Грехи поколения. Месть Али

Chapter XVI. Rebirth (Глава 16. Возрождение)

- Али, брат мой, - гладя меня по лицу, будила сестра. – Вставай, там психолог пришёл.
- Какой психолог, где я?
- Всё хорошо, ты дома.
Смотря на Шейху, которая сидя на моей постели улыбалась мне, я растерянно сел на кровати ровно, закрывая одеялом своё тело, стараясь скрыть наготу от сестры.
- Что вчера было? У меня голова трещит.
- Всё кончено, больше тебя не побеспокоят ни врачи, ни прочие целители. Ты помнишь, как из тебя джинов гнали?
- Чего? – с непониманием посмотрев на Шейху, спросил я. – Тут совсем все с ума выжили?
В комнату вошла мама и встав напротив нас сказала:
- Психолог сейчас у Халисы, беседует с ней, а потом зайдёт и поговорит с тобой, сынок, ты оденься.
- Что он обо мне сказал? – поинтересовалась Шейха, встав с кровати и отвернувшись вместе с Кристиной, чтобы я смог собраться.
- Всё хорошо, но сказал: что ситуация с убийством человека и ранением в ногу, сильно сказались на твоей нервной системе.
- Интересно чем? Да, зрелище не из приятных, но я толком не помню, как выглядел покойник.
- Не знаю, дочка, но он сказал: что это может быть заметно на твоих поступках, частом плаче и необдуманных решениях, которые могут привести тебя к плохому исходу. Он назначит тебе дни посещения и лекарства...
- Нет, - отрезала сестра. – Только не лекарства от докторов, мне и так не плохо, я не помню, как выглядел Шах в момент выстрела, восстанавливать те события не имею желания.
- Можно я тоже откажусь? – застегнув ремень на своих штанах, обратился я к матери. – Хватит с меня, Вы меня совсем свести с ума хотите?
- Али, он поможет тебе и...
- Ради Аллаха! – выкрикнул я, прервав Кристину. – Вы издеваетесь надо мной? То врач со своими таблетками, то шаман, изгоняющий бесов, теперь психолог, что дальше? Может сразу сожжёте меня на костре?
- Не кричи, Али.
- Закрывайте свою лавку демонизма, мама, хватит! Я сюда ехал найти семью, а что я обрёл? Мало того друга потерял, так ещё и родители меня до нервного срыва доводят.
- Хватит в таком тоне говорить со мной, - всё возмущалась Кристина.
- А в каком мне говорить? Посмотрите на меня, мама, на кого я стал похож?
- Я виновата в этом?! – подойдя ко мне, выкрикнула Крис. – Я виновата, что ты повёлся с Шахом этим? Что ты выбрал оружие, а не семью, тоже я виновата?
- Лучше бы следили за детьми и таких последствий не было бы.
На этой фразе Кристина наполнила глаза слезами и плотно сжала губы. Понимая, что мои слова ранили мать, я замолчал, убрав взгляд в сторону, а Шейха подошла к маме и сказала:
- Он не думает, что говорит, он просто...
- Убери руки, - сдерживая себя от плача, отмахнулась от дочери Кристина. – Ты прав, сын мой, я виновата, что в 16 лет сбежала с неизвестным мне человеком в неизвестную мне страну, да, дура я, что тут сказать. Я всю жизнь прожила, как дура и теперь пожимаю плоды своей глупости. Хотела винить в этом всём проклятие покойного Аббаса, а оказалось нет проклятия, это я как мать никудышная.
- Оф, мама, я не это имел ввиду, - тут же сбавив тон и стараясь утешить Кристину, вмешался я.
- Я всё понимаю, ничего, кто что заслужи, то и получает, - вытерев глаза ответила нам мама и покинула комнату.
Шейха тяжело вздохнула и посмотрев на меня сказала:
- Я во дворе посижу, хочу побыть на свежем воздухе, а ты извинись перед мамой. Я понимаю твою обиду на всё то, что случилось с нами из-за ошибок наших родителей, но кто мы, чтобы судить их? Что мама могла соображать в таком возрасте и в те годы? Это сейчас все продвинутые, а тогда люди были наивны, доверчивы, да и куда ещё бежать сироте, как не к богатому арабу?
- Ни хочу никого видеть, - устало произнёс я, сев на кровать. – Ты тоже оставь меня.
- Хорошо, я в саду если что.
Шейха поправила косынку на голове и, выйдя из моей спальни, спустилась на первый этаж, где Аббас о чём-то беседовал с Вамидом. С ненавистью посмотрев на брата, который взаимным взглядом провёл сестру, Шейха вышла во двор и направилась к саду, где часто на каменной скамье любила сидеть покойная Файра и подолгу любоваться прекрасным видом фонтана и окружающих его цветов. Удобно усевшись и подняв юбку, девушка стала гладить снизу-вверх свою ногу, рассматривая некрасивый шрам от выстрела. Вспоминая слова Аббаса: что жизнь Далиля зависит теперь от её молчания, Шейха недовольно скинула край юбки вниз и поставив руки на живот, старалась мысленно утешить себя тем, что скоро всё наладиться и справедливость восстановиться. Услышав взмах крыльев и курлыканье голубей, сестра посмотрела на фонтан и удивилась, увидев рядом с ним неизвестного мужчину в длинном, белоснежном, одеянии, которое почти доставало до земли. Осторожно встав с места и наблюдая за приятным внешне стариком, от которого веяло добротой и искренностью, Шейха улыбнулась ему и спросила:
- Ас саляму Алейкум, простите, но Вы кто?
- Ва алейкума Ас-салям варахматуЛлахи ва баракятух, доченька. Я – мулла Мустафа. У вас великолепный сад, столько цветов и жизни тут, красиво.
- Опять мулла? – недовольно скрестив на груди руки, нахмурила брови сестра. – Ладно молодой дурак был, но Вы то куда, дедушка? Аббас и Вас жалким образом выкупил?
- Меня никто не способен выкупить, - улыбнулся мужчина, погладив свою длинную и седую бороду. – Я сам по себе, люблю гулять по красивым местам и наслаждаться красотой этой жизни. Почему ты без настроения? Нельзя так, ребёнок всё чувствует.
- Что? – растерялась и покраснев, спросила Шейха. – Но, откуда Вы знаете, как это..., стоп, кто Вам сказал?
- Птички напели, - улыбнулся Мустафа, погладив, рядом сидящего на статуе фонтана, голубя. – Эти два голубя теперь твои, пока они в твоём саду, то не трать время на грусть и печаль, Шейха, жизнь слишком коротка, а ты этого не ценишь. Али у себя?
- Да..., - всё не находя слов от некого шока, отвечала девушка.
- Навещу его, а ты лучше чаще говори, ведь молчание не только выручает, но и губит, - сказал мужчина, поправив свой белоснежный головной убор, и ушёл за угол дома, оставив девушку в полном непонимании. Проводив незнакомца взглядом, Шейха словно пришла в себя и быстром шагом направилась к воротам, где стояли два охранника и что-то весело обсуждали. Взглянув на двух, крупных мужчин, сестра поставила руки на пояс и недовольно спросила:
- Можно узнать, а кто пропустил этого старика сюда? Кто велел его пригласить?
- Какого старика? – удивлённо переспросил охранник.
- Муллу Мустафу.
- Не было сегодня никого кроме психолога, Госпожа.
Шейха злобно окинула взглядом мужчин и, схватившись за юбку, поспешила домой, пока в мою дверь не стучась вошёл сам мулла. Заметив приятного на вид старичка, я встал с кровати и спросил:
- Я же предупредил, чтобы ко мне психолога не направляли.
- Я не психолог, - улыбнулся мужчина. – Я – мулла Мустафа.
- Знаете, мулла, я себя очень комфортно чувствую с джинами внутри, посмеете хоть одного выгнать, я за себя не отвечаю.
- Я присяду?
- Садитесь, - пожав плечами ответил я, смотря, как дедушка поправил свой белоснежный халат и осторожно сел на диванчик.
Мустафа улыбнулся мне, гладя свою длинную бороду и сказал:
- И был проклят сын той, на кого он голос повысил и была несчастна та, что на мать родную словом злым говорила. Поистине, страдают дети тех, кого они ранили, грубо говоря и не думая. Среди стольких женщин, кто для тебя мать твоя?
- Чего? – растерявшись от неожиданной речи мужчины, спросил я. – К чему это Вы тут...
Но незнакомец взмахнул рукой, дав понять, чтобы я замолчал. Сев на кровать и внимательно разглядывая морщинистую кожу Мустафы, седую бороду и добрый взгляд, я снова пожал плечами и ответил:
- Моя мать – моя жизнь.
- Как будет складываться твоя жизнь, если ты её не ценишь?
-Да с чего Вы взяли? Я ценю маму, люблю и..., ну, да я сорвался немного я...
- Сорвался? Она тебе кто? – снова повторил вопрос старец.
- Жизнь моя, - виновато опустив голову, ответил я.
- Так цени свою жизнь, живи, ради своей жизни и никогда словом и поступком не обижай свою жизнь, иначе бывает так, что твою жизнь могут и отнять.
- Пока я жив, моих близких никто не тронет. – Огрызнулся я, заметив, как Мустафа мило улыбнулся и спросил:
- Шаху тоже так говорил?
- Как Вы..., откуда Вы знаете? Ситуация с Шахом, она..., долгая история, Вас это не касается.
- Увы, Али, но не ты решаешь, кому оставаться на этом свете, а кому его покинуть.
- Хотите я Вам перечислю скольких людей я решил и отправил в пекло?
- За это ты уже отвечаешь, а ты кажется не понял ещё?
- К чему Вы клоните?
- Ты прекрасно понял, Али.
- Да кто Вы такой!? – выкрикнул я, встав с места и подойдя к мулле. – В смерти моего друга нет моей вины! Я не виноват!
Мужчина сидел молча, с интересом слушая меня, будто его вообще не пугал я, мой крик и само то, что он меня выводил из себя. Не выдержав спокойного вида старика, я резко вышел на балкон, чтобы немного помолчать там и выпустить пар. Слова Мустафы задели меня и были мне безумно неприятны, поэтому переждав пока ком в моём горле отступил, я снова вышел к мужчине и сказал:
- Простите, я немного не в себе.
- Ты извинился, это уже хорошо, молодец. Признавать свои ошибки тоже дело сильных, а вот кричать - удел слабых. Запомни Али: не уважающий старших, младших жизни не научит. Сначала отдай уважение возрасту, затем полу, а потом кровному родству. Поясню: Твоя мать - взрослая, значит уже тон снизь, твоя мать - женщина, значит во многом уступи, ну и она твоя мать, а значит будь добр заткнись, когда есть что высказать ей. Она и так наказана тем, что несчастна, ей есть чьи тела оплакивать, так не добивай сердце той, кто и так ранена.
- Я понял Вас, - обиженно произнёс я.
- Теперь твоя сестра, - продолжил мужчина, встав с места. – Говори с ней чаще, дни так коротки, что словами насытиться не успеете. Когда отец ребёнка обнимет, ты будешь плакать.
- Что? – не поняв слов муллы, спросил я, но мужчина лишь улыбнулся мне и похлопав по плечу, направился вместе со мной на балкон.
Взглянув на сад и на фонтан, в котором купались два голубя, Мустафа спросил:
- Когда медицина не в состоянии помочь душе, Аллах велел обращаться к Нему, а не к тем, кого Он создал. Если болит душа и тебе плохо, не лечи её с помощью муллы и теми, кто занимается изгнанием греха. Если ты грешен настолько, что одержим, то спасай себя напрямую с тем, кто тебя сотворил, а не с себе подобными.
- Да я и не звал этого больного, он мне язык порезал, Вы представляете?
- Даже думать об этом не хочу, - засмеялся мулла. – Сходи в мечеть, начни молиться.
- Я не особо верующий человек, - облокотившись на перила балкона, ответил я Мустафе, наблюдая за птицами. – Я поведал столько зла и смерти, я повидал столько несправедливости, разве после всего я могу верить во что-то?
- Ты видел много зла?
- Именно.
- Зло и есть отсутствие Бога, Али. Разве, когда ты убивал, ты о Боге думал?
- Я - нет, но те, что, крича об Аллахе уничтожали других, о ком они думали?
- О выгоде, Али, о выгоде. Они убивали и простых и себе подобных, ища в этом выгоду. Разве вам не платили за смерти этих людей?
- Платили.
- Тогда причём тут Бог? Вы сделали это за деньги, а прикрывались Богом. Не надо жестокость людей, валить на Всевышнего.
- Не знаю, Мустафа, я думаю Бога нет, иначе где Он, когда так нужен?
Мужчина немного помолчал, внимательно рассматривая мои заросшие волосы и бороду, после чего приятно улыбнулся и спросил меня:
- Я думаю парикмахеры не существуют, раз ты так выглядишь. Где они, если они тебе так нужны?
- Очень смешно, но дело в том, что я сам могу встать и пойти к парикмахеру.
- Так встань и пойди к Богу, Али, может тогда и Он, поможет тебе?
Похлопав меня по плечу, мужчина вышел, оставив меня в стопоре. Поняв, что мулла намекнул на то, что не Бог обязан к нам являться, а мы должны сами тянуться к Нему и Его познавать, я резко выбежал за мужчиной и крикнул:
- А как же..., - но мой крик остался в пустоте, так как в комнате никого не было.
Дверь резко открыла Шейха и, осмотрев мою спальню, сказала:
- Представляешь, охрана в дом пропустила какого-то мужчину, так кого не спрошу, никто его не видел, хотя он чётко говорил со мной и сказал, что хочет поговорить и с тобой, даже имя назвал.
- Прости меня, - сказал я, подойдя к сестре и крепко обняв её. – Прости, что руку поднял, что в детстве бросил, что судьбу нам испортил, прости.
- Ты чего, братец? Боже мой, да как я могу не простить тебя? Ты меня тоже прости, Али.
- Тебя мне не за что прощать, Шейха.
- Нет, есть, - грустно вздохнув, сказала сестра и вспомнила слова Мустафы. – Мулла сказал мне, что....
- Мулла? Так ты про муллу Мустафу?
- Да, ты знаешь его? Так это ты ему про мою беременность сказал?
- Нет, я его знать не знаю, откуда он знал о твоей беременности? – тут же закрыв дверь, недовольно спросил я сестру. – Кому ты разболтать успела? Надеюсь не Халисе?
- Кроме тебя никто не знает, Али!
- Я тебе объясняю, я этого Мустафу впервые в жизни вижу!
- Шейха, - резко сказал мама, открыв дверь в спальню. – Ты не видела Ранию?
Я и сестра замолчали, внимательно смотря на Кристину, которая делала вид, что не видит меня. Я тут же обнял маму и тихо сказал ей:
- Прости, я говорил не думая.
- Не надо, - отталкивая меня, обиженно отвечала мама.
- Не толкай, я правда сожалею, извини меня, дай поцелую.
Мама сделала вид, что не слышит меня, но щёку вытянула, чтобы я крепко поцеловал её. Улыбнувшись Шейхе, Кристина вышла из комнаты и сказала:
- Ладно, пойду поищу её в остальных комнатах.
Снова закрыв дверь и взглянув на сестру, я спросил:
- Так, что там с этим муллой, что он тебе сказал?
- Не знаю, но он говорил странные вещи, а одна фраза звучала так: «лучше чаще говори, ведь молчание не только выручает, но и губит».
- Странно, - сев на диванчик вместе с сестрой, задумался я. – Мне он тоже советовал общаться с тобой, сказал: «говори с ней чаще, дни так коротки, что словами насытиться не успеете».
- Я думаю я понимаю о чём он...
- И о чём же?
- Али, я не знаю, как тебе это сказать, но ты должен мне пообещать полную адекватность и продуманность в своих действиях иначе от этого будут зависеть жизни сразу нескольких людей.
- Что случилось? – нахмурив брови, спросил я сестру, заметив, как она сразу занервничала. – Шейха, я за тебя жизнь отдам, ты ведь знаешь, скажи мне всё, я не трону тебя и пальцем, не бойся.
- Я не боюсь тебя, я боюсь...
Но как на зло наш разговор прервал стук в дверь. Сестра сразу замолчала, а я недовольно выкрикнул:
- Войди!
- О, - улыбнулся Аббас, выйдя из-за двери. – А что это вы тут закрылись и сидите?
Я и Шейха встали с места, проявив уважение к старшему брату. Я расправил руки в стороны и крепко обняв Аббаса сказал:
- Я прощаю тебя за всё, прости и ты меня.
- Чего? – гладя меня по спине, спросил брат и со страхов взглянул на сестру, которая недовольно вышла из спальни хлопнув дверью. – За что это ты меня прощаешь?
- Ничего, что ты прикончил самого дорого мне человека? Разнёс башку к чертям ему, ничего?
- Во-первых, я не разнёс башку, я не так далеко стоял, а всего лишь снёс часть лица.
- Ради Аллаха, прекрати.
- Во-вторых, с чего это ты решил простить меня? Что такого тебе рассказала сестра?
Уловив суть вопроса от брата, я моментально сообразил, что он и Шейха что-то знают, скрывая это от меня, но не подав виду, я ответил ему:
- Не в сестре дело, а в мулле Мустафе.
- Саиде, - недовольно поправил меня Аббас.
- Нет, я о Мустафе говорю, а не шамане твоём. Сегодня приходил мулла, он был стар, с длинной бородой и говорил со мной, намекая мне о прощении обид и...
- О, мой Бог..., Али, я думаю тебе надо ещё немного выспаться и отдохнуть, всё же целой бизнес-империей править собираешься, а ты всё о старичках, да прощениях.
- Почему ты ко мне так относишься?
- Потому, что меня убивает то, что отец слепо не хочет видеть, что ты странный.
- Я странный? Что-то живя в Грузии, я не слышал, что я странны, а тут месяца хватило, чтобы меня все за чокнутого приняли!
- Зачем ты сравниваешь отсталую Грузию с нами?
Схватив брата за ворот, я сжал кулак, но вспомнив слова Мустафы о почитании возраста, а потом уважении кровного родства, я резко отпустил Аббаса и недовольно сказал:
- Подбирай выражения, брат мой, они далеко не отсталые, их земля пахнет историей, о которой твоему Катару с бедуинами остаётся только мечтать, и я люблю девушку из этого народа, которая в свои юные годы мудрее тебя будет.
- Так в чём проблема, братец? Иди туда, возвращайся к своей любимой, живи в этой великой стране, зачем ты вернулся к нам и посеял хаос?
- Затем, что меня Сам Бог направил сюда и я заберу то, что по праву принадлежит мне.
- Надо же, ты о Боге заговорил, - продолжал задевать меня брат. – Давай решим всё миром? Я помогу тебе, а ты мне. Тебе всё равно эти деньги не нужны, а отец тебя максимум до психушки доведёт не более, так не лучше тебе вернуть всё как было и...
- Договорились, - отрезал я. – Говори за что убил Шаха, и я отдаю всё тебе и сваливаю отсюда навсегда.
- Я же объяснял, он убил тётю и...
- Я похож на дебила? Не ври мне! Скажи, что он о тебе знал такого, что ты убрал его?
- Да что он может знать? Я его впервые видел!
- Ты слишком труслив, чтобы совершить такой выстрел, а значит он, что-то знал, раз ты принял такое решение лишь бы он молчал. Ведь Далиль по этой же причине убит?
- Ты сумасшедший, Али, тебе надо лечиться, - недовольно сказал Аббас и вышел из спальни.
Понимая, что он что-то мне недоговаривал, я решил всё же поговорить с сестрой и узнать подробности у неё. Спустившись вниз и войдя на кухню, где за столом сидел отец и Абин, я пожелал всем приятного аппетита и сел за стол рядом с Аби.
- Как себя чувствуешь? – спросил меня Ахмад.
- Спасибо, намного лучше, разговор муллы успокоил меня.
- Значит есть толк от этого хаджи-Саида, а я думал он сумасшедший.
- Причём тут Саид, - скорчив лицо возмутился я. – Я про муллу Мустафу.
- Это ещё кто?
- Он сегодня приходил ко мне, беседовал, рассказал о прощении, о Боге, просил в мечеть сходить.
Отец тяжело вздохнул и с грустью посмотрел на Аби, будто сочувствуя тому, что я всё ещё не излечился и вижу бред какой-то, спросил:
- И как часто он приходит, чтобы поговорить с тобой?
- Я не сумасшедший, Шейха тоже видела его.
- А что, - решил поддержать меня Аби, отодвинув свой стакан с кофе. – Я, например, вижу помощь от Аллаха, но не все мне верят.
- Видите? – поинтересовался я. – Как это возможно?
- Вот смотри, надо было мне срочно поехать на одну встречу важную, я встал, собрался и пошёл снимать деньги, а код карточки забыл. Три раза не верный пароль и меня блокируют, ты представляешь? Я злой бегу к такси, время поджимает, а таксист умчался, будто назло. Я смотрю на часы и понимаю, что опаздываю, тогда я поспешил к маршрутке, сел и уехал.
Я и отец с таким интересом слушали Абина, что когда он замолчал, мы переглянулись и в голос спросили:
- Ну, и?
- Что? Всё, я сел не на ту маршрутку и уехал не в ту сторону, в которую требовалось, тогда я позвонил и сказал, что на встречу не приеду, ведь партнёры садились уже в машину и должны были ехать, а я задерживал их.
- А Бог где? – приподняв брови и улыбнувшись поинтересовался отец.
- Вам мало, что все знаки давали мне понять, что я должен отказаться от этой встречи? Через 20 минут мне сообщили: что мои коллеги попали в аварию, Хвала Аллаху никто не пострадал, но ведь там мог быть и я, а Бог оберёг.
- Пф, - махнув на друга рукой, сказал Ахмад. – Я-то думал, что-то существенное расскажешь.
- Вот такие как Вы на эти детали внимания не обращают, а потом глотку рвут доказывая, что Бога нет, когда Он так нужен и мог бы помочь, а я верю, что Он есть, потому, что я внимателен к знакам.
- Отец, - обратился я. – Я хотел бы насчёт сестры спросить.
- Спрашивай.
- Шейха всё ждёт возвращения Далиля, может мы уже сообщим ей, что...
- Нет, - прервал меня Ахмад. – Она ничего не должна знать, её чувства ещё пылают к нему, а психолог велел не расстраивать её.
- Но сколько мы будем скрывать?
- Сколько потребуется, я не виноват, что так вышло, но нам надо молчать, ради неё же.
- Всем приятного аппетита, - пожелал нам вошедший на кухню Аббас.
Брат протянул какие-то бумаги мне с надписями и печатями и с улыбкой сказал:
- Напомню, что мы увеличили выпуск СПГ до 77 млн тонн ежегодно. Поставки топлива только в Евросоюз выросли в два раза. В сегодняшнее время мы являемся лидером по объемам экспорта СПГ. Завтра ты поедешь подписывать соглашение, а с этими бумагами ознакомься.
- Что? – растерялся я, ничего не поняв от слов брата. – Я не знаю сферу топлива и...
- Интересно, а как ты бизнес в свои руки брать собрался, если ты минимально не понял того, что я сейчас тебе сказал? Ладно с топливом я помогу тебе, надеюсь с соглашением о поставках сырой нефти, то есть длительные танкерные поставки на условиях FOB, у тебя проблем не будет?
- Да, я, наверное, справлюсь.
- Не уверенно отвечаешь, брат мой, что такое FOB?
- Слушай, мне достаточно будет ночи, я всё прочту и смогу...
- FOB – бесплатно на борт судна - Free on board, этот термин используют для поставки груза на...
- Хватит, вмешался недовольно отец. – Али великолепно заключал сделки по сельскому хозяйству с Далилем и вполне не глупый человек.
- Да, но это было дело Далиля, а то, на что сейчас претендует брат — это намного тяжелее, не так ли, отец?
- Он справится, я, когда начинал в это вникать тоже многое не знал, но отец помогал мне. Так что ты будешь помогать своему брату, будешь его помощником и правой рукой.
- Я помогу, не сомневайтесь, - с улыбкой отвечал Аббас.
Заметив, что брат довольно спокойно поддерживал весь этот разговор, я понял, что он что-то задумал и чем-то готов напакостить. Встав с места, я подошёл к Аббасу и смотрел на него с пристальным интересом, дыша ему в лицо.
- Это всё? – спросил отец. – А то нам ехать с Аби пора, скоро футбол.
- Хотел ещё узнать, могу ли я уехать с женой? Раз Али теперь будет с Вами жить и править, то я бы хотел уехать и жить отдельно, тем более он грузинку свою приведёт, нас станет слишком много.
- Грузинку? – удивился Ахмад, встав с места. – Какую ещё грузинку?
Я улыбнулся брату и, стряхивая пылинки с его плеча, сказал ему:
- Какой же ты..., как жаль, что Мустафа просил уважать возраст и родство, а то нас разнять не смогли бы сейчас.
- Не буду мешать тебе, любимый брат, - довольно ответил мне Аббас и вышел из кухни.
- Али, я тебе вопрос задал, - грубо продолжил разговор отец, подойдя и встав возле меня ровно. – О какой грузинке речь? Ты ведь понимаешь, что для перехода империи жена должна быть только нашей нации?
- Но, наша мать, она...
- Нет, - отрезал Ахмад. – Я отца в могилу загнал из-за твоей матери, ты не догадываешься чего мне это стоило, но и тогда времена другие были, сейчас каждый наш шаг обсуждают в СМИ и по ТВ, к чему нам эти проблемы?
- Вопрос о Тами исключён, она моя жена и точка.
- О, Аллах! – выкрикнул Ахмад. – За что?
- Что «за что»?
- Послушай, сынок, женись на арабке, а твоя грузинка пусть будет второй женой, люби её и будь с ней, как захочешь, но первая, сам понимаешь.
- Вы предпочли смерть отца, а не вторую жену, а дети всегда следуют примеру своих родителей, отец. Даже не сомневайтесь, что я предпочту тоже самое, хорошего дня Вам.
Больше ничего не говоря Ахмаду, я вышел из кухни, а отец с грустью взглянул на Аби, который в очередной раз жалел своего друга Ахмада, но и возразить не мог. Я поднялся наверх и вошёл в комнату Шейхи. Сестра лежала на кровати и смотрела в свой телефон, разглядывая фото Далиля.
- Можно? – спросил я.
- Конечно, входи.
- Лежи-лежи, - сказал я, забравшись на кровать. – Я рядом полежу, как себя чувствуешь?
- Нормально, но бывало и лучше.
- Как мой племянник? – улыбнулся я сестре, погладив её по руке.
- Почему мальчик? Может там девочка.
- Пусть будет сын, наследник и твой герой, а дочку пусть Халиса рожает. Иди ко мне, я расскажу твоему сыну сказку.
Сестра засмеялась и прижалась ко мне поближе, удобно усевшись на постели. Я сел в позе лотоса с боку её живота и протерев свои руки, сказал:
- Далеко, за горами Грузии была деревня, где жил пастух Алико и любил он красавицу Тамрико.
- Какие имена глупые, - улыбалась Шейха.
- Почему глупые? Меня тоже все Алико в Тбилиси зовут, так вот, хотел Алико завоевать Тамар, но она решила посвятить себя Богу и собралась стать монахиней.
- Какая жестокая история..., они не женятся что ли?
- Тамар в итоге уйдёт служить в храм, а Алико скинется со скалы. У Грузин очень красивые истории любви.
Шейха скривила лицо и, нахмурив брови, возмутилась:
- Не надо такой кошмар рассказывать, расскажи про себя, если там сын, то пусть будет таким же смелым, как и ты. Кстати, - резко встав с места и подойдя к письменному столу, сказала сестра. – Это мой дневник, я часто тут пишу стихи, рисую что-то, клею, но я его никому не показывала никогда, хочу подарить его тебе.
- Спасибо, - встав с кровати, обрадовался я. – Мне приятно, что ты мне такое...
- Но с одним условием, когда вернётся Далиль, только тогда ты его заберёшь, обещаешь?
- Шейха, я думаю нам надо...
- Обещаешь? – повторила сестра, сжимая в руке розовый дневник, украшенный разноцветными ленточками.
- Хорошо, обещаю.
- Вот и отлично, - ответила сестра, спрятав блокнот в письменный стол. – Мы с Аббасом сейчас поедем кое куда, ты говорил в мечеть хочешь, тебя подбросить?
- А куда это вы?
- Дело есть одно.
- Мне рассказать не хочешь?
Сестра замолчала, а по её взгляду я понимал, что она всё же что-то скрывает от меня, но боится сказать. Взяв Шейху за руку, я улыбнулся ей и сказал:
- Я всё сделаю для твоего счастья, только скажи мне, и я обещаю, ты больше не будешь грустить.
- Ты всё узнаешь, но после того, как вернёшься из мечети, договорились?
- Всё, договорились, - улыбнулся я, крепко обняв Шейху за плечи.
Спустя время мы все сели в машину и отправились к Кэйтаре - это место исторической культуры, где после гигантских небоскребов наконец-то виднелась небольшая мечеть, возле которой стояли две высокие башни, напоминающие крепость от защиты врагов, из которых во все стороны торчали палки с сидящими на них чайками. Я с огромным интересом рассматривал этот мини городок на берегу персидского залива с красивой крепостью и мечетью, где вокруг полно кафе и ресторанов, а Аббас, остановив машину и развернувшись ко мне, сказал:
- Выходи, а мы поедим заберём отцовские документы, а после заедим за тобой.
- Шейха говорила вы в магазин собираетесь? - спросил я брата, открыв дверь и выйдя из машины.
- Да, - ответил Аббас, недовольно посмотрев на сестру. – Сначала документы, а потом в магазин, всё верно, мы все вместе поедем.
Понимая, что брат повёлся на мою проверку о походе в магазин, о котором сестра мне ничего не говорила, я нагнулся к окну, где за рулём сидела Аббас и тихо на ухо ему сказал:
- Если с Шейхи хоть волос упадёт, домой лучше не возвращайся.
- Чего? – перепугано спросил брат. – А, причем тут...
Но я помахал им рукой и направился в сторону мечети, где толпилось огромное количество людей. Как же тут было красиво, солнечно и весело. Кругом люди, шум проезжающих мимо машин и громко говорящие туристы, постоянно фотографирующиеся напротив сооружения. Весь этот весёлый балаган дополняли крики чаек, а также бегающие вокруг дети. Заметив мальчика лет тринадцати, который молча рассматривал сидящих на палочках птиц, я подошёл к нему и спросил:
- Не хочешь со мной в мечеть сходить?
- Нет, - пожал плечами парень. – Я родителей жду.
- А где они?
- Вон, - указал парень на двух женщин с ног до головы скрытыми под чёрным одеянием и мужчину. – Сейчас придут.
- Интересно, как твой отец запоминает кто из них жена, а кто сестра? – засмеялся я, сев напротив мальчика на каменный отступ башен.
- В розовых туфлях его первая жена, а в золотистых – вторая.
- Да ладно? – с серьёзным лицом посмотрел я на ребёнка и снова рассмеялся. – Реально так и различает?
- Что смешного? – обиженно спросил парнишка. – Я всё отцу скажу.
- Фу, да ты ещё и ябеда? Ладно, прости, я не хотел задеть тебя. Не понимаю, как можно иметь двух женщин? Я одну еле смог бы вынести, а тут сразу две, три..., и как твоя мама со второй женой, не ревнует?
- Они подруги, всегда вместе, я рад.
- Ты-то чему рад? – скорчив лицо, спросил я, заметив, как парень постарался задавить пальцем ползущее по стене насекомое. – Стой! Не дави его.
- Почему?
- Как минимум потому, что он живёт, а ты хочешь убить его, кто ты такой? Думаешь если у тебя две мамки, то можешь теперь творить, что хочешь?
- Ты странный, - возмутился мальчик, сев рядом со мной.
- Зато ты жестокий, вот ползёт себе существо, которого не ты родил, а у букашки семья, жена, дети, может брат инвалид и любовница беременна, а ты что делаешь? Вот так взял и решил судьбу парня? А о детях его ты подумал?
Мальчик улыбнулся мне и толкнув в плечо спросил:
- Ты такой добрый, как звать?
- Али, а тебя?
- Мехти, ты всегда такой добродушный?
- Нет, я могу убить тех, кто делают плохо, но тех, кто ничего плохого не сделали разве можно трогать? Тем более кто слабее тебя и боится.
- Ты можешь убить человека, серьёзно?
- Да, хочешь научу?
- Али, - резко раздался голос мужчины.
Встав с места и увидев муллу Мустафу, я улыбнулся ему и сказал:
- Какая неожиданность, а я друга встретил, вот хотел с ним в мечеть сходить, всё как Вы и советовали.
Дедушка покачал головой и махнул мне рукой, чтобы я шёл за ним. Помахав рукой Мехти, я оставил мальчика дожидаться родителей, а сам вместе с Мустафой подошёл к дверям мечети.
- Меньше болтай ерунды при чужих детях, Али, - погладив свою бороду, сказал мне мулла. – Дети впечатлительны и могут желать дурного из-за неосторожных действий взрослых людей. Иди на молитву, чего стоишь?
Я посмотрел на вход мечети, куда заходили мужчины и задумался. Мулла всё это время разглядывал меня, молча наблюдая за моей нерешительностью. Простояв в тишине пару минут, мужчина улыбнулся и сказал:
- Не всё убито в тебе, Али.
- В смысле?
- Мы все неидеальны.
Мулла похлопал меня по плечу и направился к мечети, быстро скрывшись за её дверьми. Долго не думая, я решил не терять время и пошёл за Мустафой. Войдя в храм и разглядывая огромную, круглую люстру, украшенную множеством красивых лампочек, я рассматривал золотые узоры потолка. Неожиданно меня потянул за руку какой-то мужчина и сказал:
- Разуйся, ты на ковре стоишь.
- Простите, засмотрелся, - улыбнувшись ответил я, выйдя и скинув свою обувь.
- Стой, - снова остановил меня незнакомец. – Надень головной убор.
- Я может не собираюсь молиться, что ты хочешь?
- Ты в кафе пришёл или куда? – возмутился мужчина. – В футболке, джинсах, не разуваешься.
- С каких пор для мужчин существует контроль в одежде? Не в шортах и не голый, чего пристал?
- Чтобы выглядел как подобает, - недовольно ответил парень, стукнув меня рукой по груди, сжимая белую тюбетейку.
Выхватив головной убор из рук сердитого старожилы, я натянул шапку на голову и пошёл вперёд, где рассаживались мужчины.
- Стой, - снова выкрикнул незнакомец. – За углом умойся сначала, омой лицо, ноги и руки, потом придёшь сюда.
Сжав губы, чтобы не высказаться в мечети, я послушался мужчину и пошёл умыться. Совершив всё как полагается и пройдя в центр зала, где люди ожидали время начала молитвы, я решил сесть с боку от всех у прохладной стены, чтобы никому не мешать и понаблюдать за всем этим со стороны. Раздался призыв Азана и мужчины затихли, протянув перед собой руки и повторяя слова призыва. Незнакомец также молился со всеми стоя недалеко от входа, но краем глаза постоянно поглядывал за мной. Все приступили к молитве, а я разглядывал людей, внимательно наблюдая за их движениями. Неожиданно ко мне подошёл и сел мужчина, укрытый одной белой простынёй. Узнав в бледном человеке своего друга Шаха, я замер, понимая, что мне снова это кажется. Быстро зажмурив глаза, я шептал себе под нос:
- Пожалуйста, исчезни, скорее исчезни.
Но взглянув на друга, я увидел, что он всё ещё сидел напротив меня, скрестив под собой ноги и молчал. Почему он мне мерещился в мечети, когда стены храма были пропитаны словами молитвы и добром, я не мог понять, но и пошевелиться я боялся. Шах молча смотрел на меня и был таким естественным, таким «живым», что по моей коже побежали мурашки, а тело моментально вспотело. Неожиданно друг пошевелился и погладил своё лицо, словно создавая пальцами порезы на щеке, которые кровоточили густой и тёмной кровью. Не желая наблюдать этого, я тихонько лёг на пол лицом вниз и не шевелился. Мне было обидно осознавать, что прошлое меня не покидает, а галлюцинации преследуют не в самые лучшие моменты. Не разворачиваясь к покойнику, я лежал неподвижно с надеждой, что спустя какое-то время он исчезнет, но вместе этого я стал слышать тяжёлый и неприятный шёпот, который с трудом произносил:
- Трогай тело, но не трогай душу, не ты её сотворил. Не будь, как они, не будь..., не мсти, а прости....
Я крепко сжал ладонями свои уши, не желая этого слышать, но ощутив неприятный запах и влагу, я открыл глаза и увидел густую кровь, которую не успевал впитывать ковёр. Понимая, что я весь вымазался этой гадостью, я встал с места и закричал. Мои ноги до самых колен были выпачканы кровью, а босых стоп почти не было видно из-за количества жидкости, что поглотила всю комнату. Заметив моё странное поведение, люди в мечети обернулись и молча смотрели на меня, не понимая, зачем я прижался к стене и дёргал ногами, будто в лужу наступил.
- Вам плохо? – встав с места и погладив меня по спине, спросил какой-то мужчина.
- Что? – в полном непонимании спросил я человека.
- Всё хорошо, Вы в мечети, лучше места для Вашей беспокойной души и быть не может. Где Вы живёте? Я Вас отвезу домой.
- Спасибо, - поблагодарил я, осматривая чистый пол и людей, которые с интересом разглядывали меня. – Извините если я помешал...
- Ну, что Вы, - улыбнулся незнакомец и помог мне выйти из мечети.
Обувшись и подойдя к ближайшему ларьку, я выкрикнул продавцу:
- Брат мой, дай воды стакан.
- Может купишь бутылку?
- Дай выпить, не жадничай, я умру сейчас.
- Хорошо-хорошо, - поспешил мужчина налить мне прохладной воды.
Выхватив стакан и выпив всё до последней капли, я снял с головы тюбетейку и отдав продавцу сказал:
- Что б ты жил долго и беды не знал, мой друг.
- Ин Ша Аллах, друг. Тяжёлый день?
- Да, кажется мой покойный друг попросил меня больше не убивать.
- О, да ты перегрелся, - улыбнулся мне продавец, протирая фартуком стакан. – Сходи в кафе, выпей кофе, расслабься, жизнь безумно прекрасна.
- Думаешь?
- Зуб даю, - сказал мужчина. – В твои годы я тоже был заинтересован вечными вопросами о Боге, о религии, а есть ли вообще это всё, но потом подумал: лучше умру веря, чем так и проживу, ни во что не поверив. Ты здоров и молод, а значит ты уже самый счастливый человек.
- Спасибо, хорошего дня, Вам.
- И тебе не грустить.
Отойдя от весёлого продавца и не обращая внимания на толпы туристов, я направился к пляжу. Удобно усевшись, я рухнул спиной на мягкий песок, смотря на безоблачное небо, где светило яркое солнце. Шум моря, крики чаек и приятный запах, расслабили меня, и я вдохнул прекрасный воздух востока полной грудью. Возле меня остановился красивый верблюд, украшенный вязанными бубенцами, понюхав мои волосы, животное решило их облизать.
- Нет-нет, стой! – выкрикнул я, встав с места и увидев муллу Мустафу, который смеялся сидя верхом на красивом животном. – А, так это Вы издеваетесь надо мной?
- Как прошла молитва? – спрашивал мужчина, осторожно гладя животное по шее, пока оно медленно ложилось на песок.
- Лучше не бывает, - подойдя к морде верблюда и погладив его, ответил я. – Всякий бред мерещился, видел покойника, который советовал не убивать души людей.
- Верно советует, - спустившись на землю, говорил Мустафа. – Убийством дорогу в Рай не выстроишь, а вот справедливостью, жди покоя у великой реки, что в саду зелёном протекает.
- Вы так говорите, будто бывали там, ведь оттуда никто ещё не возвращался.
- Скажу тебе по секрету, мой друг, - улыбнулся мулла, похлопав меня по плечу. – Оттуда где хорошо, никто и никогда не возвращается.
Я улыбнулся мужчине и кивнул ему, показав, что согласен с его мнением. Крепко обняв верблюда за голову, я постарался поцеловать его в щёку, но животное завертело головой, а подбежавший ко мне бедуин, выкрикнул:
- Эй, дружище, хочешь прокатиться на нём?
- Нет, я поцеловать хотел, но..., - резко замолчал я, поняв, что Мустафа, как сквозь землю провалился.
- Что «Но»? – спросил мужчина.
- Ничего, просто тут мулла был и, хотя не важно, иди обниму тебя.
- Чего? Ты прекращай это, парень, я не...
Но не слушая вредного бедуина я крепко обонял его и сам себе радовался той легкости, что меня посещала после выхода из мечети. Я больше не хотел никаких денег, власти и прочей мести, теперь я хотел поскорее обнять родных и уехать к своей Тамаи. Я будто заново родился и после этого возрождения мне захотелось создать свою семью и жить со своей любовью вдали от всех этих сумасшествий и видений.