Ultraviolence

Поздравляю, ты доигрался

  Три оставшихся дня течки Джин проводит в объятиях Намджуна. Альфа заказывает еду в квартиру и не оставляет его ни на секунду. Джин и сам не отпускает. Периодически ночью омега просыпается со страхом обнаружить пустую постель, но ощутив вокруг себя сильные руки, снова проваливается в сладкий сон. Намджун чуткий, страстный и неутомимый любовник. В достаточно большой квартире Джина не осталось ни одной горизонтальной поверхности, которую бы они с альфой не проверили на прочность. В душ отныне Джин точно спокойно заходить не может. Омега впервые за годы, прожитые в этой квартире, так близко и тщательно рассмотрел как рисунки на кафеле, так и дно своей ванной. Джин в руках Намджуна чувствует себя самым счастливым омегой во вселенной. Он абсолютно ни о чем не думает и не позволяет мрачным мыслям испортить момент. Но всему приходит конец.

Течка заканчивается утром четверга, и Джин, оставив на постели спящего Намджуна, идет на кухню готовить кофе. Омега садится за стол и, помешивая горячий напиток, пытается привести мысли в порядок. Противное чувство неправильности всего того, что происходило последние дни, заполняет парня. Хотя, если это было неправильно, почему же это было настолько прекрасно. Вся эйфория, радость и счастье остаются во вчерашнем дне, сегодня надо думать, как быть дальше, и даже привыкший самостоятельно и легко решать свои проблемы Джин, уже полчаса, как сидит, уставившись в чашку, и не может определиться. Из размышлений его вырывает вошедший на кухню альфа. Намджун, в одних брюках, проходит к шкафчику и, достав чашку, наливает себе кофе.

— Доброе утро, — улыбается альфа и садится напротив отпивающего остывший кофе омеги.

— Доброе, — бурчит Джин и старается не смотреть на исполосованную своими же ногтями грудь и плечи альфы.

— Мне нравится твоя квартира, — начинает издалека альфа. — Но у меня огромный дом, и он пустой.

Джин сильно сжимает в руке ложку, понимая, куда клонит Ким, и молчит.

— А еще у меня большой апельсиновый сад, это не лайм конечно, но цитрусовые. Там невероятно пахнет и есть беседка. Тебе понравится, — продолжает альфа. — Я прямо сейчас могу вызвать парней, и они перевезут все, что ты захочешь забрать, — Намджун отпивает кофе и ожидающе смотрит на омегу.

— Я не хочу переезжать, — тихо говорит Джин.

— Хорошо, не проблема. Я конечно очень хотел бы, но тогда я буду проводить здесь большую часть времени, пока ты не решишься, — спокойно говорит Ким.

— Ты не понял, — Джин поднимает взгляд на парня. — Я не хочу, чтобы мы жили вместе.

Намджун трет пальцами виски, отодвигает чашку и всматривается в лицо напротив.

— Почему?

— Потому что я бета, потому что у меня есть долг, и я не могу подвести людей, мне доверяющих.

Альфа хмурится, откидывается на спинку стула и ищет взглядом, за что бы зацепиться. На Джина смотреть не хочется. Он только что парой фраз поставил свой долг выше Намджуна.

— Ты омега, — Ким продолжает изучать тарелки на полке позади парня. — Мой омега. Я люблю тебя, и ты в первый день еще сказал, что чувствуешь ко мне что-то. Как можно перечеркнуть все это ради какого-то долга? — Намджун серьезно не понимает и бесится. Он с трудом давит в себе поднимающуюся к горлу ярость и снова возвращает внимание к омеге.

— Я всю жизнь так жил и должен был так ее и дожить, — севшим голосом отвечает парень. — Мои родители через многое прошли ради этого, я через многое прошел. А сейчас появляешься ты и предлагаешь все бросить. Да, я тебя люблю, и глупо это скрывать, я и мечтать не мог, что это взаимно, но есть вещи, которые важнее любви. Одна она тут не поможет, — Джин опускает взгляд на свои руки на столе.

— Что ты несешь? — Намджун резко поднимается на ноги и начинает нервно ходить по кухне. — Ты омега, я альфа, у нас любовь! Я хочу жениться на тебе, я хочу от тебя детей, хочу, чтобы ты жил в моем доме, чтобы обживал его по-своему, чтобы провожал меня на работу и ждал вечером. Я больше не представляю своей жизни без тебя. Какой долг? Что за чушь? — Намджун останавливается рядом с омегой и обхватывает ладонями его лицо. — Джин, пожалуйста, не говори глупостей.

— Это не глупости. Намджун, прошу, пойми. Я не тот, с кем тебе надо жить, я вообще не знаю, кто я. За все эти годы я уже принял себя бетой, я лицо и голос Совета, я не смогу с этим справиться. Я не смелый и не сильный вовсе. Я не вынесу укоризненных взглядов, сплетен, а самое главное, осуждения родителей. Не вынесу, — надломленным голосом говорит Джин.

— Я заткну всех, кто откроет рот, притом навечно. Я всегда буду рядом. А твоим родителям стоило бы думать о счастье своего ребенка, а не о долге. Может, и не нужны тебе такие родители, — даже не стараясь унять клокочущую в горле ярость, говорит альфа.

— На словах все легко, — Джин убирает руки Кима со своего лица и встает на ноги. — Мне было очень хорошо с тобой, но большего мне не надо. Надеюсь на понимание, — говорит омега и пытается обойти альфу, но тот резко тянет его на себя и вжимает в стол.

— Надеюсь на понимание? — ядовито шипит Намджун. — Ты сейчас не с членами Совета разговариваешь, а со своим альфой. Не забывайся. Мне плевать на долг и людскую молву. Мне на все плевать, кроме тебя. Я тебя не отпущу, — говорит Ким и смотрит так, что Джин не выдерживает и прячет глаза.

— Тебе придется смириться, — еле шевелит языком омега.

— Ты не того альфу в себя влюбил, — усмехается Намджун и цепляет пальцами его подбородок, заставляя смотреть на себя. — В моем словаре нет слова "смириться". Повторю в последний раз — ты мой, и я тебя не отпущу. Поэтому пока я тебя просто прошу. Я подожду немного, дам тебе время и приду за ответом. Надеюсь, он будет положительным, иначе придется перекинуть тебя через плечо и забрать насильно, — вроде шутит Намджун, вот только Джину от его шутки не смешно.

— Мне не надо думать. Намджун, серьезно, постарайся понять. Я представитель Совета, а ты глава Дома. Даже если моя ложь раскроется, мои родители нашу связь не переживут, — треснутым голосом просит омега.

— Приехали, — Ким запускает ладонь в волосы и отстраняется от омеги. — Теперь еще мы не можем быть вместе, потому что Ваше Величество не захочет связывать жизнь с таким, как я. Да, я преступник, но твоя семья и твой любимый Совет тоже не святые, — бесится альфа.

— Намджун, пожалуйста, пойми меня, — умоляет его Джин.

— Видит Бог, я хотел сделать все правильно, — Джин замечает сворачивающуюся в спирали темноту на дне зрачков альфы и даже дергается, но тот перехватывает парня и сильнее вжимает его в стол. — Или ты образумишься и примешь меня как своего альфу, закончив при этом лгать всем вокруг и себе в том числе, или за тебя это сделаю я, — ледяным тоном заявляет Намджун и, отпустив парня, идет в спальню.

Ким натягивает на себя рубашку и твердыми шагами идет на выход. Намджун не может унять разрывающую его ярость. Она растекается внутри и только разрастается. Обволакивает все черным и затапливает альфу с головой. Джин думает, что с Намджуном это прокатит, что он может вот так отказать главе первого Дома. И плевать на причины. Намджун не лгал — ему и вправду на все плевать. Он хочет Джина себе. Он хотел сделать все правильно и красиво, он старался, но этот омега глупый. Намджун не отступит, и лучше бы омеге одуматься. Ким не привык отказываться от того, что хочет. А так сильно, как этого парня, он не хотел никого. Был бы Намджун подлецом, то и метку бы поставил и до сцепки дошел, не оставил бы омеге выбора, но Джин это не оценил, проигнорировал. Ким садится на заднее сиденье ягуара и приказывает шоферу ехать домой. Альфе надо переодеться и поехать в офис. Пора заняться работой и наверстать все то, что было упущено за эти дни с омегой.

Джин так и стоит на кухне, не в силах пошевелиться. Намджун ушел, но его запах все еще здесь. Джин все еще физически ощущает прожигающий кожу взгляд черных глаз и прикосновения. Он разозлил Кима, хотя не хотел. Джин просто пытался ему объяснить, честно старался донести до альфы, что есть вещи важнее, чем желания и даже любовь. Очень жаль, что Намджун не понял. И пусть у омеги внутри сейчас умирает только недавно зародившееся чувство абсолютного счастья, он не может сделать шаг назад, не может перечеркнуть все эти годы. Обидно и больно, хочется побежать за Намджуном, зарыться в его грудь и позволить увезти к себе, но нельзя. Джин знает, что он сам виноват, знает, что это был его выбор, но осознание его боль не облегчает. Омега чувствует себя, как никогда, одиноким. Был бы его папа хоть немного добрее, то Джин бы сейчас поехал к нему и, положив голову на колени, разрыдался, попросил совета, а все что ему остается в реальности — это пожирать себя изнутри и постараться не сдохнуть от затапливающего с головой отчаянья. Хотя апельсиновый сад небось невероятный. Джин отгоняет мысли о совместном доме, которому не суждено стать реальностью, и идет в душ. Завтра уже на работу, надо прибраться в доме и привести себя в порядок.