Стендаль.Красное и черное

ВСТУПЛЕНИЕ В СВЕТ

II ВСТУПЛЕНИЕ В СВЕТ Забавное, трогательное воспоминание: первая гостиная, в которуювосемнадцатилетний юноша вступает один, без поддержки! Достаточно былоодного беглого женского взгляда, и я уже робел. Чем больше я старалсяпонравиться, тем больше я обнаруживал свою неловкость. Мои представления обовсем - как они были далеки от истины: то я ни с того ни с сего привязывалсяк кому-нибудь всей душой, то видел в человеке врага, потому что он взглянулна меня сурово. Но среди всех этих ужасных мучений, проистекавших из моей робости,сколь поистине прекрасен был ясный, безоблачный день. Кант. Жюльен, озираясь, остановился посреди двора. - Ведите же себя благоразумно, - сказал ему аббат Пирар, - вам приходятв голову ужаснейшие мысли, а потом, оказывается, вы сущее дитя! Где жеГорациево nil mirari (ничему не удивляться)? Подумайте, весь этот сонмлакеев, глядя, как вы стоите здесь, тотчас же подымет вас на смех, они будутвидеть в вас ровню, только по несправедливости поставленного выше их. Подвидом добродушия, добрых советов, желания помочь вам они постараютсяподстроить так, чтобы вы оказались посмешищем. - Пусть-ка попробуют, - отвечал Жюльен, закусив губу, и к нему тотчасже вернулась вся его обычная недоверчивость. Гостиные бельэтажа, по которым они проходили, направляясь в кабинетмаркиза, показались бы вам, мой читатель, столь же унылыми, сколь ивеликолепными. Предложи вам их со всем тем, что в них есть, - вы бы незахотели в них жить Это обитель зевоты и скучнейшего резонерства Новосхищение Жюльена при виде их еще более возросло. "Как можно бытьнесчастным, - думал он, - живя среди такого великолепия!" Наконец они вступили в самую безобразную из всех комнат этогороскошного особняка: свет едва проникал в нее. Там сидел маленький худощавыйчеловечек с острым взглядом, в белокуром парике. Аббат обернулся к Жюльену ипредставил его. Это был маркиз. Жюльен с большим трудом узнал его: таким онсейчас казался любезным. Это был совсем не тот надменный сановник, которогоон видел в Бре-ле-о. Жюльену показалось, что в парике маркиза чересчур многоволос. Он был так поглощен своими наблюдениями, что нисколько не робел.Потомок друга Генриха IV на первый взгляд показался ему весьма невзрачным.Он был ужасно тощий и необыкновенно суетился. Но вскоре Жюльен заметил, чтоучтивость маркиза, пожалуй, даже приятнее, для собеседника, нежели учтивостьсамого епископа безансонского. Аудиенция длилась каких-нибудь три минуты.Когда они вышли, аббат заметил Жюльену: - Вы смотрели на маркиза, как смотрят на картину; я не большой знатокпо части того, что у этих людей называют вежливостью, - скоро вы Будетезнать все это лучше меня, - но все-таки должен сказать, что вольность вашеговзгляда показалась мне не очень учтивой. Они снова сели в фиакр; кучер остановился около бульвара, и Жюльенвслед за аббатом вошел в большое помещение, где перед ними открыласьанфилада просторных зал. Жюльен заметил, что здесь не было никакой мебели.Он принялся рассматривать великолепные золоченые часы на стене,изображавшие, как ему показалось, нечто весьма непристойное, но тут к немуподошел какой-то очень элегантный и очень приветливый господин. Жюльенкивнул ему. Господин заулыбался и положил ему руку на плечо. Жюльен вздрогнул иотскочил в сторону. Он весь побагровел от гнева. Аббат Пирар, несмотря навсю свою суровость, громко рассмеялся. Господин этот был портной. - Даю вам полную свободу на два дня, - сказал аббат Жюльену, когда онивышли, - и тогда только я смогу представить вас госпоже де Ла-Моль. Другойстал бы вас оберегать на первых порах, как молоденькую девушку в этом новомВавилоне. Но если уж вам должно погибнуть, погибайте сразу, я, по крайнеймере, буду избавлен от моей глупой слабости непрестанно печься о вас.Послезавтра утром этот портной пришлет вам два костюма, и вы дадите пятьфранков подмастерью, который вам будет их примерять. Да, кстати, старайтесь,чтобы эти парижане поменьше слышали ваш голос. Достаточно вам сказать слово,как они уж сумеют найти над чем посмеяться. У них к этому природный дар.Послезавтра к полудню вы должны быть у меня... Ну ступайте, погибайте... Да,я и забыл: закажите себе обувь, сорочки, шляпу - вот по этим адресам. Жюльен разглядывал почерк, которым были написаны адреса. - Это рука маркиза, - сказал аббат - Это человек деятельный, которыйвсе всегда предусмотрит и предпочитает все делать сам, нежели отдаватьприказания. Он вас затем и берет к себе, чтобы вы его избавили от такогорода забот. Хватит ли у вас ума, чтобы должным образом исполнять все то, чтоэтот нетерпеливый человек даст вам понять полусловом? Это уж покажетбудущее, смотрите, берегитесь! Жюльен, не вымолвив ни слова, побывал у всех мастеров, адреса которыхбыли указаны маркизом; он заметил, что все они относились к немупочтительно, а сапожник, записывая его имя в свою книгу, вывел: "ГосподинЖюльен де Сорель" На кладбище Пер-Лашез какой-то в высшей степени обязательный и весьмалиберально выражавшийся господин вызвался показать ему могилу маршала Нея,которого мудрая политика отказала почтить эпитафией. Но, расставшись с этимлибералом, который со слезами на глазах чуть не задушил его в своихобъятиях, Жюльен обнаружил, что остался без часов Обогащенный этим опытом,он через два дня в полдень предстал перед аббатом Пираром; тот долгоосматривал его. - Вы, чего доброго, еще сделаетесь фатом, - сурово вымолвил аббат. Жюльен выглядел очень молодо и производил впечатление юноши, которыйносит глубокий траур; он и впрямь был очень мил, но добрый аббат был самслишком большой провинциал, и не мог заметить, что у Жюльена еще осталасьпривычка вертеть на ходу плечами, что в провинции считается весьмаэлегантным и внушительным. На маркиза, когда он увидел Жюльена, его элегантность произвела совсеминое впечатление, нежели на доброго аббата. - Вы бы не стали возражать против того, чтобы господин Сорель бралуроки танцев? - спросил он аббата. Аббат остолбенел. - Нет, - вымолвил он наконец, - Жюльен не священник. Маркиз, шагая через ступеньку по узенькой потайной лестнице, сам повелнашего героя в хорошенькую мансарду, окно которой выходило в громадный садпри особняке Он спросил Жюльена, сколько сорочек он взял у белошвейки. - Две, - робко отвечал Жюльен, смущенный тем, что столь важный сановникизволит входить в такие подробности. - Превосходно, - с серьезным видом сказал маркиз отрывистым,повелительным тоном, который заставил призадуматься нашего героя -Превосходно Так возьмите еще двадцать две Вот ваше жалованье за первуючетверть года. Спускаясь из мансарды, маркиз окликнул какого-то пожилого человека. - Арсен, - сказал он ему, - вы будете прислуживать господину Сорелю. Через несколько минут Жюльен очутился один в великолепной библиотекеКакое блаженство! Чтобы кто-нибудь не застал его в таком волнении, онзабрался в самый темный угол и оттуда с восхищением оглядывал блестящиекорешки книг. "Все это я смогу прочесть! - говорил он себе - Ну как же мнеможет здесь не понравиться? Господин де Реналь уж, наверно, считал бы себянавеки обесчещенным, если бы сделал для меня сотую долю того, что сделалмаркиз де Ла-Моль А теперь посмотрим, что я тут должен переписать" Покончив с работой, Жюльен осмелился приблизиться к книгам; он совсемодурел от радости, увидев полное собрание сочинений Вольтера Он побежал кдверям библиотеки и распахнул их, чтобы его не могли застать врасплох Послеэтого он позволил себе насладиться вволю, раскрывая один за другим всевосемьдесят томов. Они были в великолепных переплетах - это был истинныйшедевр лучшего лондонского мастера Да вовсе и не требовалось всего этоговеликолепия, чтобы привести Жюльена в неописуемый восторг. Час спустя вошел маркиз, взглянул на бумаги, переписанные Жюльеном, и судивлением заметил у него орфографическую ошибку "Неужели все, что аббатнаговорил мне о его учености, просто басня?" Сильно разочарованный, маркизмягко заметил ему. - Вы не совсем тверды в правописании? - Да, это правда, - отвечал Жюльен, нимало не подозревая, как он вредитсебе этим признанием. Он был очень растроган добротой маркиза: она невольно приводила ему напамять грубое высокомерие г-на де Реналя. "Пустая трата времени вся эта затея с франшконтейским аббатиком, -подумал маркиз - Но мне так нужен был верный человек!" - Всякий раз, - сказал он Жюльену, - когда будете заканчивать вашупереписку, проверяйте в словаре те слова, в правописании которых вы неуверены. К шести часам маркиз прислал за Жюльеном, он с явным огорчениемпосмотрел на его сапоги. - Это моя оплошность: я забыл вам сказать, что каждый день в половинешестого вам надлежит одеваться. Жюльен смотрел на него не понимая. - Я имею в виду: надевать чулки Арсен будет вам напоминать об этом Асегодня я извинюсь за вас. С этими словами маркиз распахнул дверь в гостиную, всю сиявшуюпозолотой, пропуская Жюльена вперед В подобных случаях г-н де Реналь всегдаприбавлял шаг перед дверью, чтобы непременно войти первым. Эта мелкаясуетность его прежнего патрона повела сейчас к тому, что Жюльен наступилмаркизу на ногу, причинив ему этим немалую боль, ибо тот страдал подагрой"Ах, он еще ко всему прочему и увалень", - подумал маркиз Он представил еговысокой и весьма величественной женщине То была маркиза Жюльен нашел, чтосвоим заносчивым видом она немного напоминает г-жу де Можирон, супругупомощника префекта Верьерского округа, когда та восседает на торжественныхобедах в Сен-Шарле. Немного оробевший от пышного великолепия гостиной,Жюльен не расслышал того, что сказал г-н де Ла-Моль. Маркиза едвасоблаговолила взглянуть на него. В гостиной было несколько мужчин, средикоторых Жюльен, к своей несказанной радости, узнал молодого епископаАгдского, так милостиво беседовавшего с ним несколько месяцев назад во времяторжественной церемонии в Бре-ле-о. Молодой прелат, должно быть, испугалсяумильных взоров, которые устремлял на него с робкой надеждой Жюльен, и неподумал узнать этого провинциала... Жюльену казалось, что люди, собравшиеся в этой гостиной, держат себякак-то уныло и натянуто; в Париже говорят тихо и не позволяют себеволноваться изза пустяков. Было уже около половины седьмого, когда в гостиную вошел красивыймолодой человек с усиками, очень бледный и очень статный; у него былаудивительно маленькая голова. - Вы всегда заставляете себя ждать, - сказала ему маркиза, когда онцеловал ей руку. Жюльен понял, что это граф де Ла-Моль. Он с первого же взглядапоказался ему очаровательным. "Может ли быть, - подумал Жюльен, - чтобы этот юноша своимиоскорбительными шутками заставил меня бежать из этого дома?" Разглядывая графа Норбера, Жюльен заметил, что он был в сапогах сошпорами... "А я должен быть в туфлях, очевидно, как низший?" Все сели застол; Жюльен услышал, как маркиза, повысив голос, сделала кому-то строгоезамечание. И почти в ту же минуту он заметил молодую особу, очень светлуюблондинку, необыкновенно стройную. Она подошла к столу и села напротив него.Она ему совсем не понравилась; однако, поглядев более внимательно, онподумал, что никогда еще не видел таких красивых глаз; но только ониизобличали необыкновенно холодную душу. Потом Жюльен уловил в них выражениескуки, которая пытливо приглядывается, но непрестанно помнит о том, что ейнадлежит быть величественной. "Вот у госпожи де Реналь были очень красивыеглаза, - думал он, - ей все говорили об этом, но в них нет ничего общего сэтими глазами". У Жюльена было еще слишком мало опытности, чтобы понять, чтоогоньки, загоравшиеся иногда в глазах мадмуазель Матильды, - он слышал, чтоее так называли, - были не чем иным, как огнем остроумия. А когда загоралисьглаза г-жи де Реналь, - это было пламя страсти или огонь благородногонегодования, охватывавшего ее, если при ней рассказывали о какомнибудьвозмутительном поступке. К концу обеда Жюльен нашел словечко, которое хорошоопределяло особенную красоту глаз м-ль де Ла-Моль. "Они у нее искрометные",- сказал он про себя. А в общем, она была ужасно похожа на мать, котораяказалась Жюльену все более и более противной, - и он перестал на неесмотреть. Зато граф Норбер казался ему обворожительным во всех отношениях.Жюльен был до того им очарован, что ему и в голову не приходило завидоватьмолодому графу или ненавидеть его за то, что граф был богаче и знатнее, чемон. У маркиза, по мнению Жюльена, был явно скучающий вид. Когда подавали вторую перемену, он сказал сыну: - Норбер, прошу тебя любить и жаловать господина Жюльена Сореля. Ятолько что взял его в свой штаб и думаю сделать из него человека, если этоудастся. - Это мой секретарь, - сказал маркиз своему соседу, - он пишет "cela"через два "I". Все посмотрели на Жюльена, который слегка поклонился, главным образом всторону Норбера, но, в общем, все остались довольны его взглядом. Маркиз, по-видимому, сказал, какого рода образование получил Жюльен,ибо один из гостей начал допрашивать его о Горации. "Как раз разговором оГорации я и понравился епископу безансонскому, - подумал Жюльен. - Видно,они никакого другого автора не знают". И с этой минуты он сразу овладелсобой. Это произошло безо всяких усилий с его стороны, потому что он толькочто решил про себя, что мадемуазель де Ла-Моль никогда не может бытьженщиной в его глазах. А к мужчинам он после семинарии потерял всякоеуважение, и не так-то им было легко запугать его. Он чувствовал бы себясовсем уверенным, если бы только эта столовая не блистала такимвеликолепием. Все дело, в сущности, было в двух зеркалах, в восемь футоввысоты каждое, на которые он время от времени поглядывал, видя в них своегособеседника, рассуждавшего с ним о Горации, - они-то несколько и смущалиего. Для провинциала его фразы были не так уж длинны У него были красивыеглаза, и от застенчивости взгляд их, то робеющий, то радостный - когда емуудавалось удачно ответить, - сверкал еще ярче. Этот экзамен внес некотороеоживление в чинный обед. Маркиз незаметно сделал знак собеседнику Жюльена,поощряя его понажать сильней. "Неужели он и вправду что-то знает? - подумалмаркиз. Жюльен, отвечая, высказывал собственные соображения и настолькопреодолел свою застенчивость, что обнаружил не ум, конечно, - ибо это немыс-лимо для того, кто не знает, на каком языке говорят в Париже, но то, что унего есть какие-то свои мысли, хоть он и выражал их несколько неуклюже и невсегда к месту, а кроме того, видно было, что он превосходно знает латынь. Оппонентом Жюльена был член Академии Надписей, который случайно зналлатинский язык. Он заметил, что Жюльен хорошо разбирается в классиках, и,перестав опасаться, что заставит его покраснеть, стал нарочно сбивать еговсякими путаными вопросами. В пылу этого поединка Жюльен, наконец, забыл овеликолепном убранстве столовой и стал высказывать о латинских поэтахсуждения, которых его собеседник нигде не читал Как честный человек, онотдал должное молодому секретарю. К счастью, разговор перешел далее квопросу о том, был ли Гораций человек богатый, или он был беден, был ли онпросто любезником, влюбчивым и беспечным, который сочинял стихи длясобственного удовольствия, как Шапель, друг Мольера и Лафонтена, или это былгоремычный придворный поэт, живший милостями свыше и сочинявший оды ко днюрождения короля, вроде Саути, обвинителя лорда Байрона. Затем зашла речь осостоянии общества при Августе и при Георге IV, и в ту и в другую эпохуаристократия была всесильна, но в Риме это привело к тому, что власть былавырвана из ее рук Меценатом, который был, в сущности, простым воином, а вАнглии власть аристократии постепенно низвела Георга IV на положениевенецианского дожа. Этот разговор как будто вывел маркиза из той оцепенелойскуки, в которую он был погружен в начале обеда. Жюльен ровно ничего не понимал, слушая все эти имена современников, какСаути, лорд Байрон, Георг IV, ибо он слышал их впервые Но ни от кого неускользнуло, что всякий раз, как только разговор касался событий,происходивших в Риме, о которых можно было узнать из творений Горация,Марциала, Тацита и прочих, он, безусловно, оказывался самым сведущим.Жюльен, не задумываясь, присвоил себе кое-какие суждения, слышанные им отепископа безансонского в вечер той памятной беседы с ним, и они, надосказать, вызвали немалый интерес. Когда всем уже надоел разговор о поэтах, маркиза, которая считала своимдолгом восхищаться всем, что занимало ее супруга, соблаговолила взглянуть наЖюльена. - За неуклюжими манерами этого юного аббата, быть может, скрываетсяобразованный человек, - тихо заметил маркизе академик, который сидел рядом сней, и до Жюльена долетело несколько слов из этого замечания. Такие готовые изречения были как раз в духе хозяйки дома; она тотчас жеусвоила это в применении к Жюльену и похвалила себя за то, что пригласила наобед академика "Он развлек господина де Ла-Моля", - подумала она.