Моя строптивая Омега [Larry Stylison]

Глава 7.4

Следующая перемена прошла удачно. Гарри и Зейни под руку прошлись по двору, не без блеска сыграв офицерскую семью. Никто не побеспокоил респектабельную пару, хотя Луи показалось, что человек в дверях рассматривал их дольше и пристальнее, чем позволяли приличия. Подозрительным он не выглядел, и омега приписал это своей нервозности, однако в дороге счел нужным все же упомянуть об этом маленьком инциденте.
      — Вы заметили?..
      — Да, — мрачно произнес Гарри, недослушав. — Возможно, это ничего не значит, а скоро мы свернем на другую дорогу. И все же для верности лучше не делать остановок на этой. В гостинице ребенок не останется незамеченным — не держать же его все время в саквояже!
      — Но ведь скоро стемнеет! — встревожился Зейни, бледный от тревоги и усталости.
      — Придется ехать при фонарях и поторапливаться. К счастью, мы уже недалеко от цели. В Винчестере нетрудно затеряться в толпе, а ночлег нам обеспечен.
      Для Гарри Стайлса он держался на редкость серьезно и рассуждал чересчур трезво. Луи впервые со всей полнотой осознал, что весь юг Англии занят совсем не поисками, а охотой. Генри Вернем просто не мог придать этому столь безжалостную окраску. Это было делом рук графа Томлинсона.
      Маленький Уильям проснулся, пришлось его кормить, и это помогло Зейни отвлечься. Хотелось как-то приободрить молодого папочку, который отчаянно боялся за жизнь своего ребенка, но Луи не хотел легковесных заверений, а для серьезных пока не было оснований — они просто делают все возможное. И все это благодаря Гарри. Без него им бы далеко не уехать.
      А Гарри было далеко не все ясно в этой охоте на беглянок. Глядя на братьев, он задавался вопросом, кто из них лжет.
      После кормления раздались звуки, из которых явствовало, что пеленки придется сменить. До этого останавливались, чтобы Зейни мог проделать это на вольном воздухе, но теперь и время поджимало, и не хотелось давать знать проезжим, что в карете находится ребенок. Пришлось проделать все необходимое прямо на ходу, при открытых окнах: запах был очень силен. К несчастью, воды была одна бутылка — маловато для того, чтобы как следует обмыть малыша.
      Гарри ухитрился ни разу не поморщиться, но про себя решил, что дети — это в конечном счете совсем не романтично. Лучше уж ходить строем. // АХАХА //
      — Вся карета пропахнет, — виновато сказал Зейни, глядя на запачканные пеленки.
      — Выбросьте их в окно, — посоветовал Гарри. — Только как можно дальше в кусты, чтобы не бросались в глаза.
      Однако глядя, как Зейни изготавливается для броска, он понял, что пеленки усеют всю дорогу.
      — Дайте их мне, — сказал он со вздохом.
      На войне ему довелось повидать всякого, но ни одно зрелище не было столь отталкивающим, как этот ком испачканных тряпок. Забросив его в ближайший кустарник, Гарри отчаянно пожалел, что не может вымыть руки с мылом.
      — Если нужно, чтобы Уильям дольше спал утром, сейчас с ним придется поиграть.
      Сказав это, Зейни принялся забавлять малыша песенками, хлопками в ладоши, гримасами. Покачал его на одном колене и на другом, положил на спинку и пощекотал, перебрал по очереди его пальчики.
      Поскольку ребенок гулил, смеялся и премило пускал пузыри, Гарри ощутил к нему прежнее расположение. Покосившись на Лувиса, он отметил, что он наблюдает с поистине омежьей улыбкой на губах.
      Из него выйдет хороший папочка, подумал он с неожиданным стеснением в груди. Казалось странным, что Луи может иметь детей с любым альфой, с каким только пожелает. Черноволосых детей. Или белокурых. Это казалось каким-то не правильным, просто не вписывалось в картину.
      Как его все-таки зовут, этого «Лувиса»? Неужели Сэмвел? Это ему совсем не идет. Куда лучше звучит «мой дорогой Лувис».
      «Мой дорогой Лувис, меня тянет к вам настолько, что я подумываю о браке и совместном отъезде туда, где воюют. Увы, большая часть вашей жизни пройдет в дальних странах, в чужих стенах и притом вдали от меня, но если вам легко даются иностранные языки и обычаи, вы не пропадете, а я буду приезжать на побывку так часто, как позволит положение на фронтах. Или вы предпочитаете странствия вместе с полком? Тогда заранее привыкайте к блохам, грязным дорогам и белой косынке медработника...»
      Гарри вздохнул, вообразив себе, в какой восторг приведут Лувиса подобные перспективы.
      Можно еще выйти в отставку. Николас все время возвращается к этой теме.       Но может ли прирожденный военный заделаться штатским? Даже если и может, он никогда не будет счастлив. Ему будет недоставать собратьев по оружию, трудностей, опасностей, дальних стран. Чем он займется? Будет слоняться по Лондону или растить репу в провинции?
      И то и другое одинаково скучно и не кончится добром. Именно скука толкнула его на эту авантюру.
      Тем временем Лувис смеялся выходкам ребенка, и лицо его светилось той же невинной радостью. В эти минуты в ней не было ничего угрюмого или колючего. Ах, как все запуталось!
      Хотелось отвлечься. Гарри огляделся, заметил мятую газету, зажег в одном из внутренних фонарей свечу и углубился в армейские новости.
      Французскому владычеству в Америке пришел конец, но американцы вели себя по большей части тихо. Зато шумели английские колонии в связи с новым налогом. Русская императрица Екатерина ввергла страну в конфликт с Австрией.       Вот это уже было интереснее, так как Гарри со своим полком вполне мог угодить в какой-нибудь Ганновер. После диких просторов Нового Света Европа не слишком влекла его к себе.
      — Хотите, я вам почитаю? — спросил он своих спутников, прежде чем перейти к новостям мирным.
      — Да, конечно! — обрадовался Зейни.
      — Нет, не стоит! — запротестовал Лувис.
      Гарри показалось любопытным, что Луи шарахается от каждой газеты. Что можно натворить, чтобы привлечь внимание газетчиков? Поскольку мнения разделились, он все же принялся за чтение. Прочел о бунтах в России, о новшествах в сталеплавильном деле, о пожаре в Дувре, о суде над отравителем всей своей семьи. Он читал медленно, при этом изучая совеем другую колонку.
      Там говорилось об исчезновении Зейни, но ни словом не упоминалось о Лувисе. Из-за чего же тогда весь сыр-бор?
      Гарри еще раз просмотрел статью. Вдовец такого-то от горя потерял рассудок и исчез в неизвестном направлении с двухмесячным ребенком, которому смерть отца принесла состояние и титул баронета.
      Отец несчастной и семья его покойного супруга предлагают вознаграждение за любые сведения о местонахождении Зейни. Далее следовали заверения в любви и всемерном снисхождении.
      Статья заканчивалась экскурсом в область генеалогии. Мистер В.У., урожденный У., приходится сыном графу Т. и братом Л.Т.
Он вспомнил, и перед мысленным взором возникло имя. Луи Томлинсон — вот как звали омегу его сердца.
Пресловутый Луи Томлинсон.
----
Исправляйте ошибки если заметили их 😈