Карий омут.

Глупое одиночество.

Юнги вернулся в комнату и застал Чимина не живого не мёртвого. Омежка побледнел и покрылся холодным потом. Мин поднял его на руки и уложил на кровать, матерясь и ворча что-то.
- Говори.- приказал альфа прожигая Чимина холодным взглядом.
- Что?- удивился омежка приподнимаясь и устраиваясь поудобнее на подушке.
- Что с тобой происходит? Почему падаешь в обмороки?- Чимина передёрнуло от холодного голоса альфы. Что с ним стало пока он был в ванной?
- Не нужно тебе это знать. Не спрашивай меня...- прошептал Пак пряча взгляд. Ему резко стало неуютно в обществе Юнги.
- Это ты зря. Ты же совершенно меня не знаешь, тебе лучше сказать.- ухмыльнулся альфа пожирая взглядом Чимина.
- Ты мне угрожаешь?- нахмурился Пак.
- Да.- холодно прошептал Юнги. Чимин резко поменялся в лице. Он вскочил с кровати и пошёл к двери.- Эй, мы не договорили!- альфа резко схватил Чимина за руку и потянул на себя, прижимая.
- Я ухожу. Не трогай меня.- прошипел омежка и вырвавшись из захвата развернулся и убежал хлопнув дверью.
Юнги устало провёл рукой по волосам. Почему-то после ухода Чима стало одиноко и пусто. Захотелось вернуть омегу обратно. Парень метнулся к окну и попытался разглядеть Пака среди толпы. Нашёл его почти сразу. Это был единственный человек, который убегал из этого дома, а не рвался проникнуть туда.
Почему-то парню стало плохо. Было такое ощущение, что Юнги больше не увидит Чимина. Стало тошно от самого себя, от того, что альфа так жестоко нагрубил омежке. А может оно и к лучшему, теперь Юнги вернётся к своей прошлой жизни и потихоньку забудит Чимина. Но мысли о Чиме не давали альфе покоя, он чувствовал себя виноватым и думал о том, как омега на него сейчас обижен. Нужно было дописать текст к новой песне, но в голову лезли глупые мысли, Чимка засел у него в голове. Раз пять Юнги даже подрывался, хватал телефон и вводил уже выученный наизусть номер, но останавливался, не нажимая кнопку "вызов". Он решил для себя, что общение с омегой он прекратит. Так будет лучше для них обоих.

Чимин брёл по улице в неизвестном направлении и даже не задумывался туда ли он идёт. Его сейчас интересовало другое. Больно было осознавать, что Юнги так просто может завладеть его сознанием и даже телом, а потом взять и нагрубить. Этого омежка боялся больше всего. Что им когда нибудь воспользуются и бросят, как ненужный, использованный, одноразовый стаканчик. А Юнги был именно таким типом альфы, который называется полигамным, но в народе просто бабник. У Мина было много поклонников и это не удивительно, у него ведь очень красивое лицо и тело бога. Чим шумно вздохнул. Как ему отделаться от этой навязчивой мысли, которую звали Мин Юнги? Слишком много вспоминался тот момент их слабости у него дома, и слишком ярко представлялось то, что могло бы быть позже, если бы они не остановились. От этого омежке хотелось выть волком и заплакать от собственной безысходности.  После того, как Юнги нагрубил Чимину, а Чим ответил тем же, омежка не был уверен, что нужен Мину и от этого становилось больно. Что нашло тогда на альфу? Что же сделал такого Чимин? Омежка даже задумался над тем, чтобы позвонить сейчас Юнги и рассказать почему он падает в обмороки, чтобы альфа не дулся. Но эта мысль была глупой и Чимин сразу же затолкал ее куда подальше. Он решил, что больше не будет встречаться с Юнги, что бы не делать больно ни ему, ни себе.

Ночью и Юнги и Чимин никак не могли заснуть, ведь их мысли были забиты друг другом. Каждый мечтал оказаться сейчас рядом с другим, прижаться и не отпускать больше никуда. Но они пообещали себе больше никогда не встречаться, ошибочно пологая, что для них так будет лучше.

Юнги проклинал Чимина на следующее утро. Из-за мыслей об этом омеге альфа не спал всю ночь, а на утро у него начался гон. Это было как гром среди ясного неба. Гон начался совершенно неожиданно и не по расписанию, и это могло означать только одно. Чимин его истинный. Только после встречи с истинным гон альфы подстраивается под течку его омеги, а именно сегодня у Чимина началась течка. Мысли о том, что его омежка сейчас течёт, желая его, убивали. Подушка пахла Чимкой и альфа прижал ее к себе, понимая, что сходит с ума.
От гона подавителей не было, потому что нет ещё такого средства на свете, которое бы остановило возбуждённого альфу перед его омегой.
Юнги понимал, что мучается сейчас только из-за того, что сам придурок. Его омежка, его Чимин сейчас течёт по нему на другом конце города, даже не подозревая, что Юнги тоже потихоньку сходит с ума. Вчера Мин повёл себя по свинский. Как можно было не догадаться, что Чимин его омега? Только дебил мог этого не заметить. И сейчас Юнги поплатился и за свой дебилизм и за то что обидел вчера омежку.

Чимин с самого утра тихо умирал с дикой, зудящей болью в заднице и температурой под сорок. Ему нужен был альфа. Хотя омежка понимал, что ему не просто альфа нужен, ему нужен определённый человек. И этим человеком был Мин Юнги. Но он сейчас скорее всего где-то шляется, довольный собой и пьёт в каком нибудь баре, угощая доступных омег. От боли и обиды у Чима выступили слёзы, он одновременно и ненавидел и дико любил этого подонка.