The Degradation

Глава 23

«Я больше не нужен ему» © Гарри  

  Песня: Gotthard — Don't Let Me Down

Ничего хорошего не произошло.
Я был так взволнован насчёт этой встречи, вложил в неё столько надежды, но она ничем не отличалась от предыдущей. Несмотря на то, что он сам попросил меня видеть, он всё так же неподвижно лежал на кровати и смотрел стеклянными глазами в окно. Думаю, меня это взбесило. Он ведь сам хотел, чтобы я пришёл. Ради чего? Ради того, чтобы он молчал, чтобы не замечал меня? Я провёл час сидя на краю кровати, держал его за руку, разговаривал с ним, повторял, что он мне нужен, но ничего. Меня это раздражало до ужасной степени. Выйдя из палаты, я столкнулся с его лечащим врачом. Стивеном, кажется. Он объяснил, что мне нужно быть терпеливее, напомнил, что Гарри пытался покончить с собой, как будто я, блять, мог забыть, и что это, как никак, не первый раз. Мне будто дали пощёчину. Это не первый раз, конечно же. Третий. Грёбанный третий раз. Первый раз, когда ему было пятнадцать, второй после смерти Саманты и сейчас. Он поговорил о болезни Гарри, но не так, как это сделал его отец, слова были намного жестче, они вылетали изо рта человека в белом халате, стоящего посреди коридора психиатрической больницы. Куда более авторитетно. Если коротко, то мозг Гарри — бардак. Он так и сказал, «бар-дак». Его эмоции перемешаны, реакции непредсказуемы и никто никогда не знает, что может взбрести ему в голову.

— Он думает, что является ошибкой.

Ошибкой. Он думает, что ошибка. Он думает, что я совершаю ошибку, встречаясь с ошибкой и не считая это ошибкой. Ну и как тут не сойти с ума?
Сложнее всего было слышать о том, что ему не удаётся влиться в общество и, наверное, никогда не удастся. Это напомнило мне о том, как мы играли в бильярд и он сказал, что я в любом случае уйду, потому что он недостоин того, чтобы с ним кто-то оставался. Мне даже вспоминать об этом больно. В конце разговора врач выстроил мне «логическую» цепочку: Гарри уверен, что все его бросят, а если этого не присходит, то он сам провоцирует другого человека на это. Кричит на всю комнату, что я всё равно рано или поздно свалю, к примеру. А если и это не работает, то остаётся старый-добрый метод — умереть. Всё сводится к одному — полной неуверенности в том, что что-то постоянно. Когда я начал отправлять ему отсчёт, то ему понадобилось больше двадцати дней, чтобы ответить мне. Чтобы быть уверенным, что я не брошу. Если до него ещё не дошло, что нет, я как бы не собираюсь собирать свои вещички и уйти из его жизни, то я сделаю всё возможное, чтобы он это наконец-то понял.
В отличии от предыдущего раза, врач сам попросил меня прийти на следующий день. Он наконец-то понял, что я нужен Гарри. Я приду завтра, послезавтра, послепослезавтра, да хоть целый год приходить буду. Не просто потому, что я никогда его не брошу — пусть это и правда —, а потому, что я оставляю здесь часть себя, и только сидя в палате, на этой холодной кровати, видя его пустое лицо, я чувствую, что я не пуст.

Выхожу из его комнаты. В третий раз. Изменений всё ещё нет, он дальше не двигается, не питается, не пьёт. Не разговаривает с тех самый пор, как позвал меня. Я каждый день говорю с ним. О пустяках, если честно, о своём дне. Прошу его прийти в себя. Не спеша, если ему так хочется. Я не хочу, чтобы ему завтра резко стало лучше, а через месяц он снова перерезал себе вены. Пусть делает всё так, как ему удобно. Только пусть, блять, уже cделает что-то.
В этот момент я окончательно осознаю, что не могу ему помочь. То есть, могу, но не я один, любви тут недостаточно и никогда не было достаточно. Ему нужно лечение, глубокое и серьёзное, он всю жизнь будет болен, от психических заболеваний нельзя вылечиться насовсем. Но ему станет лучше, я буду следить за этим, я не хочу, чтобы он жил с мыслью о том, как умереть. Я так хочу, чтобы ему стало лучше. Так хочу оставить этот кошмар позади. У нас получится. Должно получиться. Пусть сделает что-то.

***