Хань пытался читать книгу, но никак не мог понять, о чем она. На огромной кровати, казалось бы, очень удобной, он никак не мог удобно устроиться, всё время ёрзал. Из-за этого смысл текста уходил от парня, и он не мог ничего понять. Поменяв в очередной раз положение, Лу заново начал перечитывать абзац, кажется, уже в четвертый раз, но текст ему по-прежнему казался незнакомым, словно читался впервые. Промучившись ещё несколько минут, омега вздохнул и закрыл книгу, отложил её на прикроватную тумбочку. Перевёл взгляд в окно, на красивое голубое небо и снова вздохнул.
Лу Хань знал причину своего расфокусированного состояния. Он все никак не мог забыть их ссору с Сехуном, его глаза, его тон, когда тот отвечал ему. Он все так же прокручивал в голове его слова и вспоминал свои. Омега не понимал, кто в этой ситуации прав, а кто нет. Он знал лишь одно, та пощечина была явно лишней, в этом он сильно погорячился.
Хань сидел бы так и дальше в своих размышлениях, если бы не звуки выстрелов. Омежка замер, прислушался, а потом сорвался с места. Куда он бежал и сам не знал, просто хотел убедиться, что ему все это только послышалось. Выбежав на улицу, Лу зажал рот рукой в ужасе.
— Догнать его! Взять живым! — кричал Пак своим подчиненным и те бросились вдогонку за какой-то черной тенью.
Альфа придерживал Сехуна за талию, а тот, перекинув руку через плечо, держался за свой бок.
— Ты чего вышел? — зашипел на Ханя Чанёль, только увидев его в дверях. — Живо в дом и не смей носа показывать из него, — открыв дверь, Ёль аккуратно подтолкнул омежку внутрь. — Иди к себе и не мельтеши.
Лу помотал головой, наблюдая, как Пак продолжает тащить Хуна вверх по лестнице.
— Вызовите врача, живо! — отдал он очередной приказ прибежавшему дворецкому.
Чанёль затащил Сехуна в его комнату и помог лечь на кровать, начал стягивать с того пиджак. Хань зашел следом за ним и снова зажал себе рот. У Сехуна вся рубашка была в крови. Лу видел, что Се в сознании, он кривился от каждого движения и шипел на друга, когда тот дергал его чуть сильнее, но упорно не смотрел на омегу. А Хань продолжал смотреть и не заметил, как по щекам потекли слезы.
Пак тем временем схватил со спинки стула полотенце и начал прижимать к ране, чтобы кровь хоть немного замедлилась. Хун хмурил брови, а его лицо постепенно белело, словно из него выкачивали жизнь. Хотя, так и было, вместе с кровью, альфа постепенно терял и жизнь.
— Ты чего тут делаешь? — только через несколько минут, Чанёль заметил, что омежка стоит в комнате, рядом с дверью и тихонечко смотрит на них. — Я сказал тебе идти к себе!
А Лу не шевельнулся даже от грозного тона альфы. Он продолжал смотреть, как быстро полотенце пропитывается кровью Хуна, как тот постепенно начинает терять сознание или засыпать, Лу не знал, что это именно.
— Черт с тобой, — Чан повернулся снова к Хуну. — Держись друг, не спи, не смей засыпать, — он ещё сильней надавил на рану и Се тихо застонал, открывая глаза.
— Такими темпами ты меня сам быстрее угробишь, прежде чем я помру, — голос был сиплый, очень слабый, а губы уже начали синеть.
— Заткнись, придурок, кто тут подыхать собрался?! — прикрикнул на него брюнет.
Сехун попытался засмеяться, но вышло плохо, а Пак прижал уже полностью пропитавшееся полотенце сильней. Кровь пошла ещё хлеще. Альфа мысленно начал молиться, чтобы врач приехала, как можно скорей, потому что у Хуна явно сильные повреждения, кровотечение слишком сильное.
— Хань, в тумбочке, достань ещё одно полотенце, во втором ящике, — попросил он омежку и тот кивнул.
Полотенце, полностью окровавленное полетело на пол, как только Чан получил новое. Он стискивал руки, а глаза лихорадочно бегали по комнате в поисках хоть чего-то, что могло бы помочь, но в голову ничего не приходило, как и на глаза, ему ничего не попадалось.
— Да где же вы, — прошептал он, смотря, что Сехун все же отключился, больше не в силах сохранять сознание. — Черт!
Пак начал не просто волноваться, а бояться. Всё выходило из-под контроля, совершенно всё. И главное, что сейчас надо сохранить Хуну жизнь, потому что без него рухнет всё, совершенно, в том числе и он с тем напуганным, сидящем в самом углу омежкой. Они не могут потерять Сехуна.
Послышался топот и отчетливый быстрый стук каблуков. Пак оживился, и дверь в комнату распахнулась.
Женщина забежала, запыхавшаяся, встрепанная и быстро подлетела к кровати, игнорируя всех и вся. Она посмотрела на рану, обратила внимание на пропитанное кровью полотенце около кровати. Выругалась и начала давать указания. Пак был первым, кто ринулся их выполнять. Потому что, если они не поторопятся, как сказала МинДжин-щи, то Сехуна уже будет не спасти. Каждая секунда была бесценна и никому его — время — он доверить не мог.
Лу Хань все так же продолжал сидеть в том самом углу и смотреть, что делает доктор. Он ужасался, продолжая бесшумно плакать, но никак не мог отвести глаз. Все про него забыли, а он не мог даже пальцем пошевелить. Замер, практически не моргая, прижал руки к животу, в котором ребёнок начал сильно пинаться, пытался успокоить. Только, как успокоить малыша, если сам готов потерять сознание от страха.
Сколько прошло времени — Лу не знал, он немного опомнился только тогда, когда бета все же заметила его.
— Твою мать, ты чего тут делаешь? — закричала она на омегу, а тот дернулся и перевел на нее взгляд. — Бестолковый папаша! Черт, да где это успокоительное! — воскликнула она, пытаясь отыскать в огромной сумке травяную настойку, безвредную для беременных. — Бестолочь, тебе нельзя волноваться, а ты тут сидишь. Тоже мне, парочка недорослей. Один под пули лезет, другой совсем о ребенке не думает, — бурчала она. — На, выпей, — накапав двойную дозу, женщина сунула Лу стакан в руки, но тот не мог нормально его взять, пальцы онемели и сильно тряслись. — Идиоты, какие же вы оба идиоты, — она поднесла стакан ко рту омеги и тот начал пить. — А теперь пошел к себе в комнату, тут не на что смотреть. Сехун в ближайшее время будет спать.
— Он же жив, да? — спросил Лу дрожащим голосом и посмотрел на женщину так, что та сама чуть не разревелась от жалости к нему.
— Жив, через пару месяцев снова будет, как новенький, не волнуйся, — она похлопала его по плечу и помогла встать. — Давай, пошли, тебе надо отдохнуть, а лучше поспать.
Лу покорно шёл за ней, но не переставал думать о Сехуне. Правда, через несколько минут, когда они дошли до его комнаты, мысли опять стали сбиваться в кучу и сильно начало клонить в сон. Врач помогла ему прилечь и Лу в ту же минуту отключился. Она ещё постояла несколько секунд возле кровати, укрыла его одеялом и вышла. За дверью уже стоял Чанёль в ожидании указаний.
— Ты же понимаешь, Сехуну нужно в больницу. Здесь не те условия для его состояния, — она строго посмотрела на альфу. — Ему нужен полноценный уход.
— В него стреляли, здесь, перед его домом, — не менее серьезно посмотрел Пак в ответ. — Кто-то четко наметил цель, я не могу позволить Сехуну умереть. В больнице, какую охрану не ставь, как сильно его не прикрывай есть вероятность, что на него снова нападут. Тут я могу усилить охрану в разы, а там — нет. Здесь гораздо безопаснее, а все для его лечения и восстановления я организую, — Чанёль был серьёзен как никогда.
— Это ведь ещё не всё? — врач посмотрела на Чана выжидающе и тот кивнул.
— Если есть возможность, не могли бы вы прислать несколько проверенных медиков, потому что другим я не могу доверять.
— Я пришлю двух людей, они лучшие в моей клинике и я им полностью доверяю, они никогда не нарушат клятву*, — бета кивнула и направилась на выход, кидая последний взгляд на дверь в спальню омеги. — По поводу Ханя тоже дам указания, но и ты не забывай за ним присматривать. Ему нужен полный покой и попить успокоительные. К Сехуну лучше не пускай, это для его же блага, — она строго посмотрела на альфу и тот кивнул. — Я серьёзно, не пускай его к нему до тех пор, пока Се не придет в сознание, а когда это произойдет не известно. Поэтому остается только ждать, всем нам.
— Понял я, — альфа кивнул, но даже в мыслях представить не мог, как он будет успокаивать беременного омегу.
______
* клятву Гиппократа
