The Degradation

Мы сможем

Уильям Шекспир написал: «Я боюсь твоего страха, ведь с трудом несу я свой». Каждый раз, закрывая глаза, мне кажется, что Луи шепчет эти слова. Я не хочу пугать его своими страхами. Их не должен бояться никто, кроме меня. Это мои страхи, а не его. Они не должны разрушить его так, как разрушили меня. (с) Гарри


Песня: Thriving Ivory - Angels on the Moon  

  Я часто представлял своё первое пробуждение рядом с Гарри. Если честно, я представлял его каждый раз, когда его не было рядом. И каждый раз я представлял себе идеальное утро. То, которое показывают в фильмах, и о котором мечтают все вокруг. Я бы открыл глаза, а он лежал бы рядом, уже проснувшись, смотрел, как я сплю. Я бы сказал ему хриплое «Доброе утро», и он ответил бы мне ещё более хриплым голосом и поцеловал бы. Мы бы позавтракали в объятиях друг друга, и не вставали бы с кровати несколько часов. Сволочь съел бы половину наших круассанов, и у меня бы получилось опрокинуть свой апельсиновый сок. Он бы улыбнулся и поцеловал меня ещё раз. Да, знаю, ничего более стереотипного и придумать нельзя, но... Именно так я всегда представлял наше первое утро. Счастливое. Так, и никак иначе.

Но когда это судьбу интересовали мои желания? Всё произошло с точностью до наоборот. Когда я открыл глаза, он не смотрел, как я сплю. Нет. Когда я открыл глаза и увидел его, моё сердце не начало сильно биться от радости и счастья. Наоборот. Оно сжалось так, как будто вчера вечером была только тренировка. Первое, что я почувствовал, была гордость. Он был со мной. В первый раз. Но это испарилось в мгновение ока, когда я понял, что его не должно было здесь быть. Это неправильно. Это фальшиво. Он этого не хотел, его не должно тут быть. Он просто слишком устал и не смог уйти прежде, чем я проснулся. Как будто сон силой заставил его остаться. На его щеках всё ещё остались следы от слёз. Он что, плакал во сне? Я несколько секунд думал, спит ли он на самом деле, или же просто притворяется. Но нет, он спит. Свернувшись калачиком и прижавшись ко мне, он тяжело дышит. И это трудно принять. Даже во сне ему плохо. Сон - это единственный момент, когда можно ни о чём не думать и просто...спать. Но его черты настолько искажены, что на это тяжело смотреть. Как будто боль – его постоянная работа, и он не имеет права ни на отпуск, ни на выходной, ни, даже, на обеденный перерыв. Мне стало страшно. Стало больно. И только тогда я понял, что остаться будет ошибкой. Что это утро не может быть нашим, потому что он не хочет здесь быть. Потому что, если бы он физически мог проснуться и уйти - он бы сделал это. Он спит в моих руках не потому что любит меня, а потому что ему больно. Потому что он ещё не готов. Он просто отключился и не смог проснуться вовремя. Не знаю, что произошло в моей голове, но я запаниковал. Было такое чувство, что если я останусь и заставлю его проснуться рядом со мной – это будет предательством.

Для него наше первое утро значит ещё больше, чем для меня, и я не хочу испортить его. Это значит для нас слишком много, и я не хочу запомнить этот момент как утро, в которое он просто не успел проснуться, чтобы вовремя уйти. Никто не забыл то, что случилось вчера вечером и мне нужно только посмотреть на него, чтобы понять, что раны ещё не зажили. Что одна ночь не может всё изменить. Это было бы слишком просто. «Я никогда не хочу тебя видеть». Эти слова всё ещё звучали в голове, и мне стало страшно. Да, я последний трус, но...я не знаю, о чём он думает, и если проснувшись он снова скажет это, то...я просто не вынесу. Мне и в первый раз было больно это слышать, а если он повторит это сейчас, я просто умру. Я не настолько сильный, чтобы снова вытерпеть, как он отталкивает меня. Во мне смешалось столько всего и я испугался. Испугался и ушёл. Поцеловал его в щёку, шепча в пустоту, чтобы он не отталкивал меня. А после этого встал и оставил записку на своей подушке. Чтобы он заметил её сразу, как только проснётся.

«Я не ушёл. Жду тебя в своей машине. – Лу.»

Потому что я не мог остаться, но и бросить его тоже не мог. Сейчас одиннадцать утра и я уже почти два часа сижу в машине. Вспоминаю всё, что случилось прошлой ночью, испытывая всё ту же боль. Говорю себе, что сделал огромную ошибку, что не должен был оставлять его. Это напомнит ему то утро, когда Саманта умерла. Мне страшно. Я всё время боюсь, что сделал что-то не так, боюсь его реакции но...мне всё равно кажется, что я поступил правильно. Что меня не должно там быть. Что это утро не наше. Что это не его мы должны вспоминать всю жизнь, потому что оно не идеально. Но я не могу перестать нервничать. Мои руки дрожат, а живот неприятно сжимается, но всё, что я могу - это ждать. Потому что и он, и я знаем, что Гарри ещё не готов проснуться рядом со мной.

После тридцати минут, его стеклянная дверь наконец-то открывается. Несмотря на то, что ожидание невыносимо, я был бы не против, если бы он ещё поспал. Я готов хоть всю жизнь мучиться в догадках, лишь бы он отдохнул. Сволочь быстро сходит по лестнице и бежит в сад. Надеюсь, он не злится на меня за то, что я напугал его вчера. Но это ведь не моя вина, у меня не было выбора. Появляется Гарри. И при его виде я чувствую такое облегчение, что сердце непроизвольно сжимается. Он выглядит сонным. Наверное, он только что проснулся и...сразу пришёл ко мне. Он открывает дверцу и тяжело падает на пассажирское сидение. Он дрожит, потому что он вышёл без куртки, а на улице просто Сибирь. Завожу мотор и быстро включаю печку, надеясь, что он согреется. Он не смотрит на меня. Никто из нас не говорит, думаю, каждый ждёт, что первый шаг сделает другой. Я не знаю, что сказать, и эта тишина уже начинает давить. Спустя вечность, он нарушает её, всё ещё смотря перед собой.

- Я злюсь на тебя.

Прекрасно, начнем с честности.

- Я тоже.

- Ты не должен был рыться в моих вещах.

- Ты не должен был скрывать всё это.

Мы оба говорим настолько жестко, что даже мне становится противно. Это не мы. Такое чувство, что это никогда не закончится, и тот факт, что он не смотрит на меня, только усугубляет ситуацию. Неловко прокашливаюсь.

- Почему ты ушёл?

И когда его голос ломается на последнем слове, я ломаюсь целиком.

- Потому что я боялся, что ты оттолкнёшь меня.

Он наконец-то поворачивается ко мне и не сводит с меня глаз. Кажется, мы оба злимся на самих себя больше, чем друг на друга. Жду, что он скажет что-то вроде «Я бы не оттолкнул тебя» или «Я был неправ, когда сказал, что больше не хочу тебя видеть», потому что именно это и говорят его глаза но...

- У меня болит живот.

Что?! Широко раскрываю глаза.

- У тебя.. У тебя болит живот?

- Да.

- Здесь? Сейчас? Посреди разговора?

- Да.

- Тебе не кажется, что сейчас не самый подходящий момент?

- Я не специально.

Он притягивает колени к себе, и я понимаю, что он не шутит. Ему, правда, больно, а я просто сижу с открытым ртом, потому что в игре «испортить серьёзный разговор» ему точно нет равных. Мы проходим тяжёлый период, нам нужно поговорить. Ведь это люди и делают, правда? Они ведь разговаривают? Они не скрючиваются из-за боли в животе. Только Гарри точно не все. Начинаю волноваться.

- Хочешь вернуться и полежать?

Он качает головой.

- Нет. Можешь просто ехать?

- Куда?

- Без разницы. Просто езжай куда-нибудь.

Я даже ничего не спрашиваю, завожу машину и выезжаю на трассу. Еду без особой цели. Плевать. Если ему это поможет – я буду ехать хоть до Помпеи. Мы больше не говорим, ни он, ни я. Он не сводит глаз с окна, а я смотрю на него каждый раз, когда мы попадаем на красный свет. И, как ни странно, эта тишина совсем не давит. Она, наоборот, успокаивает. Спустя пятнадцать минут, чувствую, как он двигается. Приближается ближе ко мне и берет за руку. Молча благодаря небеса за то, что у моей машины автоматическая коробка передач, кладу руку ему на талию, и он зарывается носом мне в шею.

- Тебе лучше?

- Я устал.

- Спи.

И я целую его в щеку. Ладно, возможно, разговоры нам не нужны. У него есть свой собственный способ показать мне, что я нужен ему, и что он больше не злится. Свой собственный способ показать, что он дорожит мной и послать к чёрту все разговоры. Мы оба всё так же нуждаемся друг в друге, и нам не нужно говорить, чтобы показать это. Мы и так знаем.