Узы крови

19. Цветы для принцессы

  В пятницу Гермиона проснулась в половине пятого, когда в комнате еще царили полумрак и сладкая дрема. Первое, что бросилось ей в глаза, была лежащая в ногах ее постели большая белая коробка. Гермиона вылезла из-под теплого одеяла и прошлепала голыми ступнями по обжигающе холодным плитам пола. К коробке прилагалась записка, написанная размашистым не очень разборчивым почерком. «Надень в Министерство это. С. Снейп».
Гермиона открыла коробку и медленно вытянула практически невесомую черную мантию, расшитую серебром. Мантия была настолько красива, что захватывало дух, однако Гермионе казалось, что она ничем не заслужила такой подарок. Впрочем, дочь Снейпа определенно должна выглядеть хорошо при появлении в Министерстве. Возможно, что Снейп прислал мантию исключительно по этой причине.
Она старательно привела себя в порядок, чувствуя себя обязанной выглядеть безукоризненно. Даже прическу сделала. Наконец, после всех приготовлений запустив руки в рукава мантии, Гермиона обнаружила, что, несмотря на свою невесомость, мантия очень теплая. Она застегнула многочисленные пуговицы, доходящие чуть ли не до подбородка, и окинула себя внимательным взглядом. Из зеркала на нее смотрела строгая на вид девушка с гладко причесанными волосами, в мантии, приталенной по фигуре; серебряное шитье тянулось от высокого ворота вдоль ряда пуговиц до самого подола и красиво отсвечивало в лучах солнца, робко протянувшихся наискосок комнаты сквозь плохо задернутые шторы. Гермиона не могла понять, что чувствует, глядя на свое отражение. Зрелище, по меньшей мере, казалось ей странным. Вроде она – а вроде и нет. Или именно такой она и должна быть? На глаза внезапно навернулись слезы, словно она только что навсегда распрощалась с чем-то дорогим, и ее вдруг посетила острая уверенность, что отныне ничего не будет как прежде, и ее жизнь кардинально переменится. Даже если это не сулило ей ничего плохого, всегда сложно расставаться с чем-то хорошо знакомым в пользу неизвестности. Через мгновение Гермиона уже взяла себя в руки и осторожно смахнула слезы из уголков глаз: ей сегодня нельзя плакать, а то тушь потечет. Ободряюще улыбнувшись своему отражению, она подхватила небольшую дорожную сумку и бесшумно выскользнула за дверь.
Снейп, разумеется, уже ждал ее в вестибюле. Он придирчиво рассмотрел Гермиону и коротко кивнул, как ей показалось, одобрительно. В молчании они прошествовали по дороге к воротам Хогвартса.
– Я отправлю ваш багаж к леди Снейп, она о нем позаботится, – Снейп стукнул волшебной палочкой по дорожной сумке, и она исчезла, затем протянул руку.
Гермиона взяла его за руку, опять ощутив это странное чувство неотвратимой перемены, а затем мир сжался и на долгое неприятное мгновение исчез. Они аппарировали на одной из специальных площадок Министерства магии. До начала рабочего дня оставалось около часа, и атриум еще не наводнил поток служащих, однако повсюду расхаживали люди в форме Отдела правопорядка. Гермиона сомневалась, что теперь здесь позволено расхаживать без каких-то особых разрешений, как было летом. Фонтан в центре атриума, пострадавший во время сражения Дамблдора с Волдемортом, был отреставрирован и выглядел так, будто и не было никаких происшествий.
Дремавший дежурный встрепенулся, когда они приблизились к нему. Взвесив волшебные палочки и записав их характеристики, он раскрыл толстый журнал и заспанным голосом просипел:
– Причина посещения?
– Слушание об опеке над несовершеннолетней мисс Гермионой Снейп в административной службе Визенгамота, – холодно отчеканил Снейп.
Очевидно, это сообщение ничего не сказало дежурному. Он не проявил никакого интереса к поступившей информации, просто поставив галочку в журнале.
– Есть такое, – безразлично бросил он и нажал на какую-то кнопку. – Слушание назначено на восемь утра, придется вам подождать.
Со скрежетом подъехал лифт. На этот раз металлический голос ни о чем не извещал – лифт, нигде не задерживаясь, доставил их прямо в административные службы Визенгамота. Тут пришлось пройти еще один контроль службой охраны, и под их пристальными взглядами Гермиона со Снейпом уселись на длинную лавку у массивных дверей. Она ужасно нервничала, хотя и знала, что этот суд – чистейшая формальность; к тому же, было неловко сидеть молча.
– Мантия вам идет, – с каменным лицом произнес Снейп.
– Вы правда так считаете? – зачем-то ляпнула Гермиона.
Зельевар посмотрел на нее, как на идиотку.
– Простите, – буркнула Гермиона.
– Это подарок леди Снейп, – после паузы странным тоном уведомил Снейп.
– Хорошо, – Гермиона почувствовала легкое разочарование: в глубине души она уже начала считать, что это подарок самого Снейпа.
Оставшееся время до заседания они провели в молчании. Вскоре коридор наполнился служащими. Гермионе казалось, что все они с любопытством поглядывают на двух богато разодетых волшебников. Снейп сидел с невозмутимым видом, а вот ей хотелось слиться со стеной, чтобы никто не косился в ее сторону. Еще не хватало встретить знакомые лица! Мистера Уизли, к примеру, или еще кого.
– О, лорд Снейп, вы уже здесь! – рядом с ними остановился пузатый волшебник в дорогой мантии.
Он был совершенно лысым, маленькие глазки, беспощадно сдавленные красными толстыми щеками, с нескрываемым интересом уставились на Гермиону.
– Судья Дженкинс, – кивнул Снейп.
– Одну минуточку! – весело воскликнул толстяк, продолжая украдкой поглядывать на Гермиону. – Мигом обернусь! Начнем через минуту, я это со всей серьезностью заявляю!
Когда толстяк скрылся за дверью, раскачиваясь, словно судно, набравшее в трюмы воды, Снейп недовольно сказал:
– Уверен, он уже половине Министерства растрепал.
Гермиона тяжко вздохнула в ответ.
Слушание прошло гладко как по маслу. За массивной впечатляющей дверью с гордой надписью «Зал заседаний» обнаружилась крохотная комнатушка с громоздким столом, за которым сидели судья и секретарь, и двумя рядами неудобных стульев с прямыми спинками.
– Поздравляю, лорд Снейп! – судья Дженкинс, потеснив стол своим пузом, перегнулся через него и потряс руку Северусу. – Такая прелестная находка! Сокровище! Мисс Снейп, позвольте вашу ручку.
Гермиона с неохотой протянула руку, и судья поцеловал ее, оставив мокрый след на тыльной стороне ладони. Она незаметно вытянула платочек и вытерла ладонь, с трудом удерживая гримасу отвращения, пока судья рассыпался в комплиментах в ее адрес. Наконец, Снейп сухо попрощался, оборвав поток восторгов, и они вышли за дверь. Вспышки фотокамер ослепили Гермиону. Она замерла, перед глазами поплыли разноцветные круги, а со всех сторон посыпались бесчисленные вопросы.
– Лорд Снейп, каким образом получилось, что вы не знали о своей дочери?
– Ее мать, в самом деле, Гиневра Морроу?
– Вы намерены ввести свою дочь в высшее общество?
– Правда ли, что вашу дочь воспитали маглы?
– Мы спешим, – холодно произнес Снейп, и журналисты все как один умолкли. – Комментарии на будущей неделе.
Журналисты опять начали орать наперебой, клацая фотоаппаратами. Гермиону словно пригвоздило к месту. Кто-то сунулся с блокнотом прямо ей под нос, истошно вопя:
– Мисс Снейп, как вы относитесь к своему новому статусу??
Снейп крепко сжал ее плечо, увлекая куда-то в сторону, и вскоре им удалось оторваться от журналистов. Пока ополоумевших газетчиков пытались угомонить работники службы охраны, Снейп с Гермионой затесались между служащими и вошли в лифт. Только когда дверь с лязгом захлопнулась и лифт рванул с места, Гермиона облегченно выдохнула.
– Привыкай, – усмехнулся Снейп. – Такие нападения случаются периодически, если ты чистокровен и богат.
– Я в восторге, – недовольно буркнула Гермиона.
Когда лифт остановился в атриуме, она насторожилась, однако хищные журналюги, очевидно, все еще боролись с охранниками. Гермиона вышла из лифта, с опаской озираясь по сторонам: газетчики могли появиться в любую секунду. Однако впереди их ждала куда более неприятная, по мнению Гермионы, неожиданность.
– Северус, какая встреча, – к ним летящей походкой спешила Нарцисса Малфой в компании еще одной элегантной леди.
Взглянув на них, Гермиона порадовалась, что на ней надета эта красивая мантия. Обе леди выглядели превосходно. Нарцисса была одета в светло-голубой костюм, выгодно подчеркивающий цвет ее глаз, маленькая шляпка в тон наряду была кокетливо сдвинута набок, тщательно завитые локоны упруго подпрыгивали при ходьбе. Ее спутница, черноглазая темноволосая леди, похожая на испанку, величественно вышагивала в темно-бордовом узком платье, отделанном тончайшим кружевом – одновременно нарядном и сдержанном.
Увидав Гермиону, Нарцисса резко остановилась, и ее ослепительная улыбка померкла – узнала, наверное.
– Ты здесь по делам школы, я так понимаю, – она немного растеряно взглянула на Северуса.
Ее подруга окинула Гермиону надменным взором. Она почти не уступала леди Малфой по красоте, и, чем дольше Гермиона всматривалась в ее лицо, тем больше она напоминала ей кого-то знакомого. Наверняка, родственница кого-то из слизеринцев.
– Нет, Нарцисса, я занят семейными делами, – отозвался Снейп с ехидной улыбочкой и отступил, чтобы леди могли как следует разглядеть Гермиону. – Вам, дорогие дамы, посчастливилось узнать новость из первых уст. Знакомьтесь, моя дочь – мисс Гермиона Снейп.
Нарцисса округлила глаза, став похожей на прелестную куклу, и определенно лишилась дара речи.
– Дочь? – изогнула бровь ее спутница, внезапно заинтересовавшись персоной Гермионы.
– Это долгая история, однако – да, – невозмутимо продолжил Северус. – Моя дочь. К сожалению, о ее существовании я узнал не так давно. Гермиона, – он повернулся к ней, – думаю, леди Малфой тебе знакома.
Гермиона покладисто закивала, чувствуя себя не в своей тарелке.
– А это леди Нотт, – представил Снейп. – Ее сын также учится на одном курсе с тобой.
Теперь Гермионе стало ясно, кого ей напоминает черноглазая леди. Секунду поколебавшись, она неуверенно склонила голову. Наверно, при знакомстве с леди было принято делать реверанс, но ей показалось глупостью вытворять такие па в атриуме Министерства.
– Да, – леди Нотт сузила глаза совсем как ее сын, – мы недавно слышали о вас, мисс. И, если слухи о ваших талантах правдивы, я осмелюсь сделать предположение, что вашей матерью является мисс Гиневра Морроу. Не так ли?
– Да, именно она, – пролепетала Гермиона.
Нарцисса наконец немного оправилась от потрясения.
– Но ведь... – она как зачарованная глядела на Гермиону. – Насколько я знаю, эта девушка...
– Боюсь, мы вынуждены покинуть вас, – прервал ее Северус. – Подробности вы узнаете в самое ближайшее время, а сейчас мы бы хотели избежать повторной встречи с репортерами, – он поклонился. – Всего наилучшего, леди.
– Прекрасное пополнение в наших рядах, – бросила леди Нотт им вслед. – Чистокровных волшебниц осталось так мало в Британии. Многих порадует появление такой завидной невесты.
Гермиона хвостом последовала за Снейпом, в ужасе думая, что она-то точно не рада своей новой роли. Ей не очень-то хотелось становиться «завидной невестой» для типов вроде Нотта.
***
В субботу, после на редкость легкой победы над Рейвенкло, Гарри и Стелла собрали увесистые сумки с домашними заданиями и вновь отправились в Блэк-мэнор (Талия предупредила, чтобы без домашних заданий не появлялись). Гарри куда больше хотелось опять увидеть крестного, чем отмечать первый успех в сезоне с однокурсниками. Рон, кажется, обиделся на него, но он все равно не мог ничего с собой поделать, тем более что ему хотелось кое о чем расспросить Регулуса Блэка.
На этот раз в связи с матчем Дамблдор перенес занятие по окклюменции на пятницу. Гарри рассказал ему о крестражах, старательно избегая упоминать имя младшего Блэка, и с удивлением услышал в ответ, что Дамблдору известно об этих штуковинах. Более того, одну из них Гарри, сам того не зная, уничтожил на втором курсе. И таких, по мнению директора, осталось еще шесть (включая тот крестраж, который Регулус вытащил из пещеры). На вопрос, когда же Дамблдор собирался обо всем рассказать Гарри, тот сказал, что ждал подходящего момента. Гарри немало удивился его ответу. Единственное, что радовало: директор позволял ему на время занятий оставлять в Омуте памяти чересчур «личные» воспоминания, и он мог сохранить при себе некоторые тайны. Однако, покидая кабинет, Гарри не мог отделаться от чувства, будто Дамблдор ждет от него еще каких-то откровений.
– Эй, есть кто дома? – прокричала Стелла, когда они оказались в гостиной замка.
Под высокими сводами заплясало эхо. Блэк-мэнор был довольно мрачным местом. Гарри покосился на зловещее чучело бурого медведя – создавалось впечатление, будто оно караулит жертву, притаившись у дверей.
– Я-то думал, после матча вы напьетесь, как и положено непослушным подросткам, – на вершине лестницы стоял Регулус Блэк.
Он медленно спустился вниз. Гарри удивляло, почему этот чистокровный до мозга костей колдун вообще не носит мантию: Регулус постоянно расхаживал в брюках и рубашке с закатанными до локтей рукавами и расстегнутым воротом. И все равно, несмотря на небрежность в одежде, у него на лбу было написано, что он отпрыск благороднейшего и древнейшего рода.
– Судя по лицам, вы выиграли, – сказал Регулус.
– Тут и сомнений быть не могло, – вздернула подбородок Стелла.
– Ну да, ну да, – усмехнулся Регулус. – Не со Слизерином ведь играли.
– Мы и у Слизерина выиграем! – самоуверенно заявила Стелла. – И Кубок в этом году будет наш!
– Ты готова поспорить на свою душу? – праздным тоном поинтересовался Регулус.
– Скорее на твою, – фыркнула Стелла и направилась в большой пустой зал, служивший столовой, или, как говорил Регулус, «трапезной».
Здесь каждый шаг отдавался гулким и довольно назойливым эхом. Гарри отметил, что плиты, которые были покрыты толстым слоем пыли в прошлые выходные, теперь сияли чистотой. Посреди неуютной пустоты зала стоял длинный массивный стол, также натертый до блеска, со сгрудившимися вокруг стульями, больше походившими на троны – их спинки были высокими, украшенными красивой замысловатой резьбой.
– Кричер.
Домовик мгновенно явился на тихий оклик Регулуса и поклонился, протерев ушами пол. Гарри было трудно поверить, что старый эльф в одиночку привел в порядок этот зал. Кричер с благоговением воззрился на Регулуса. Гарри мог поклясться, что домовик даже выглядит не таким дряхлым после возвращения любимого хозяина.
– Завари нам чай, – приказал Регулус, усаживаясь за стол. – И позови хозяина Сириуса.
– Нет, я сама за ним схожу, – вызвалась Стелла. – Где он?
– Хозяин Сириус проверяет ингредиенты в лаборатории, – живо отозвался Кричер.
Кажется, впервые на памяти Гарри он назвал Сириуса хозяином без злобы.
– Спасибо, Кричер, – улыбнулась Стелла.
Старый эльф опять учтиво поклонился:
– Рад служить молодой хозяйке.
Он исчез, даже не став бормотать оскорбления на прощание. Стелла оперлась на спинку стула Регулуса и нависла над ним.
– Я покину вас ненадолго, джентльмены, – уведомила она. – Не язви тут особо, хорошо? Если что, можешь сцедить яд в чашечку, он нам еще пригодится.
Регулус сидел, склонив голову набок и воздев глаза к потолку, всем своим видом демонстрируя, как его утомляют попытки воспитания.
– Молчание – знак согласия, – оптимистично рассудила Стелла и подмигнула Гарри: – Ты тоже не веди себя как выходец из сафари.
И она направилась прочь.
Гарри присел напротив Регулуса. По его личному мнению, у Стеллы неплохо получалось ладить со своим дядюшкой.
– Дамблдор сказал, что крестраж можно уничтожить с помощью яда василиска или Адского пламени, – сказал он.
– Вот как, – протянул Регулус. – Что еще интересного он рассказывал?
– Он считает, что Волдеморт создал семь крестражей, – ответил Гарри.
Регулус вскинул на него глаза.
– Один из них я уничтожил на втором курсе с помощью яда василиска, – добавил Гарри.
– Ты? – переспросил Регулус. – Это что, было домашним заданием по ЗоТИ? Или вас теперь так наказывают?
– Это долгая история, – махнул рукой Гарри.
Регулус хмыкнул и ехидно поинтересовался:
– Ну, а василиск как поживает? Надеюсь, Хагрид его приютил?
– Он мертв. Я убил его мечом Гриффиндора.
– О, – Регулус бросил на него изучающий взгляд. – Мне начинает казаться, что ты не так уж и прост, как выглядишь. Или я тешу себя напрасными надеждами? Как по-твоему, ты можешь победить Темного Лорда, Гарри Поттер? – он не сводил с Гарри пронзительного взгляда.
Гарри передернул плечами и сам подумал, что этот жест немыслимо глупый: будто на уроке каком-нибудь отвечает.
– Не знаешь, да? – подсказал ему Регулус. – Что ж, хреново, я тебе скажу.
Гарри невольно улыбнулся: все-таки, у братьев Блэк было больше общего, чем они сами готовы были признать. Сириус тоже любил прибегнуть к этому красочному эпитету.
Регулус вздохнул, окинув взглядом пустой зал.
– Сможешь добыть клык василиска? – спросил он.
Гарри, повременив, кивнул. Регулус удивился положительному ответу, но заметно повеселел.
– Превосходно! – улыбнулся он. – Значит, можно считать, что крестражей осталось пять. Дамблдор еще что-нибудь занимательное рассказал? Или ты ему?
– Я про тебя ни словом не обмолвился, – понял намек Гарри. – А на время уроков окклюменции я оставляю некоторые воспоминания в Омуте памяти, поэтому можешь быть спокоен.
– А твои друзья будут держать рты на замке? – прищурился Регулус. – Грязнокровка, например? Дамблдор пользуется у них популярностью.
Гарри понял, что он нарочно назвал Гермиону «грязнокровкой» – из вредности – и ему вдруг показалось чертовски забавным, что на самом деле она никакая не грязнокровка, а наследница одного из самых благородных и древних семейств Великобритании. При следующей встрече Регулус бы, скорее всего, ей ручку целовал.
– Гермиона – самая умная, добрая и понимающая девушка, которую я знаю, – с достоинством уведомил Гарри.
Регулус скорчил умиленную рожицу.
– Да что ты? Не будь она грязнокровкой, я бы на ней женился, – саркастично уведомил он. – Она ведь практически ангел во плоти, если верить твоим словам.
На столе появился чайный сервиз. Гарри налил себе чаю, многозначительно сказав:
– При возможности я бы словил тебя на слове.
Регулус промолчал, не поняв, что он имеет в виду. Гарри отхлебнул горячего ароматного напитка, щедро приправленного пряностями, и, наконец, спросил то, что его интересовало:
– Скажи, ты никогда не слышал о Поттерах что-нибудь странное?
– Все слышали, – нахмурился Регулус. – Все знали, что Поттеры – отшельники, никого у себя не принимают и вообще редкостные параноики, даже по сравнению с моей семейкой.
– Да, но, может, ты знаешь нечто особое? Что-то помимо этого?
Регулус отрицательно помотал головой.
– Я на Поттеров досье не собирал, они меня мало интересовали, – ответил он. – Знаю только, что особой древностью твоя семья, вроде, похвастаться не могла. Или так было принято считать.
– Принято считать? – насторожился Гарри. – Это могло быть неправдой?
Регулус хмуро посмотрел на него.
– Если я сейчас скажу, что думаю о твоей семейке, то тут начнется массовая истерия гриффиндорцев, – мрачно поведал он.
– Скажи, – Гарри подался вперед. – Я Сириусу ничего говорить не буду.
Регулус без надобности помешал ложкой в чашке.
– Сириус рассказал мне, как Дамблдор объяснил то, что ты выжил, – сказал он. – Про жертву твоей матери, силу любви и прочее, – он поднял глаза на Гарри и секунду помедлил.
– И? –поторопил его Гарри.
– Я не верю в это, – холодно бросил Регулус.
Гарри огорошено молчал. Вот так поворот. У него не было никаких предположений, с чего бы вдруг возникли такие выводы.
– Что бы там ни нес Дамблдор, – раздраженно продолжил Регулус, видя непонимание на его лице, – кровь твоей матери не могла тебя защитить! Не бывает никакой магической защиты оттого, что кто-то принес себя в жертву. В магическом мире и раньше случались войны, и женщины не раз закрывали собой своих детей, но ничего подобного никогда не происходило. И кровь маглорожденной не имеет такой силы, их кровь, несмотря на проповедования всяких гуманистов, вообще силы не имеет! Да, у них есть духовная сила для того, чтобы колдовать, но магия не течет в их жилах, это – привилегия чистокровных, именно поэтому чистокровные маги сильнее большинства маглорожденных. Магия, перешедшая им в наследство, давно ставшая частью их генов, требует от чистокровных куда меньше душевных сил, куда меньше жертв. И, одновременно, в случае надобности в нашем расположении находятся большие ресурсы силы, чем у маглорожденных. Причина не в твоей матери, я в этом уверен.
– Пусть так, – пробормотал Гарри. – Но тогда в чем же? И почему Дамблдор утверждает, что мы все равны?
Регулус кисло усмехнулся.
– Чтобы маглорожденные не боялись жертвовать собой, чтобы смелее выступали против чистокровных, – произнес он и недобро ухмыльнулся. – Пушечное мясо.
Гарри отчаянно замотал головой. Нет, Дамблдор не такой! Он старается для блага, он хочет как лучше! Он бы никогда не опустился до методов своего противника! Ведь, иначе, чем Орден Феникса будет отличаться от Пожирателей смерти?
– Конечно, Дамблдор никогда никому не скажет правду, – с издевательской улыбкой продолжал Регулус. – Возможно, он и от себя ее скрывает. В таком случае, его еще можно оправдать, но и за это я не стал бы ручаться. А что касается твоих родителей, то дело наверняка в Джеймсе, а не в твоей матери.
– Что? – с трудом выдавил Гарри.
– Мерлин, Поттер, отправься в свое поместье, посмотри, что с ним не так, – предложил Регулус.
Сердце Гарри сжалось от нехорошего предчувствия.
– Не могу, – прошептал он. – Дамблдор – распорядитель моего имущества до моего совершеннолетия.
Это прозвучало, словно подтверждение слов младшего Блэка. Не могло быть сомнений: директор что-то скрывает от него. Но что такого ужасного или опасного может таить в себе поместье Поттеров?
В коридоре послышался смех: низкий лающий и высокий и звонкий. Отец и дочь Блэки вошли в зал, весело хохоча. Увидав своего брата, Сириус вытянул из кармана джинсов пузырек с какой-то жидкостью и поднял повыше, нарочито внимательно разглядывая на свет.
– Рег, ты только погляди, что я нашел, – ехидно протянул он.
Регулус исподлобья взглянул на него.
– Могли бы хоть пять минут не ссориться, – закатила глаза Стелла и плюхнулась на стул рядом с Гарри.
– Пока твоей мамы нет дома, не могли бы, – весело сказал Сириус, откупорил пузырек и торжественно объявил: – Эфирное масло из котовника кошачьего или, как называют его в народе, кошачьей мяты. Регулус, хочешь понюхать?
– Уберись! – рявкнул Регулус и попытался лягнуть Сириуса ногой, но тот, издав лающий смешок, проворно отскочил.
– В чем дело? – хихикнула Стелла, глядя на своего дядю. – Этот запах действует только на кошек.
Регулус бросил на нее испепеляющий взгляд, а Сириус, с опаской опустившись на стул рядом с ним, отставил пузырек и сказал:
– Рег у нас особенный.
И покрутил пальцем у виска. Регулус ткнул его волшебной палочкой под бок.
– Как мальчишки, честное слово, – повернулась к Гарри Стелла.
Он с улыбкой кивнул. Чем больше он наблюдал за братьями Блэк, тем яснее становилось, что никакой ненависти они друг к другу не испытывают. Скорее даже наоборот. Вот только скажи им об этом – и живым не уйдешь.
По залу гулко разнеслось эхо от хлопка.
– Субботний номер «Пророка», хозяин Регулус, – Кричер протянул ему свернутую газету.
– Отлично! – оживился младший Блэк. – Моя единственная и вполне устраивающая меня связь с внешним миром!
Он развернул газету и на мгновение скрылся за ней, но вдруг опустил ее и с озадаченным видом уставился на Гарри. Гарри сразу догадался, что там. Надо же, прямо на первой полосе. Снейпы действительно знатные дальше некуда.
Регулус опять на мгновение скрылся за газетой, а затем воззрился на Гарри.
– Возможно, меня подводит память на лица, чего со мной никогда ранее не случалось, но... – он продемонстрировал всем первую полосу «Ежедневного пророка».
Почти всю полосу занимала огромная фотография Гермионы и Снейпа, окруженных фотографами и репортерами. Гермиона была совсем непохожа на себя в красивой богато расшитой мантии, с гладко зачесанными волосами. Спину она держала безукоризненно прямо. По ее лицу на краткое мгновение промелькнула тень, но почти сразу оно сделалось непроницаемым, как у самого Снейпа. Гарри подумал, что, глядя на эту фотографию, никто не усомнился бы в родстве Гермионы с зельеваром, хоть она и не была на него похожа.
– «Чудесное воссоединение семьи!» – вслух прочел Регулус. – «Вследствие случайного стечения обстоятельств одному из самых знатных лордов Британии, Северусу Тобиасу Снейпу стало известно о существовании своей шестнадцатилетней дочери!»
– Гермиона?? – изумленно воскликнул Сириус и вырвал газету из рук брата.
– Значит, я не ошибся, – подытожил Регулус.
– Гарри, ты видел?! – не унимался Сириус. – Гермиона – дочь Снейпа? Что за чушь??
– Это правда, – сказала Стелла.
Сириус ошеломленно уставился на нее. Прошло какое-то время прежде, чем он смог осознать услышанное.
– Поверить трудно, – пробормотал он и опять посмотрел на фото, насмешливо отметив: – Как Снейп ее вырядил.
– А мне нравится, – чопорно заявил Регулус.
Гарри прыснул со смеху и весело поинтересовался:
– Ну что, мне замолвить за тебя словечко перед самой умной, доброй, понимающей и неимоверно чистокровной девушкой?
– Ха-ха, – убийственным тоном произнес Регулус.
– Извини, – хихикнул Гарри.
Было сложно относится к нему не как к своему ровеснику, учитывая тот факт, что Регулус выглядел на восемнадцать лет. К тому же, если мыслить здраво (хотя ситуация к этому не располагала), то логичнее считать, что ему восемнадцать, а не тридцать три – он ведь все эти годы не прожил. Поэтому было сложно не подтрунивать над ним.
***
Гермиона с закрытыми глазами лежала на носу яхты, вслушиваясь в ленивый плеск крохотных волн. Лучи солнца, казалось, проникали сквозь кожу до самой души, обдавая золотистым теплом и пробуждая мечтательное чувство сродни легкой влюбленности. Мысли, будто тая в жарком полудне, становились неясными и мягкими, и было сложно удержать их. Да и не особо хотелось.
– Дорогая, – Эйлин, наплававшись, поднималась на борт. – Скоро подадут обед, пора переодеваться.
Гермиона улыбнулась: леди Снейп могла проплавать все утро и совершенно не ощущать усталости, здоровье у нее было отменное. Сладко потянувшись, Гермиона отправилась в свою каюту. Стоило спрятаться от солнечных лучей, и в голову тут же лезли мысли о предстоящем понедельнике. Гермиона боялась даже представить свою встречу с однокурсниками – и с гриффиндорцами, и со слизеринцами. Хотелось, чтобы выходные никогда не заканчивались.
Она надела легкое ситцевое платье и поднялась на корму, где был накрыт небольшой столик на двоих. В субботу они ужинали вместе с капитаном, но обедать леди Снейп предпочитала вдвоем с Гермионой, чтобы «вдоволь наболтаться с внучкой». Часть их разговоров определенно показалась бы капитану-маглу странной.
– Сегодня вечером возвращаемся, – напомнила Эйлин. – Волнуешься, наверно?
– Это еще мягко сказано, – выдавила жалкое подобие улыбки Гермиона.
– О, не бери в голову, – отмахнулась леди Снейп. – Твои однокурсники будут шокированы не меньше тебя. Не думаю, что тебе стоит ждать каких-либо неприятностей. Во всяком случае, со стороны слизеринцев. Поначалу они будут вести себя настороженно из-за того, что тебя воспитали маглы, но потом... – она замолчала, очевидно, подбирая слова.
– Потом что? – хмыкнула Гермиона. – Примут как свою? Но я ведь не «своя» для них. Я не собираюсь принимать Метку, и не представляю, как...
Она хотела сказать «как Снейп это уладит», но было странно называть его Снейпом в присутствии Эйлин. А как тогда его называть? «Сэр» или «профессор» тоже звучит как-то глупо. Эйлин проницательно прищурилась.
– Скажи, Гермиона, а как ты называешь моего сына? Не в классе, а на уроках окклюменции, например? – поинтересовалась она.
– Я называю его «сэр», – пожала плечами Гермиона.
– А он тебя? – Эйлин определенно нашла ситуацию забавной.
– «Вы», – Гермиона не удержалась и изобразила холодный зловещий тон зельевара, вдобавок скрестив руки на груди и изогнув бровь.
Они дружно засмеялись.
– Но в последнее занятие он назвал меня Гермионой, – весело сказала она. – Очевидно, дабы подчеркнуть всю немаловажность одного запрета.
Эйлин опять засмеялась.
– Северус у нас прямо как дикобраз, – уведомила она. – В больших таких колючках, тяжелых, самому носить сложно, оттого и злится.
Гермиона хихикнула, представив, какое было бы лицо у Снейпа, услышь он это.
– Кстати, пользуясь его отсутствием, я выдам тебе страшный секрет, – Эйлин подалась вперед и заговорщическим тоном поведала: – Ту чудесную мантию он тебе по своей инициативе подарил, я тут ни причем.
– А он утверждал обратное, – тем же тоном ответила Гермиона.
Эйлин лукаво подмигнула ей.
– Сам выбирал, – сказала она. – Ворчал страшно. Что-то насчет того, что мода – худшее проклятие мира, и он никогда даже в кошмарном сне представить не мог, что ему придется выбирать одежду для шестнадцатилетней девчушки.
Гермиона засмеялась. Она не знала, правда ли это, но Снейп, с ворчанием выбирающий девчачьи мантии – зрелище довольно комичное, даже если существующее только в ее воображении.
– А я тут на днях пыталась выведать у него, как он познакомился с моей матерью, – невинно заметила она, рассчитывая получить интересующую ее информацию.
– О, наблюдать за развитием их с Гиневрой отношений было забавно, – улыбнулась леди Снейп. – Северус изо всех сил старался быть неприступным и холодным, но, впервые увидев их рядом, я поняла, что все его старания бесполезны, что бы он сам ни думал на этот счет. Однако подробности я узнала от Гиневры – мистер Снейп никогда бы не стал говорить о таких сентиментальных вещах. Ни в коем случае!
Они опять дружно засмеялись.
Поздно вечером Гермиона возвращалась в Хогвартс в прекрасном расположении духа: Эйлин безжалостно выдала ей немыслимое количество забавных случаев из детских и отроческих лет Снейпа. Относительно своих однокурсников она могла не волноваться: отбой уже был, и ей предстояло увидеться только с соседками по комнате.
Когда они с Эйлин аппарировали перед воротами школы, Снейп с дежурным аврором уже ждали их. Удобно быть дочерью одного из профессоров: можно и в школу вернуться в такое время, когда никого другого уже не впустили бы.
– Наконец-то, – процедил Снейп.
– Мы прекрасно отдохнули, – бодро сообщила Эйлин. – Спасибо, что поинтересовался. Заботливо с твоей стороны.
– Я взял на себя смелость предположить, что отдых прошел хорошо, раз вы вернулись не утопшими русалками, – невозмутимо ответил он.
– Действительно смело, – с укоризной сказала Эйлин. – Между прочим, я тут подумала, что наедине Гермиона вполне могла бы называть тебя Северусом.
Снейп перевел взгляд на Гермиону, и ей тут же захотелось отказаться от такой благодати.
– Вижу, ты согласен, – Эйлин смахнула несуществующую пушинку с плеча сына. – На другое я и не рассчитывала, – она повернулась к Гермионе. – Слышала, дорогая?
Гермиона с опаской покосилась на зельевара.
– Слышала, – пробормотала она.
– Господа хорошие! – рыкнул аврор. – Будьте-ка любезны поторопиться! Мне еще заново ворота запирать, а моя смена заканчивается через пять минут!
– Извините за неудобства, – улыбнулась Эйлин, пока Северус не успел огрызнуться. – Уже ухожу. Всего хорошего, мои любимые, не забывайте писать старой развалине.
– Ты не развалина, – одновременно возразили Гермиона и Снейп.
Это было неожиданно. Краем глаза Гермиона заметила, как Снейп растеряно покосился на нее. Эйлин коротко засмеялась и исчезла. Небось, нарочно это сказала.
– Я могу не называть вас Северусом, – по дороге к замку пробормотала Гермиона.
Снейп соизволил ответить только когда они остановились у мраморной лестницы.
– Называйте уж Северусом, – сварливо сказал он.
– Хорошо, – покладисто кивнула Гермиона.
– Но на уроках вы должны называть меня «профессор Снейп», – уточнил он.
– Конечно, это понятно, сэр, – с готовностью ответила Гермиона.
Он продолжал пронизывать ее взглядом.
– Северус? – предположила она.
– Медленно соображаете, – подытожил он и протянул ей клочок пергамента. – На случай, если вас остановят авроры. Отбой уже был.
– Спасибо, – слабо улыбнулась Гермиона.
– Пропуск на одну ночь, – сузил глаза Снейп. – А не для вечного пользования гриффиндорцев.
– Я это понимаю, – хмыкнула Гермиона.
– Отрадно, – бросил Снейп и отправился в подземелья.
– Спокойной ночи! – крикнула ему вслед Гермиона.
По дороге в Башню никто ей не встретился, и она уже решила, что неожиданности на сегодня закончились, но, войдя в свою комнату, остолбенела.
– Сюрприз! – воскликнула Стелла, раскинув руки в стороны.
Комната утопала в дорогих букетах цветов. Цветы были повсюду: на тумбочках, на столике, на полу, заполонив почти все свободное пространство. Оставались только узкие проходы к кроватям.
– Что это? – выдохнула Гермиона.
От цветочного нашествия дух захватывало: она словно находилась в роскошном саду.
– Это все тебе! – недовольным тоном уведомила Лаванда. – Я, конечно, очень за тебя рада, но мы тебе не прислуга, чтобы совам каждые пять минут окно открывать!
– Ну хватит уже ворчать, – закатила глаза Стелла.
– От... от кого это? – запинаясь, пробормотала Гермиона, медленно передвигаясь по цветочному царству.
– От многих и многих благородных семейств нашей страны, – Стелла вытянула карточку из букета огромных белоснежных лилий. – Это, например, от Аполлона нашей школы и остального дома Мальсиберов.
Она протянула Гермионе карточку с тисненным фамильным гербом: белая лилия с каплей росы на лепестке. Чьим-то аккуратным почерком было написано «Искренние поздравления».
– Красные розы от Забини, – провозгласила Блэк, выуживая из букета следующую карточку.
– Камелии от Паркинсонов, – Парвати помахала карточкой и девушки дружно скривились в приступе неприязни к Панси.
– Белые розы от Ноттов, – Стелла развернула карточку. – Вам шлют поздравления, мисс Снейп, и выражают свою радость по поводу чудесного воссоединения с семьей.
– Я тронута, – Гермиона развернула карточку, прикрепленную к декоративным подсолнухам – их прислали из дома Лонгботтом.
– Так ты правда дочка подземного чудища? – шутливо спросила Парвати, скорчив рожицу, изображающую то самое чудище.
– Я дочка Снейпа, – все же поправила ее Гермиона. – Это правда.
– О, ну... – Парвати, очевидно, не ожидала, что Гермионе не понравится подтрунивание над Снейпом, и немного смутилась. – Ну, тогда и мои поздравления.
Гермиона кивнула. Ей, наконец, удалось подобраться к стоящему на ее тумбочке огромному букету волшебных неувядающих роз-перезвон, которые тихо позвякивали, соприкасаясь друг с другом – словно браслеты, нанизанные на руку цыганки. Каждый цветок был размером с ее ладонь, алые лепестки необычной остроконечной формы казались колючими на вид, однако были такими же шелковисто нежными, как и у других роз.
– Мне еще никогда не дарили волшебных цветов, – прошептала Гермиона.
Стелла уселась на ее кровать, с любопытством наблюдая за ней.
– Интересно, от кого это? – вздохнула Блэк.
Гермиона с удивлением обнаружила вместо карточки большую открытку с видом на Лондон. Развернув ее, она прочла «Цветы для принцессы» и растерянно улыбнулась. Почерк был совершенно незнакомым, но фраза звучала красиво и остроумно, учитывая, что официально она считается наследницей рода Принц. От последней буквы через всю открытку шла проведенная чернилами резкая линия, словно открытку кто-то отобрал, а внизу совсем другим почерком было подписано:
От благороднейшего, древнейшего, а, главное, немыслимо ЖИВУЧЕГО семейства.
С.О.Б.
Р.А.Б.
Самая прекрасная из муз
Просто Звезда
и Мальчик-который-летает-на-«Молнии»-с-молнией-во-лбу

Гермиона почувствовала громадное разочарование и с трудом выдавила из себя улыбку.
– По-моему, вы самое дурашливое семейство на свете, – сказала она.
– Возьмем на заметку, – ухмыльнулась Стелла. – Но мы должны были разбавить пафос нашего Р.А.Б. Это он про принцессу придумал.
Гермиона машинально кивнула, очень надеясь, что восхищение этой фразой не слишком явно отразилось на ее лице – личность автора лишила ее всякой магии. Гермиона уж было возомнила, что открытка от тайного поклонника, и вдруг – развеселая подпись, а восхитительные слова оказались всего лишь данью уважения к ее великому роду. Досадно.