The Degradation

Я верю в нас

Барух Спиноза писал: «Не может быть ни страха без надежды, ни надежды без страха». Такое чувство, что я заранее проиграл. Я борюсь со своими страхами, но они всё равно разрушают мою надежду. Они сильнее меня, они могут вытерпеть и огонь, и воду. Я не знаю, как их уничтожить». (с) Гарри

  Песня: Jon McLaughlin - Love


Я всегда думал, что самое сложное - это влюбиться. Найти себя среди миллиардов других людей. Встретиться, узнать друг друга, полюбить.
Думал, что самое важное происходит в самом начале.
Ведь во всех этих пушистых фильмах, которые так обожают девочки, вся история крутится вокруг того, как главные герои влюбляются. Они два часа знакомятся, целуются, ругаются, и как только они становятся парой - фильм заканчивается. Конец истории. Принц целует Белоснежку - конец. Русалочка бежит на корабль Эрика - конец. С самого детства нас учат, что если мы нашли того самого человека, то всё остальное не имеет значения. Что как только мы понимаем, с кем хотим быть - жизнь становится мёдом.

Какой же это бред. Самое тяжёлое в любовной истории совсем не это. Влюбиться - это просто. Любить - ещё проще. Но любить человека так, как он этого заслуживает - одна из самых сложных вещей в мире. Я не знаю правил, мне никто не давал инструкций. И, кажется, мы с Гарри сделали всё совсем не так, как надо. Я влюбился в него задолго до того, как осознал это. Я даже не понял, как это произошло. Просто в один прекрасный момент я почувствовал, что меняюсь. Что он мне нужен. А потом я открыл глаза и понял, что люблю его. Проще некуда. Увидел - познакомился - полюбил. Об этом не нужно снимать фильм. Это чувство появилось само по себе, и я не думаю, что оно когда-то уйдёт. Это как простуда. Вечером ложишься спать абсолютно здоровым, а утром просыпаешься с ужасной температурой. Никто не знает, что произошло ночью. Просто есть ты, есть простуда и теперь это только твои проблемы. Я уснул, а проснувшись понял, что люблю его.

И я знаю, что он тоже любит меня. Вот и всё. По сути, здесь всё должно закончиться. Сейчас на чёрном экране должна появиться надпись "The End", и все сидящие в зале девочки громко зарыдают. Мы влюблены, мы вместе, фильм закончен. Только вот жизнь - не кино. Сценаристы прячут от нас самую важную часть истории. Ту, в которой мы учимся любить. Я хочу научиться любить Гарри. Хочу, чтобы он чувствовал себя нужным, дорогим, бесценным. Но я не знаю, как это сделать. Белль поцеловала Чудовище, и оно стало прекрасным принцем. На этом всё закончилось, и никто не сказал, как ей удалось сделать так, чтобы он чувствовал себя любимым. Ну и как в этом мире можно научиться любить, если все вокруг уверены, что жизнь белая и пушистая?

Мы проснулись в моей машине всего три дня назад и первым же делом решили вместе стереть все напоминания о том вечере. Мы начали ремонт в его комнате. Ведь заменяя всё то, что он разрушил, перекрашивая стены, придумывая новую обстановку, мы как будто начинаем с нуля. Мы начинаем с чистого листа, не вырывая предыдущий. Его старая комната символизировала прошлое, а новая - будущее. Это всего лишь метафора, но мы в неё верим.

Мне страшно, так страшно знать, что он болен, что он принимает наркотики, что он разрушает себя. И это пугает настолько, что я не знаю, что делать. Я всё время об этом думаю, но никогда ничего не говорю. Да и что я могу сказать? «Хэй, детка, перестань-ка ты колоться и резать себя, это нехорошо». Он всё это уже знает. Так что, вот. Я чувствую себя абсолютно беспомощным, и это безумно бесит. Я бы так хотел помочь ему, вытащить его из всего этого дерьма, но я понятия не имею как. Поэтому я просто люблю его. Я стараюсь изо всех сил, показывая, как он мне дорог. А ещё я всё время слежу за ним. Просто, чтобы убедиться, что всё в порядке. Мы не расставались уже три дня. Его отец на какой-то конференции в Нью-Йорке, и мы всё время занимаемся ремонтом. Ходим по магазинам в поисках новой мебели, заказываем её, собираем –НА ПОМОЩЬ- и расставляем по местам. Слава Богу, что в сборке мебели он получше меня. Потому что с мебелью я дружу ещё меньше, чем с умением молчать.

И мне нравится делать всё это с ним. Он всегда рядом, собирает очередной стул, а не занимается... этим. С того утра в машине он больше ни разу не просыпался со мной, но он был рядом. Либо лежал в кровати (ну, или точнее, на матраце, который мы положили в гардеробной), либо красил стены. Он всегда в доме и никуда не убегает. Я так горжусь им.

Но иногда мне кажется, что он ускользает сквозь пальцы. Не знаю, как объяснить. Просто иногда он закрывается в своём маленьком мире и не даёт мне войти в него. Как этим утром.

Когда я проснулся от того, что Сволочь разлёгся у меня на животе, я увидел, как Гарри заходит в дом. Мы спим с открытой дверью, чтобы нам светили гирлянды со спальни. Было около семи часов утра. Он снял пальто с ботинками, и по его лицу я понял, что что-то не так. Он впервые вот так уходил посреди ночи. Издалека я заметил, как он вытер слезу тыльной стороной ладони и резко остановился, поняв, что я проснулся.

- Прости, я не хотел тебя разбудить.

- Ничего страшного, иди сюда.

Я протянул ему руку, и он лёг на кровать. Он положил голову на мою грудь, и я обвёл его плечи руками. Прикоснувшись к его холодной коже, я укрыл его одеялом, крепче прижав к себе. Пальцы начали медленно перебирать кудри. Мы долго лежали в тишине. Я не решался спросить, где он был, да и это было не нужно. Я сразу понял, что он был на кладбище. Видеть его в таком состоянии и ничего не делать было просто пыткой. Но он - Гарри, и какая-то часть его всегда будет тайной, покрытой мраком. Не нужно заставлять его говорить, это лишь заставит его закрыться еще больше. Поэтому я просто ждал, держа его так крепко, как мог. Я целовал его висок и молча просил его нарушить тишину. Он это и сделал.

- Ты думаешь, что у меня получится?

Он едва прошептал, но это было намного громче любого крика. К глазам начали подступать слёзы, и сердце сжалось.

- Я верю в тебя.

Ведь даже если я не знал, что он имел в виду, я верю в него. Я верю в него так, как не верил ни в кого ранее. Он поднял голову, чтобы посмотреть мне в глаза, и я заметил, что он плачет. Он тихо плакал в моих руках, и это было настолько больно, что я не знаю, как у меня получилось не заплакать самому.

- Ты веришь в меня?

Я медленно вытер большим пальцем слезу с его щеки.

- Я верю, что у тебя получится всё, что ты захочешь.

- Но что, если у меня недостаточно сил?

Он выглядел как ребёнок. Ребёнок, который давно умел ходить, но никак не хотел вставать на ноги, потому что боялся упасть.

- У тебя достаточно сил для чего угодно.

- А если у меня не получится?

- Я помогу тебе подняться.

И это был один из самых тяжёлых разговоров, который у нас был. Он долго смотрел на меня, после чего обратно положил голову на мою грудь и облегчённо вздохнул.

- Я хочу, чтобы у меня получилось.

Его голос был настолько сломлен, что я лишь крепче обнял его и дал одинокой слезе скатиться по моей щеке.

Тем утром я дал самому себе обещание. В тот момент я точно решил, что помогу ему выбраться, чего бы мне это не стоило. Я смогу вернуть ему то счастье, которое у него отняли. Пусть мы и самая странная пара в мире. Плевать. Мы будем идти вперёд, пусть и на костылях или в инвалидной коляске, но мы не остановимся. Я хочу любить его так, как он этого заслуживает, потому что я верю в него. Я верю в нас.