Stop crying your heart out

Глава 5.

Но в одиночестве время тянется невыносимо медленно, и часто, когда сидишь один, из углов выползают странные мысли; как бледные безжизненные руки, машут они и грозят. Это тени призрачного вчерашнего дня, причудливо преображенные, снова всплывающие воспоминания, серые, бесплотные лица, жалобы и обвинения.

Erich Maria Remarque, "Der Weg zurück"

- Вот так, потерпи еще немного.

Я жмурюсь и кусаю губы, пока Луи обрабатывает мою рассеченную бровь. Мы сдали свой пост и теперь сидели возле нашей палатки.

- Может, все-таки стоило пойти к сестре?- говорит он, и я открываю глаза.

- Нет, все нормально. Ты справляешься.

Он улыбнулся, а потом отвернулся, чтобы снова смочить марлю спиртом. Повернувшись обратно, он взял меня за подбородок и направил лицо к свету.

- Что ты хочешь сделать? – забеспокоился я, косясь на него.

- У тебя на щеке еще одна ссадина.

И на этих словах он осторожно касается ее марлей.

- Фак! – выругался я, снова морщась от боли.

- Прости.

Луи тут же прекратил обработку раны, с сожалением поглядывая на меня.

- Это ты прости - накинулся на тебя с кулаками.

Я даже не припомню, когда в последний раз извинялся перед кем-то. Раньше гордость для меня была превыше многих других вещей, но сейчас я напрочь расстался с ней. Я итак упал в своих глазах благодаря той сцене, которую устроил ночью. Пускать сопли в жилетку парня и умолять не бросать меня... Это был самый отвратительный поступок из всех, что я когда-либо совершал. И теперь, когда я находился рядом с Луи, мне было так стыдно перед ним.

- Нет, я заслужил это. Ты прав - не стоило лезть к тебе в душу.- говорит Луи искренно, и я вздыхаю.

- Ты ведь пытался помочь, разве нет?

- Да, конечно! Просто, когда я увидел тебя в таком состоянии, мне показалось, что я перегнул палку.

Между его бровей появилась небольшая складочка, когда он напряженно смотрел мне в глаза. Мне вдруг стало как-то не по себе от этого пристального взгляда, и я поспешил подняться на ноги, чтобы избежать его.

- Окей, сядь на солнце. – произнес я, толкая его в спину. Луи нахмурился, но выполнил мой приказ.

- Зачем? – спросил он, когда уже пересел на мое место.

- Твои раны. Их тоже нужно обработать.

Пока я возился с бутылкой спирта, Луи озадаченно прикоснулся кончиками пальцев к разбитой губе.

- У тебя отличный удар правой. – ухмыльнулся он, но я проигнорировал его шутку.

- Не трогай, иначе занесешь заразу.

Пропитав чистую марлю антисептиком, я подошел к Луи, который смотрел на меня с улыбкой.

- Что смешного? – я развел руками, и шатен улыбнулся шире.

- Ничего. Ты просто похож на мамочку.

Я закатил глаза, сдерживая вырывающуюся улыбку. Подняв ногу, я стукнул по его ботинку.

- Раздвинь.

Все еще продолжая улыбаться, парень повиновался мне, и я встал на колени между его ног. Теперь наши лица находились на одном уровне, и я поднял руку, чтобы дотянуться марлей до его раны. Но этот придурок продолжал откровенно посмеиваться и улыбаться во все тридцать два зуба, поглядывая на меня.

- Ну, что опять? – раздраженно спросил я и нахмурился.

- Нет, все супер. Просто у тебя такое лицо, как-будто тебе предстоит самая сложная операция за всю твою хирургическую практику.

- О боже, просто перестань ржать, если не хочешь, чтобы я намазал антисептиком твои зубы! – прорычал я и отвесил ему подзатыльник. Но это не помогло шатену - его плечи продолжали дрожать, пока он пытался сдержать смех.

- Просто твое лицо...

- Закрой свои, мать их, глаза и проделай то же самое со ртом!- выругался я, и Луи кивнул мне. Боже, этот парень старше меня почти на пять лет, а такое чувство, что наоборот. И к тому же я думал, что все военные - серьезные люди, но, либо я ошибался, либо Луи - исключение.

Во всяком случае, шатен все-таки закрыл глаза и постарался сдержать улыбку. Я облегченно выдохнул и подался вперед, осторожно прикладывая марлю к его раскрасневшейся нижней губе. Невесомыми движениями, я аккуратно стирал с раны запекшуюся кровь, боясь причинить Луи боль. Но в отличие от меня, он сидел абсолютно спокойно. Я сразу же вспомнил сцену в палатке, когда он зашивал себе плечо. Кажется, он действительно отлично переносит боль. Взяв в руку новый кусочек марли, я пропитал ее спиртом и вновь вернулся к лицу Луи. Он так же, как и минутой ранее, неподвижно сидел, подняв подбородок. Я придвинулся ближе, чтобы продолжить обработку, но моя рука зависла в воздухе. Меня вдруг совершенно беспричинно заинтересовали его длинные ресницы. Я заворожено наблюдал, как они трепещут, пока он сидит в ожидании. Мой взгляд скользнул по его лицу. И почему я раньше не замечал насколько идеальны его черты лица? Сколько себя помню, я всегда мечтал о таких же острых выразительных скулах. Мне всегда говорили, что я совершенство, но я не понимал этих людей. Я считал, что во мне есть куча недостатков, которые мне бы хотелось исправить. Одним из них как раз и были скулы. А еще, я бы хотел такой же подбородок, как у Луи, такой же небольшой и задорный нос, такие же губы.... Стоп - губы! Я совсем забыл про то, что должен делать.

Из-за всего этого долбанного смятения, я слишком резко прикладываю марлю к его ране, чем очевидно приношу ему боль. Он дергается, хмурит брови и слегка морщится, но не произносит ни звука.

- Упс, извини! – растерянно говорю я, убрав руку. Подаюсь вперед на автомате и дую на его разбитую губу, чтобы хоть как-то успокоить боль и загладить свою вину.
Набираю в легкие воздух и снова выдыхаю через сомкнутые губы. И как только мое внимание привлекает движение его ресниц, я, не прекращая своих действий, поднимаю глаза. И в этот момент меня резко бросает в жар. Он смотрит на меня, я смотрю на него, наконец осознавая насколько он близко. Чувствую это ничтожное расстояние между нашими губами и перестаю дышать. Насколько же все это неправильно, Господи! Клянусь, я не могу двигаться. Я отчаянно желаю отскочить от него, убежать куда подальше, лишь бы не чувствовать странного волнения внутри. Но вместо всего этого я, как завороженный, смотрю в его глаза, ничего не соображая. Опускаю взгляд на его губы. Они влажные от антисептика, и я сглатываю. До этого момента я ни разу в жизни не считал мужские губы притягательными. Мне противно даже от одной мысли об этом. Мне противно от мысли обо всех мужских губах и возможности целовать их. И когда я снова смотрю в его глаза, меня накрывает неподдельный ужас и отвращение к самому себе. Я вижу в них непонимание и отстраненность. Еще секунда, и он, как ошпаренный, подрывается на ноги и отходит от меня на несколько шагов. Я все еще сижу на корточках, смотря на него снизу вверх, пока он отчужденно смотрит на меня и часто дышит. Дерьмо, какой я идиот! Что я только что сделал? Он все понял! Он не слепой! Он, черт подери, догадался!

- Я... я просто хотел...Твоя рана...

Понимаю, что выгляжу полнейшим придурком, но не могу справиться с заплетающимся языком. Взгляд шатена выводит меня из равновесия. Был ли я когда-либо более жалок, чем сейчас? Полагаю, что нет. Неужели это конец? Я только вчера снова открылся человеку, а теперь он смотрит на меня с отвращением. Черт возьми, я заслужил это! Хочу провалиться под землю, сгореть заживо, только больше бы не видеть этого осуждающего взгляда голубых глаз. Луи молчит. Смотрит на меня и молчит, продолжая часто дышать. Еще никогда в жизни тишина так не убивала меня. Хочу, чтобы он сказал хоть что-нибудь. Пусть назовет меня педиком, но только пусть не молчит. Но вместо этого он просто разворачивается и уходит, не проронив ни слова.

- Дерьмо! – рычу я, поднявшись на ноги. Срываю с головы берет и с силой бросаю его на землю. Начинаю ходить из стороны в сторону, схватившись за голову.