Хань проснулся глубокой ночью, когда за окном было ничего не видать. Хмурые пасмурные облака застелили все небо, от чего казалось, что за окном совсем непроглядная тьма. Он удивился, потому что обычно горели фонари. Омега повернулся на спину и глубоко вдохнул. Воспоминания картинкой встали перед глазами. Хань аккуратно встал с кровати и пошел в сторону комнаты альфы. Он хотел убедиться, что он жив и что с ним все хорошо.
Обычно по коридорам ночью никто не ходил, в доме стояла тишина, но не в этот раз. То и дело, омежка слышал, как кто-то переговаривается. Он понял, что это усиленная охрана, следствие нападения на Сехуна. Наткнувшись на какого-то здоровяка, Хань поклонился, как это принято, но поспешил скрыться, словно и не было его там. Только пристальный и хмурый взгляд в спину он почувствовал очень четко. Стало немного не по себе.
Добравшись до комнаты, Лу и там встретил двух охранников. Они смерили его подозрительным взглядом и тут же загородили дверь собой.
— Доброй ночи, — Лу поприветствовал мужчин. — Могу я пройти к Сехуну? — голос его немного дрожал от страха, потому что эти альфы выглядели действительно пугающе.
— Приказ был никого не пускать, — ответил один из них. — Что тебе вообще тут ночью понадобилось?
— Я хотел его проведать, узнать, как самочувствие, — слегка растерявшись, но сумев совладать с собой, ответил омега.
— Ночью? — охранник вышел чуть вперед, подходя ближе к омеге.
— Я... мне нужно его увидеть, — Лу хоть и боялся, но продолжал настаивать на своем, потому что сердце не прекращало ныть от незнания, что с Сехуном и как он себя чувствует.
— Чего это ты такой настырный, а? — альфа снова сделал шаг в его сторону и схватил за руку, от чего Хань чуть вскрикнул. — Звони начальнику, у нас тут какой-то шпион, — сказал он своему напарнику и тот тут же начал отзваниваться кому-то.
— Отпустите, мне больно, — Лу стиснул зубы от боли, когда попытался вырвать руку из стальной хватки.
— Стой смирно и больно не будет, — альфа чуть оскалился, показывая свои клыки.
Буквально через несколько минут, взъерошенный, в помятом костюме с выпущенной поверх брюк рубашкой, примчался Чанёль. Когда он увидел, какого именно шпиона они поймали, в первую секунду его глаза округлились, но потом, когда Пак заметил, что у Ханя глаза на мокром месте и его рука находится в чужой, тут же озлобился.
— Отпусти его! — рыкнул он на того, кто держал омегу. — Ты чего, сука, творишь?! — Чан начал распаляться еще больше при виде красной отметины на запястье Ханя, когда здоровяк его отпустил.
Альфы сначала удивились такой реакции, а потом и вовсе понурили головы. Они совершенно точно не понимали, что происходит и почему их начальник так зол.
— Хань, ты как? — Чанёль подошел к Лу и начал осматривать его на другие повреждения.
Лу кивнул, что все нормально, но руку продолжал потирать. Это действие сильней взбесило Пака.
— Вы совсем тупые или только притворяетесь? — зашипел он на подчиненных. — Беременный омега показался вам лазутчиком? Вы вообще в своем уме? — альфы совсем вжались в стену.
— Чанёль, не стоит, — Лу попытался успокоить брюнета. — Они просто выполняют свою работу, — он слегка улыбнулся и альфа немного поумерил пыл. — Я хотел Сехуна навестить.
— Тебе нельзя, — моментально отрезал Пак. — Врач категорически запретила тебе волноваться. С Сехуном все будет хорошо, не переживай, он под постоянным наблюдением. Скоро должен прийти в себя, — Ёль ласково улыбнулся омежке, но тот в ответ только нахмурился. — Лу, пойми, тебе нельзя волноваться...
— Волноваться? — Хань встревожился, от чего альфа мысленно выдал себе смачным пинок. — Почему я должен волноваться? — глаза омеги метались от Чанёля к двери, за которой находился Хун. — Что с ним? — он схватил Чана за лацкан пиджака. — Не ври, только не ври.
— Успокойся, говорю же, он просто без сознания, скоро должен прийти в себя, но тебе пока не стоит на него смотреть, видок у него, так сказать, не ахти. Сам понимаешь, тяжело ему пришлось вчера, — альфа говорил успокаивающе, даже слегка потрепал по волосам.
— Ёль, пожалуйста, я хочу его увидеть, — умоляюще попросил омежка, хватаясь еще сильнее за пиджак.
— Нет, теперь я за тебя ответственный и пока Сехун не придет в себя, я буду выполнять указания доктора, — ласковый тон сразу сменился на строгий, когда альфа понял, что так на омежку не повлиять.
Лу насупился, ему стало обидно от такого, но и пойти против Чанёля тоже не мог. Хань, посмотрев на дверь в последний раз, развернулся и пошел обратно в свою комнату. Теперь, когда Пак понял, чего он хочет, то обязательно даст указания своим верзилам и его точно не пустят. Только омеге от этого стало невыносимо. Он все так же сильно хотел увидеть Хуна, хотел подержать его за руку, почувствовать, что тот теплый, что кровь в нем течет, что он точно не умер. Он уже и так понял, что Сехун жив, но сердце отказывалось в это верить, пока он собственными глазами в этом не убедится.
— Хань, прости, — услышал омега и только стиснул полы своей футболки, он ускорил шаг.
Пак тем времен повернулся к своим подчиненным и посмотрел на них так, что те готовы были себе языки пооткусывать.
— Посмеете хоть пальцем прикоснуться к Лу Ханю, я гарантирую, что отрежу вам их нахрен! — зарычал он на них. — Он — неприкосновенен! — альфа развернулся на пятках и пошел обратно в кабинет Хуна, откуда и прибежал.
Охранники переглянулись и выдохнули, расслабились, оперившись на все ту же стену. Пак Чанёль страшен в гневе, еще хлеще, чем сам О Сехун. Оба были уверенны, что лицо этого омеги они запомнят на всю жизнь.
На этот раз, Хань добрался до своей комнаты слишком быстро, он практически бежал, хоть и было это трудно. Громко хлопнув дверью, он щелкнул замком и прислонился к ней спиной.
Почему все это происходит? Да что вообще происходит? Хань уже ничего не понимал. Все казалось настолько нереальным, выдуманным, словно он герой какой-то книги или сериала. Мало того, что сам не в состоянии разобраться со своими чувствами, так еще ему мешают в этом. Он хотел увидеть Сехуна, вот такого, слабого, растерзанного своими врагами. Тогда бы он точно смог понять, что чувствует к нему. Все эти мысли путались в голове, перемешивались, заставляли просто сходить с ума. Еще и рожать скоро, а отец ребенка, благодаря которому и должен появиться малыш, лежит без сознания.
Больно, омеге стало больно от мысли, что Сехун так и не сможет прийти в себя. В груди начало что-то покалывать, жечь, словно весь воздух вышел из легких. Стало так тоскливо и грустно, что захотелось плакать. Только слова Чанёля хоть как-то сдерживали омегу от горьких слез, пусть парочка все же скатилась по щеке. Стерев их ладонью, Лу подошел к окну. К тому времени небо стало ясное и множество звезд высыпало на небе. Он посмотрел на них и пообещал сам себе, что все будет хорошо. Как бы то ни было, все будет хорошо.
