками губ.

- Почему?

- Потому что.

У меня наконец-то получается встать.

- Их было так много?

Я его сейчас убью. Нет, правда, что за чёртову насмешку я слышу в его тоне? Громко падаю на кровать, зарываясь лицом в подушку. Только вот он идёт за мной.

- Заткнись.

Он ложится рядом, но я отказываюсь смотреть на него. Он смеётся. Так, давайте занесём тактичность в список его врагов.

- Ну же, скажи.

- Отвали.

Он снова смеётся, и я бросаю в него подушку.

- Я могу угадать, если хочешь.

- Нет.

- Сто?

Что?! Резко поднимаю голову, широко раскрываю глаза.

- Сто? Ты с ума сошёл? Я же не робот.

- Так сколько же?

- Не знаю, я никогда не считал.

- Врунишка.

И я попытался что-то неразборчиво пробормотать в подушку, надеясь списать всё на его плохой слух. Не сработало. И, как можно крепче закрыв глаза, я накрываю голову ещё одной подушкой.

- Восемьдесят.

Какого чёрта он опять смеётся?! Это не смешно. Я чувствую себя очень, очень жалким. Поэтому, когда он пытается обнять меня, я лишь напрягаюсь и что-то бурчу. Да это же легендарно. О приключениях Луи-кретина скоро будут книги писать.

- Посмотри на меня.

Его рука поднимается по моему бедру, мне щекотно. Мать вашу, почему он снова смеётся?

- Нет.

- Почему?

- Стыдно.

Но он не оставляет мне выбора. Кладёт руки на талию и переворачивает меня на бок, прежде чем прислониться и переплести наши ноги. А я смотрю на его кулон. Почему бы и нет? Начинаю играть с висящей на цепочке звездой Давида.

- Я не знал, что ты еврей.

- Меняешь тему?

- Да.

- Мой отец еврей. Почему тебе стыдно?

Я всё ещё не хочу смотреть на него.

- Потому что, по сравнению с тобой, я - последняя шлюха.

- Не говори так.

Наконец-то поднимаю на него взгляд.

- Но ведь...

- Нет.

- Да, я...

- Нет.

- Подож...

- Да тихо ты.

Он специально. Перебивает каждый раз, когда я открываю рот. У меня самый невыносимый парень на свете.

- Ты дашь мне сказать?

- Если ты снова скажешь такой бред - тогда нет.

- То есть, тебе плевать на то, что я переспал с половиной планеты?

- Да.

- Правда?

- Конечно. А почему меня должно это волновать? - и я не знаю, что ему ответить. Сам не понимаю, почему я так на этом зациклился. – Теперь ты со мной. Больше ничего не важно.