Каждый Новый день

День 6023

Я еще не успел открыть глаза, а уже понимаю: Вик мне нравится. По биологическим
признакам пола он женщина, но по сути своей – мужчина. И живет он в соответствии со своей истинной природой, ну совсем как я. Он знает, кем хочет быть. Большинству наших
сверстников незачем об этом задумываться. Перед ними не стоит проблема выбора. А если
хочешь жить согласно своей природе, прежде всего тебе предстоит пройти долгий и
мучительный процесс ее постижения.
У Вика сегодня много хлопот. Надо сдать контрольные по истории и математике. Еще
репетиция рок-группы, которую он ждет с большим нетерпением. И под конец – свидание с
девушкой по имени Дон.
Я поднимаюсь с постели, одеваюсь, забираю ключи и сажусь в машину.
Но когда доезжаю до места, где нужно сворачивать к школе, просто еду дальше прямо.
До Рианнон добираться больше трех часов. Я послал ей сообщение, что еду. И не стал
дожидаться ответа, боясь получить отказ.
По дороге просматриваю куски из воспоминаний Вика и узнаю, как труден был его путь к
познанию себя. Мало что в жизни по тяжести может сравниться с рождением в неподходящем
тебе теле. Пока я рос, я сталкивался с этой проблемой много раз, хотя и всего на один день.
И пока не научился легко приспосабливаться ко всем перипетиям своей странной жизни и не
примирился с ней, некоторые из превращений вызывали у меня чувство протеста. Например,
я любил носить длинные волосы и жутко возмущался, когда вдруг просыпался с короткой
стрижкой. Порой я внутренне чувствовал себя девушкой или, наоборот, парнем, и эти
ощущения не всегда соответствовали моему реальному телу. Тогда я еще доверял мнению
людей, утверждавших, что я обязательно должен быть либо девочкой, либо мальчиком.
Никто даже не намекал, что существует и другая вероятность, а сам я был слишком мал,
чтобы думать самостоятельно. Еще не пришло время понять, что в смысле пола я и не то и
не другое, а скорее и то и другое.
Ужасно, когда тебя предает собственное тело. И ты одинок, потому что не можешь никому об
этом рассказать. Ощущаешь какое-то несоответствие между собой и телом, в котором
родился, и знаешь, что в этом противостоянии победителей не будет. И все же борешься изо
дня в день, и это истощает твои силы. А если даже стараешься не обращать внимания, то
устаешь от самих стараний.
С родителями Вику, скажем прямо, повезло. Хочет дочка носить джинсы вместо юбки, играть
в машинки вместо кукол – пусть. И только когда дочка подросла, ей исполнилось десять лет,
они поняли, что их ребенку нравятся девочки. И лишь спустя еще какое-то время Вик смог
признаться, хотя бы самому себе, что нравятся они ему как мальчику. Что ему было
предназначено родиться мальчиком или, по крайней мере, жить как мальчик, в том
неопределенном состоянии между девочкой с мальчишескими ухватками и мальчиком в
девичьем облике.
Отец принял новость довольно спокойно и даже в чем-то поддерживал Вика. С матерью
сложнее. Она не противилась желанию Вика жить так, как ему было суждено, но в то же
время ей довольно долго пришлось привыкать к мысли, что вместо дочери у нее сын.
Некоторые из друзей и подруг Вика, несмотря на сложный возраст – им было по
тринадцать-четырнадцать лет, – тоже отнеслись к нему с пониманием. Других же это сильно
встревожило, причем девочек больше, чем мальчиков, для которых эта странная девчонка
всегда была своим парнем, они и не думали о ней как о девочке. В этом смысле для них
ничего не изменилось.
Дон все время была где-то рядом. Они знакомы с детского сада, вместе пошли в начальную
школу. Дружили, но не сказать чтоб были близкими подругами. Когда же они поступили в
среднюю школу, Вик стал водиться с ребятами, которые пишут стишки и потом засовывают их
куда подальше, в то время как Дон больше привлекали те, кто сразу тащит свои творения в редакции литературных журналов. Активная общественница, классный казначей, участница
дебатов – и парень себе на уме, участник набегов на круглосуточные магазины. Вик никогда
бы не обратил на нее внимания, даже и не подумал бы о такой возможности, если бы первой
этого не сделала она.
Но она его заметила. Он всегда был в поле ее зрения, и неизменно взгляд Дон обращался к
нему. Когда она закрывала глаза, ложась спать, последние мысли всегда были о нем. Она
долго не могла понять, к кому ее влечет: то ли к парню, то ли к девушке, и в конце концов
решила, что на самом деле это неважно. Ей нравился Вик. А тот ничего не замечал.
Потом она не раз рассказывала Вику, что ей наконец просто надоело терпеть. У них было
достаточно общих друзей и подруг, которые могли бы прощупать почву, но Дон решила –
рисковать так рисковать – действовать самостоятельно. И вот как-то раз, приметив, что парни
снова собрались на дело, она прыгнула в машину и отправилась вслед за ними. Ее надежды
оправдались: Вик прогуливался у входа в магазин, в то время как его приятели работали в
отделах. Дон подошла к нему и поздоровалась. Поначалу Вик не понял, с чего бы вдруг Дон
стала заговаривать с ним и почему она так нервничает. Потом до него постепенно дошло, в
чем дело, и оказалось, что он тоже не прочь закрутить с ней роман. Когда друзья Вика
выскочили наконец из магазина, он помахал им на прощанье рукой и остался с Дон. А та даже
не вспомнила о своей задумке соврать, что ей было нужно что-то купить в этом магазине. Дон
была готова стоять так и разговаривать с Виком часами, если бы тот не предложил пойти
выпить кофе. С этого у них все и началось.
Их отношения развивались не гладко, но в основе всегда оставалось одно: Дон
воспринимала Вика таким, каким тот хотел быть. Несмотря на то что родители Вика и его
приятели и посторонние не могли не видеть в нем ту, которой он больше не желал быть, Дон
видела в нем только его самого. Никакой неопределенности. Перед ней была вполне
конкретная, ясная и понятная личность.
Пока я анализирую и сопоставляю все эти воспоминания, я чувствую горячую благодарность
и страстное желание любить! И эти чувства, конечно, не Вика: они мои собственные. Этого я
хочу добиться от Рианнон и это хочу подарить ей. Но как я смогу заставить ее разглядеть за
неопределенностью меня, если и тела у меня считай что нет, а жизнь такова, что нам никогда
не удастся связать свои судьбы друг с другом.
Я подъезжаю к школе во время последнего перед перерывом на обед урока и оставляю
машину на обычном месте.
Сегодня я знаю, в каком классе занимается Рианнон. Встаю у дверей и жду звонка на
перемену. Когда урок заканчивается, я вижу, как она выходит из класса в окружении других
учеников: разговаривает со своей Ребеккой. Меня она пока не замечает; идет, не поднимая
глаз. Двигаюсь за ней следом по коридорам и все гадаю, кто я: призрак ее прошлого,
настоящего или все же будущего? Наконец Ребекка сворачивает в сторону, и я получаю
возможность поговорить с ней наедине.
– Привет, – говорю я.
И вот он, этот момент: как обычно, перед тем как повернуться ко мне, мгновение она
колеблется. Потом оборачивается, и опять же: вот оно, узнавание.
– Привет, – вздыхает она. – Это ты. И почему я уже не удивляюсь?
Не сказать что я мечтал о таком приветствии, но все же оно вполне объяснимо. Когда мы
встречаемся наедине, я – ее любовь, а в школе – только нарушитель спокойствия.
– Поедим вместе? – предлагаю я.
– Пожалуй, – соглашается она. – Только сразу предупреждаю: потом мне нужно обязательно
вернуться обратно.
Я отвечаю, что принял к сведению.
Мы идем молча. И я замечаю, что люди смотрят на нее по-разному. Некоторые – вполне
доброжелательно, большинство же – с откровенной насмешкой.
Она видит это.
– Все знают, что я рокерская подстилка, – усмехается она. – И конечно, уже успела переспать
со всей «Металликой». С одной стороны, это забавно, а с другой – вроде как и нет. – Она
оглядывает меня с головы до ног: – Ты, однако, выглядишь абсолютной противоположностью
себе вчерашнему. Даже не представляю, с кем я имею дело сегодня.
– Меня зовут Вик. Биологически я женщина, хотя чувствую себя мужчиной.
Рианнон опять вздыхает:
– Я и представить себе не могу, что это означает.
Начинаю было добросовестно объяснять, но она отмахивается.
– Давай уйдем из школы, ладно? И иди чуть поодаль. Кажется, так пока будет лучше. Мне
ничего не остается, как согласно кивнуть.
Мы отправляемся в закусочную, где всем посетителям за девяносто, а самое популярное,
по-видимому, блюдо – яблочное пюре. Явно не место для сбора школьной тусовки.
Как только мы занимаем столик и делаем заказ, я спрашиваю ее о последствиях вчерашнего
скандала.
– Не буду врать, что Джастин так уж расстроился, – начинает она. – К тому же недостатка в
желающих его утешить не наблюдается. Я чуть не плачу от умиления! А Ребекка меня просто
потрясла. Если бы была такая профессия – дружеский пиар, то она стала бы в ней асом,
клянусь. Она так легко проглотила мою версию того небольшого происшествия.
– Что же ты ей наплела?
– Ну, я сказала, что Джастин – болван, а с тем рокером и не было ничего, мы просто стояли и
разговаривали.
Первое я не стал бы опровергать, но второе утверждение даже для меня звучит слабовато.
– Извини, что так мерзко все получилось, – вырывается у меня.
– Да, хуже и быть не могло. Но давай уж наконец перестанем без конца извиняться друг
перед другом. Иначе у нас каждая фраза будет начинаться с «извини…».
Теперь я слышу в ее голосе смирение, но не могу пока решить, с чем же она в
действительности смирилась.
– Значит, ты девушка, которая на самом деле – парень? – меняет она тему.
– Что-то вроде того. – Я чувствую, что у нее нет желания углубляться.
– И долго ты сюда добирался?
– Часа три.
– И что ты сегодня пропускаешь?
– Пару контрольных да свидание с подружкой.
– И ты думаешь, это честно?
Секунду я озадаченно хлопаю глазами.
– О чем ты? – спрашиваю я наконец.
– Послушай, – начинает втолковывать она, – я очень рада, что ради меня ты проделал весь
этот путь. Рада, не вру! Но я не спала почти всю ночь и сейчас злая, как собака, а когда
получила утром твое сообщение, то подумала: а честно ли мы себя ведем? Не по отношению
к тебе или ко мне, а ко всем тем людям, чьи жизни ты… посещаешь.
– Рианнон, но я всегда очень осторожно…
– Знаю, знаю. И всего лишь на один день. Но что, если именно сегодня должно было
произойти что-то совершенно неожиданное? Что, если ее подружка именно сегодня решила
устроить Вик грандиозный сюрприз, какой-нибудь вечер со свечами? Или ее напарница по
лабораторным занятиям откажется работать без нее? А если… ну, не знаю. Что, если
столкнутся машины, а она, по идее, должна была оказаться поблизости, чтобы спасти
ребенка?
– А, вот в чем дело. – Мне становится легче. – Как тебе другой вариант: а что, если именно
я должен был в это время проходить мимо? Если именно мне полагалось быть там? И если
меня вдруг не окажется в том месте, все события пойдут в другом направлении? Разница
будет бесконечно мала, но тем не менее?
– Но разве жизнь Вика не на первом месте?
– Это еще почему?
– Да потому, что ты у него лишь временный гость.
Возразить тут, конечно, нечего, однако от Рианнон я совсем не ожидал услышать ничего
подобного. Она делает попытку сгладить неловкость, чтобы слова не звучали обвинением.
– Прости, я не хотела сказать, что твоя жизнь не так важна, как ее. Ты ведь знаешь, я так не
думаю. Сейчас ты единственный, кого я люблю больше всего на свете.
– Да неужели?
– Что значит «неужели»?
– Вчера вот ты сказала, что не любишь меня.
Она мгновенно соображает, о чем речь:
– Я имела в виду того рокера, а не тебя.
Разговор оказывается не таким уж неприятным, как я подумал вначале. Хотя все сложные
моменты никуда не делись.
Приносят наш заказ, но Рианнон, похоже, не до еды. Она сидит и задумчиво макает ломтики картошки в кетчуп.
– Я тоже люблю тебя, – говорю я ей.
– Знаю, – отвечает она. Вид у нее, однако, не очень радостный.
– Мы справимся со всем, что нас ждет. В самом начале отношений никогда не бывает все
гладко. У нас пока черная полоса. Это ведь не пазл, где детали картины складываются
единственным образом. В отношениях между людьми все по-другому. Эти детали нужно
притирать и приспосабливать друг к другу, пока не соберется правильный рисунок.
– А твоя деталь меняет форму каждый день, – справедливо замечает она.
– Только внешнюю.
– Я понимаю. – Она наконец съедает один ломтик. – Правда, похоже, мне еще нужно
поработать над своей частью картины. Сейчас все слишком закрутилось. И то, что ты здесь,
только добавляет сложности.
– Я уйду, – обещаю я. – Как только поедим.
– Я этого не хочу. Но думаю, так нужно.
– Понимаю, – соглашаюсь я, действительно понимая, что она имеет в виду. – Очень рада, –
улыбается она. – А теперь расскажи об этом своем будущем свидании, о своей подружке.
Хотелось бы знать, кому сегодня повезет больше, чем мне.
С утра я послал Дон эсэмэску, что в школе меня сегодня не будет, но на свидание я приду.
После ее тренировки по хоккею на траве мы встретимся и пообедаем.
Я возвращаюсь домой, когда Вик обычно приходит из школы. Сижу в своей комнате и весь
дрожу от волнения, как всегда у меня и бывает перед свиданиями. В шкафу у Вика
обнаруживается целая куча разнообразных галстуков. Значит, обожает их носить. Подбираю
элегантный набор одежды, может быть, слишком для него элегантный. Хотя если я
правильно представляю себе Дон, думаю, она бы одобрила мой выбор.
Оставшееся до свидания время сижу в онлайне. От Рианнон – ничего. Натан прислал еще
восемь сообщений. Их я даже не открываю. Перехожу на плейлист Вика и слушаю его
любимые песни. Я часто пользуюсь этим способом, чтобы узнавать новые интересные
композиции.
Еще нет и шести, а я уже в нетерпении топчусь у дверей. Довольно странно, что я так жду
этой встречи. Можно списать все на эмоции Вика: если бы он сейчас контролировал свое
тело, не сомневаюсь, чувствовал бы себя так же. Но это же мои ощущения, я не могу
чувствовать его эмоции! Похоже, я с каждым днем все сильнее хочу стать частью чего-то
реального.
Дон меня не разочаровывает. Ей очень нравится, как выглядит сегодня Вик: вместо
«элегантно» она говорит, что он сегодня просто
de bon air. Она рвется рассказать мне сегодняшние новости, и ее очень интересует вопрос,
чем это я был так занят сегодня. Тут я уже вступаю на зыбкую почву (не хочется, чтобы
завтра Вика поймали на вранье) и говорю, что неожиданно захотелось взять выходной. Чтоб
никаких контрольных, никаких школьных коридоров, а просто ехать куда глаза глядят, где
никогда раньше не бывал… но при этом не опоздать на свидание. В этом она меня с
энтузиазмом поддерживает и даже не спрашивает, почему же я не пригласил ее на свою
прогулку. Надеюсь, Вик запомнит в точности, что я ей рассказал Приходится работать как скорострельный пулемет, ныряя в память Вика и тут же выскакивая
обратно, чтобы успевать реагировать на известные им обоим вещи, как это делал бы он. Вик
абсолютно правильно судит о ней: она легко и естественно принимает его таким, каков он
есть. Это так чудесно! И много не болтает. Все остается между ними.
Я, конечно, понимаю, что их обстоятельства отличаются от наших с Рианнон. Я не Вик, а
Рианнон не Дон. Но меня так и тянет на аналогии. Какая-то часть меня хочет, чтобы мы так
же легко и свободно смогли выйти за пределы общепринятого. Я жажду такой же страстной и
беззаветной любви. Они обе приехали на своих машинах, но Вик по просьбе Дон едет за ней
до дома, просто чтобы проводить ее до двери и должным образом поцеловаться на
прощанье. Я нахожу это очень милым, и вот мы идем под ручку вверх по внешней лестнице.
Не имею понятия, дома ли ее родители, но если ей все равно – то мне тем более. Мы
подходим к их сетчатой двери и мнемся там какое-то время, похожие на жениха с невестой,
какими их показывают в фильмах пятидесятых годов. Наконец Дон обнимает меня и крепко
целует. Я отвечаю ей не менее страстно, и мы движемся теперь не к двери, а к кустам. Она
тянет меня назад, в сторону от света, и я ощущаю ее всю, целиком, это чувство такое
сильное, что я просто теряю голову, или, вернее, теряю связь с воспоминаниями Вика и
становлюсь самим собой, и мои губы шепчут:
Рианнон . Поначалу мне кажется, что Дон не расслышала, но она вдруг на мгновение
отстраняется и с удивлением спрашивает, что я сейчас такое сказал. Я отвечаю, что так
называется одна песня (разве она ее не помнит?) и мне всегда было интересно, что означает
это слово, но эта песня подходит нам сейчас как нельзя лучше. А Дон говорит, что понятия не
имеет, какую песню я имею в виду, но это ничего не значит, она уже привыкла к моим
причудам, и я обещаю потом дать ей послушать, и все это время мы целуемся и целуемся.
Мы запутались в листве, мой галстук зацепился за ветку, но волна чувственности накрывает
нас и уносит мощным потоком, и мы уже не замечаем ничего вокруг. Ничто в мире не может
оторвать нас друг от друга.
Вечером я получаю сообщение от Рианнон:
А,
Как-то нескладно сегодня у нас получилось, но это потому, что все сейчас выходит
нескладно. Дело не в тебе и не в наших отношениях. Просто все так совпало. Думаю, ты
понимаешь меня.
Попробуем еще раз. Но наверное, в школе больше не будем встречаться. Все же как-то
тяжело на душе. Давай после занятий? И там, где ничто не будет напоминать о моей прежней
жизни. Где будем только мы с тобой. Все время ломаю голову, как так устроить, чтобы наша
картинка сложилась.
С любовью, Р.