Детали, которые изменили ход расследования. Долгожданный звонок раздался после того, как мы намотали два круга по микрорайону. Собирались разойтись по домам, но Вика прислала краткое: "Дождитесь моего звонка". Ну, мы и ждали; десять минут, двадцать, час. Вике отправили два "маячка" впустую. Окончательно продрогли и захлюпали носами, поэтому фраза: "Привет, Ди", -- согрела лучше кипятка. -- Ну?! -- прокричала я, ставя телефон на громкую связь. -- Приплелась я туда, -- не слишком словоохотливо, даже с толикой брюзжания поделилась Вика. -- Подъезд -- кошмар! Вонища, лампочки выкручены и алкаши какие-то пиво распивают. А сам фонд -- две комнатушки в жилом доме. Короче говоря, двухкомнатная квартира. То есть не офис, а дома прямо... -- Да поняли мы, -- Паша подул на замерзшие пальцы. -- Переходи к расследованию. -- Внутри двое парней... -- Вика погрузилась в думы. -- Чистые авторитеты из девяностых: черепушка лысая, разговор "по фене". Для полного сходства не хватало золотых цепей и наколок-перстней. Но я им понравилась. В голосе звучала уверенность. Наверное, Вике не привыкать нравиться людям, поэтому для неё это -- естественно. Искоса глянула на Пашу. Его не смущает подобное отношение к возлюбленной? Но напарник не ревновал и не сердился, а увлеченно растирал побледневшие ладони. -- Они пригласили меня в ближнюю комнатку и побежали за кофе. Потом один вернулся, Егор, кажется, или Игорь... спросил, чего хочу. Говорю, так-то и так, Артем испарился, где бы его найти. И тут Егор перебивает. Я, честное слово, едва успела добраться до легенды о безутешной девушке; и то -- не озвучила. Представляешь, что он сказал? -- Откуда я могу представлять! -- окончательно разнервничалась я. -- Не томи! -- В общем, бандюган наш Артем. Втихаря подворовывал у старушек. Со мной Игорь-Егор поделился, что в "Фонд..." четыре бабушки обратились с жалобами о пропаже драгоценностей. Продукты им носил Артем, которого и след простыл. Ну, разве не гад?! Но меня обнадежили. Браток этот убедительно попросил оповестить его, если Артем отыщется. Чтоб без полиции вопрос решить, по-мужски. Паша потянулся и широченно зевнул. -- Так и поступим. Пусть сами разбираются. -- И я того же мнения, -- промурлыкала Вика. -- Кстати, благодарите меня. Пока они за чаем ходили, я всё там сфотографировала. Счета какие-то, картины на стенах. Вдруг пригодится? Я не придумала, какой толк от офисной обстановки, но Вику похвалила. Инициатива, как уверяла мама, нуждается в поощрении. Да и фильмы доказывали, что главнейшими становятся именно малоприметные детали. Заодно поведала о походе к Валентине Степановне, закончившемся удачно исключительно для сладкоежки-Паши. Тот шелестел фантиками и щедро делился конфетами со мной, но я упорно отнекивалась, чтобы не лишать великовозрастного ребенка радости. Обсудив полученные сведения, мы огорченно притихли. Следствие забрело в тупик. -- Беда, -- охарактеризовал ситуацию Паша, у которого от холода нос покраснел как у спелого помидора. -- Разузнали многое, но в итоге -- ноль. Где искать Артема? Не торопясь с ответом, я покопалась в рюкзаке. Надо разобрать его от всякой ерунды: симпатичных коробочек, пустых упаковок, оберток. Поиски блокнота заняли секунд тридцать, за которые Паша начал возмущенно постукивать кроссовкою по бордюру, а Вика -- пыхтеть в трубку. -- Наконец-то! -- выдала я, доставая книжку. -- Так, оно где-то записано... Во. Мама Артема приехала из командировки сегодня. -- И? -- без восторга уточнил Паша. -- Ты совсем окоченел, что ли? -- возмутилась Вика. -- Это же проще простого! Топаем к ней и допрашиваем, где прячется сынок. -- Вдруг она сама не в курсе? -- Попробовать стоит, -- подытожила я. -- Эй, я с вами, -- скомандовала Вика, -- буду через двадцать минут около школы. Спорить не стали. Пока возвращались к дому, я отзвонилась Ирке и поведала ей об истинных причинах побега возлюбленного. Реакция превзошла любые ожидания. Вместо истерики и причитаний подруга нудно вопрошала о мотивах воровства любимого (мне-то они откуда известны?), а затем отрезала, что мы обязаны отыскать его. Я хмыкнула и посоветовала не приказывать. Слово за слово разругались, и хоть при прощании я пообещала "и носа не совать в эту ерунду", но продолжала ждать Вику. Любопытство давило на виски. Вика выпорхнула из маршрутки, подобно принцессе -- из кареты, грациозно и плавно. Я чуть-чуть позавидовала легкости её походки. Но вскоре зависть сменилась раздражением: путь от дороги и до школы Вика одолела минуты за три. Зато с королевской манерностью. Пришлось отправиться по направлению к ней. Паша в глубоком молчании тянулся следом. Совсем замерз, бедный. -- Идем сейчас же! -- не успев подойти, потребовала Вика. Я обреченно кивнула и достала адрес. Воодушевившаяся напарница неслась впереди, хоть и не знала, где именно живет Артем. Я тоже не знала, но имела криво нарисованное пояснение, врученное Иркой. Со стороны картинка смотрелась комично: бегущая на шпильках Вика, я, рассматривающая клочок бумаги, и замыкающий процессию Пашка, нос которого приобрел синеватый оттенок. Часовая стрелка доползла до отметки "пять", когда я нерешительно постучалась в дверь. После короткого затишья та открылась, и перед нами предстала чуть растрепанная женщина за сорок в длинном застиранном халате и с размазанной под глазами тушью. Она плотнее запахнулась и принялась оправдываться: -- Ой, а я думала, опять соседка ключи забыла. Не умылась спросонья. -- Вы -- Марина Сергеевна? -- уточнила я. -- Она самая. -- Где Артем? -- без предисловий полез Паша. Марина Сергеевна засомневалась. -- Вам зачем? -- Соскучились, -- уклончиво сказала Вика, наивно хлопая длинными ресницами. -- Понимаете, ребятки, Артем предупредил, что хочет побыть один. -- Но мы -- его друзья и волнуемся! Школу прогуливает, на звонки не отвечает! Пашка изобразил столь праведное негодование, что я на мгновение поверила, будто он близко знаком с Артемом. Маму реакция тоже убедила. -- Чаю? -- она жестом пригласила пройти, но я покачала головой -- и так весь день чаевничаем. -- Да, ребята, наверное, вы правы; нельзя в одиночку киснуть. А Артемка какую неделю сам не свой ходил -- мрачный, грубый, со мной не общался почти. А тут позвонил и заявляет: "Уезжаю". Я хоть и против прогулов, но если отъезд спасет -- ладно уж, наверстает пропущенные занятия. -- Куда? -- Вика подалась вперед. -- На дачу, -- мама почесала макушку. -- Вы туда поедете? Я кивнула без особой уверенности. Если дача в трехстах километрах от города -- нет. Но пусть Марина Сергеевна считает нас замечательными друзьями, готовыми ради товарища на жертвы. Адресок-то нам нужен. -- Тогда завезите ему теплых вещичек! -- квохтала мама. -- А то совсем замерзнет, дом-то без отопления. -- Вы сначала объясните, куда ехать. -- Паша шмыгнул носом. -- Я нарисую, -- пообещала мама. Через десять минут мы обзавелись не только точным адресом, но и планом поселка (в последнее время мне везло на карты), и информацией о том, на каком автобусе быстрее всего доберемся. В довесок Марина Сергеевна вручила тяжеленный мешок с одеждой, который потащил хмурый, словно грозовая туча, Паша. Дача располагалась всего в часе езды, но Вика скисла и, когда я предложила перекусить, а после поехать, пробормотала: -- Не, без меня. -- Почему? -- огорчилась. Едва наладили контакт, добыли сведения и почти добрались до разгадки, как... -- Не переношу общественного транспорта, -- она пристыжено опустила взгляд. -- Там толкучка и недовольные бабки тележками ноги топчут. Я замучаюсь чистить обувь. И покрутила округлым носом бежевого сапожка. Пашка, горестно выпустив изо рта пар, попробовал вразумить Вику: -- Сейчас и осень, и будни, и вечер. Каковы шансы, что на дачу ломанутся толпы старушек? Напарница скуксилась. -- Поедем вдвоем, -- объявила я. -- А ты сиди дома и мучайся совестью. -- С удовольствием, -- хихикнула она, приосанившись. -- Не забывайте оповещать о любой находке. -- Ага, щас, -- заявил Паша, но без особой злорадности в голосе. Перевалило за половину шестого. Медленно, но решительно вечерело. Солнце спряталось под одеялом из грязно-серых облаков. Падающий снег подлетал к земле мокрым дождем, поэтому под ногами жалобно хлюпало. Повезло, что ехать без пересадок -- на одном автобусе. Я всё же купила горячий пирожок с ветчиной и сыром и умяла его за четыре укуса. Паша последовал примеру, но взял пиццу, на которую набросился, как изголодавшийся вампир -- на аппетитную девушку. Мы поплелись к остановке довольными и чуточку уставшими. Нужный автобус подъехал тотчас. Но радоваться свалившемуся везению было рано. Я увидела количество забившихся в него пассажиров и судорожно сглотнула. Люди жались друг к другу, как спички в набитом ими коробке. -- Я туда не полезу, -- осторожно заныл Паша. -- Как миленький полезешь, -- не уступила я. -- Или впихну. -- Час в такой давке? Да ты рехнулась! Двери, застряв на половине пути, таки разъехались в стороны, и я за рукав втащила товарища внутрь салона. Там пахло непередаваемым запахом: смесью пота, усталости и дешевого дезодоранта. Паша с трудом оккупировал кусочек возле окошка, расталкивая народ локтями и собирая всевозможную ругань, втиснул меня туда, а сам порылся по карманам в поисках платы за проезд. Выругался. Чуть не обронил пакет с вещами. Расстегнул куртку. Представление затягивалось. -- Два, пожалуйста, -- я протянула пятьсот рублей, и кондуктор, худющая женщина с признаками явного похмелья на лице, фыркнула. -- А меньше нет? -- Были бы -- дала б, -- я развела руками. -- Раз богатая такая, то и каталась бы в Мерседесах своих, а не с нами, нищими. Пока кондукторша отсчитывала сдачу, из её рта лились самые нелестные характеристики в адрес меня и Пашки. Последний всё порывался сказать какую-нибудь гадость, но был остановлен мною. Скандалить с целым автобусом -- а я убеждена, остальные с удовольствием подключатся -- хотелось меньше всего. В итоге кошелек надулся мелочью, а кто-то в хвостовой части твердил, что "молодежь нынче отвратная, уважения в них нет, хамят взрослым почем зря". Подташнивало. Обволакивало воняющей духотой, а после того, как в салон впихнулась компания покачивающихся мужчин, воздух наполнился перегаром. Пассажиры позабыли о нас и заголосили о вреде пьянства. Шум не утихал. Паша отсчитывал остановки, причем так, словно это могло чем-то помочь. -- Осталось пятнадцать. Я безразлично рассматривала проносящиеся мимо автомобили, жиденькие лески, голые поля. В куртке ожил телефон. -- Привет. -- Привет, -- голос мамы был задумчивым. -- А ты где? -- Да вот, -- я осмотрела недружелюбно настроенных людей, -- гуляю. А чего? -- Тут такая штука, понимаешь. Я прихожу домой, а под дверью коробка. Сверху приписка: "Диане". -- И что в ней? -- Я недоуменно приподняла левую бровь. -- В том-то и дело, -- мама замялась, -- там две вещички. Шарф... Я хмыкнула. В хозяйстве пригодится -- старый растянулся и поблек от стирки, но связать новый некогда. А сквозь открытый ворот продувает так, что вечерами зудит в горле. Подарок полезный, но никаких шарфов я отродясь не заказывала. -- И котенок, -- закончила мама. Паша принялся бить меня по спине; я аж согнулась от кашля. Мама трубку не повесила -- ожидала, когда приду в себя. -- Какой котенок?! -- Маленький, рыжий, сопит. Уличный, наверное. Я ему молочка дам? -- Мама, -- жалобно протянула я, -- ну зачем нам котенок? -- Вот и я думаю, зачем? Неужели нам мало Графа? Но посылку ж принесли тебе, значит, и котенок твой. Я его покормлю, а дальше сама разбирайся. Ой, Диан, он такой миленький. Прижался носиком к шарфику... Не дослушав восхищенную мамину речь, я нажала на сброс. И погрузилась в тяжкие раздумья. Вначале странные сообщения, теперь коробка, предназначающаяся мне. Что это означает? -- Четырнадцать остановок, -- четко, как из динамика, оповестил Паша. -- Ты чего? Я пересказала ему разговор с мамой. -- Варианта два: либо тот самый поклонник, что пишет смс-ки, волнуется о тебе... -- оттопырив указательный палец, оскалился Паша. -- Либо? -- Либо кто-то озабочен судьбой бездомных животных, а ты попала под горячую руку. Я отвесила приятелю легкий подзатыльник и под радостное: "О, осталось всего тринадцать остановок!" -- прижалась лбом к холодному стеклу.
