Лу еще долго сидел в раздумьях, от сказанных ему брюнетом слов, и начал даже задумываться, что, альфу стоит подпустить к себе. Ему действительно терпеть это лишь временно, впрочем, как и Сехуну. Только что-то беспрерывно твердило о подлости своего поступка. Неужели воспитание начало пробираться наружу, замещая боль и обиду? Эмбэр бы назвала его кретином и заперла бы от всех глаз, чтобы тот мог спокойно и дальше снедать свои нервы под размышлениями о произошедшем с ним.
Лу поднял голову от пола и посмотрел в небо, на нем уже красовались немногочисленные звезды. «А может, они мне чего подскажут?» — такая глупая мысль пришла в его голову. Сердце пронзило тепло. Так он делал, когда был еще совсем маленьким. Задавал вопрос звездам и если в ближайшее время падала звезда, то это был ответ «да», если же небо было более чем спокойно, без каких-либо признаков звездного падения, то Лу отвечал себе «нет».
— Позволить ли тому, кто причинил мне боль находиться рядом? — Лу смотрел на темное небо, туда, где с каждой минутой становилось все больше звезд.
Прошло совсем немного, когда омежка опустил взгляд, принимая для себя решение, и дело было не в том, что шея затекла или в том, что ему казалось, словно прошло много времени. Нет. Он просто не хотел дать шанс альфе, причинившему ему боль и страдания. К тому же, каждый раз, когда альфа появлялся перед ним, воспоминания всплывали без ведома хозяина, заставляя пережить тот мучительный случай снова. Лу не был готов к такому.
Лу поднялся еще раз, кинул беглый взгляд на небо и пошел обратно в дом, в свою комнату, которую искренне считал тюремной камерой, а красивый сад заменял тюремный двор, в который его время от времени выпускают на прогулку. Даже тюремщика приставили, бету лет сорока, который постоянно за ним следит, чтобы тот чего-нибудь не устроил или не попытался сбежать. Лу Хань думал, что Сехун считает его полным идиотом, раз думает, что после его угроз, омега позволит себе хоть какую-то вольность.
***
Со временем, отношение Лу к Сехуну и его людям так и не изменилось. Он по-прежнему избегал всех возможных контактов. Только лишь врач, очень приятная женщина, хоть как-то скрашивала его свободное время, которого для энергичного омеги было слишком много. МинДжин-щи обещала Ханю приходить почаще, прикрываясь плановыми осмотрами, потому что видела, как омеге тяжело переносить заточение.
Доктор докладывала альфе, что с организмом омежки все было вполне нормально, никаких отклонений, все шло, как и полагается, волноваться было не о чем. Сехун был этому очень рад.
Ханю же, постепенно начало казаться, что шлейф терпкого брэнди начал его преследовать. Раньше, стоило только выйти за пределы комнаты, он четко ощущал его действие на себе, как невольно начинало щекотать в носу, как приходилось нервно сглатывать моментально накопившуюся слюну. Лу был уверен, что с беременностью, его вкусы начали меняться, и теперь вдыхать запах этого крепкого алкоголя было в разы приятнее, чем наслаждаться поеданием ранее так любимыми им шоколадными кексами. И это очень сильно настораживало, но еще сильней стало беспокоить, что утром, только проснувшись Лу ощущал присутствие Хуна рядом с собой. Нет, альфы рядом не было, но в воздухе, по всей комнате, а в особенности сильно рядом с кроватью, ощущался его запах. Омега мог бы понять, что это все происки воображения или сходящий с ума от изменений организм начал подавать ему такие иллюзии. Только все это все равно не укладывалось у него в голове. Он запутывал сам себя в предположениях и догадках, сразу отметая самый простой и очевидный вариант. Лу не хотелось думать, что этот страшный альфа приходит к нему каждую ночь, потому что боялся этого.
А Сехун, не имея возможности видеть омежку днем, не нашел ни одного другого выхода, как навещать того ночью, пока он спит. Альфа приходил, присаживался рядом и просто смотрел. Вдыхал изменившийся запах, чувствовал отголоски чего-то тоже терпкого и был уверен, что у него будет маленький альфа. Когда Лу немного раскрывался, открывал небольшой животик, Се не мог не прикоснуться к нему. Было опасение, что омега сразу проснется, но все равно это делал, и был счастлив, ощущая, что под рукой развивается новая жизнь, его маленький малыш. Альфу очень волновало, в каком именно плане он пока не мог разобраться, но сердце начинало сильно колотиться, когда Хань, чувствуя руку на животе, начинал еще сильнее выгибаться и подставляться. Ему это нравилось, потому что в такие моменты, Се мог на время забыть, что вообще творится в его жизни и что он делает с жизнью Лу Ханя. Потом, уже практически утром, альфа уходил, возвращаясь в реальность.
