После этого судьбоносного урока, об уходе Саши знала вся школа. А я... Я просто не знала, что теперь делать и как вообще жить, как бы банально это ни звучало. Я даже попыталась позвонить блудному учителю, на что телефон ответил бездушным заученным текстом о недоступности вызываемого абонента. И на вторую, и на третью и на все последующие попытки ответ был один.
- Насть, ты в порядке? Юля застала меня врасплох, заставив выронить из дрожащих рук многострадальный мобильник.
- Да, все хорошо, на автомате кивнула я, поднимая аппарат с земли и вставляя выпавшую батарейку.
- Все... хорошо. Ага, а ревешь ты от счастья что ли? хмыкнула подруга, подходя ближе и обнимая за плечи.
- Угу... - я даже не заметила, что по щекам давно уже текут слезы. Было грустно, больно и очень обидно. Я не задумывалась над тем, что у Саши наверняка были причины так поступить. В тот момент меня больше волновало то, что он не посчитал нужным известить об этом меня и рассказать о своих трудностях, хотя сам убеждал не молчать, если что-то беспокоит. Неужели все, о чем он говорил, все что обещал, было просто пустыми словами? От этих мыслей слезы лились непрерывным потоком, и я никак не могла успокоиться. На уроки мы так и не пошли. Юля сидела со мной на школьной крыше и то успокаивала, то ругала последними словами за мою бесхребетность. Ну и за то, что я ей ничего не рассказала, она мне тоже вставила, хоть и понимала, почему я так поступила.
- Дура ты, Настя, вздохнула Юля, подавая мне очередной бумажный платок. Для чего, по-твоему, подруги нужны? Или ты думала, что я об этом на каждом углу кричать стану? И что я могла сказать? Не то чтобы я так думала, скорей просто перестраховалась.
- Как бы то ни было, прекращай сырость разводить, наставительным тоном говорила Юля. Он от этого тут не материализуется, а ты себе только нервы вымотаешь. Уволился и уволился. Хрен бы с ним. И не делай такое лицо, она мученически закатила глаза, видя, как меня перекосило от этих слов. Не нужен он тебе, раз ты ему не нужна. Что ни делается, все к лучшему!.. К лучшему? Хм. Я понимала, что Юля просто старается меня поддержать, да и смысл в ее словах определенно имелся, но все равно не могла просто взять и закрыть глаза на все, что было. Саша был моей первой любовью, пусть неправильной и неудачной, но я его действительно любила. Будь это простой влюбленностью, я бы так не мучилась. А любовь, тем более первую, забыть очень сложно. «Сложно, но можно. Ведь если очень постараться, то можно. Нужно просто отвлечься на что-нибудь, на ту же учебу, в конце концов, а там и не заметишь, как забудешь о неприятностях...» Хотела бы я так сказать. Все дело в том, что ты никак не можешь отвлечься на что-либо как раз из-за этих самых мыслей, будь они неладны! Я пыталась, честно. Хоть и надеялась на чудо, где-то в глубине души, оно не торопилось и мне пришлось признать, что дальше сидеть и ждать дождя в пустыне не имеет смысла. Да, было сложно. Было очень сложно адаптироваться к жизни без него и даже более того. Но если в школе мне худо-бедно удавалось не думать о нем (Юля отлично справлялась с работой отвлекающего фактора), то дома доходило до истерики. Особенно по вечерам на меня накатывало я могла просто сесть посреди комнаты и начать реветь: «Я его люблю!», «Никого не хочу, мне нужен только он!» и все в таком духе. Это было похоже на ломку. Я хотела его. Хотела каждой клеточкой своего тела и всей душой. Видеть, слышать, чувствовать. Хотела, чтобы он был рядом. Засыпала с его именем на губах и просыпалась от того, что он мне снился. Мне казалось, что еще немного, и я сойду с ума. Я ненавидела себя за эту слабость, но и поделать ничего не могла. Порой я думала, что все, наконец, можно вздохнуть полной грудью и не вспоминать о былом, а в следующий миг уже проклинала момент, когда узнала этого человека. Сейчас, конечно, я жалею, что наговорила тогда столько гадостей в его адрес, но тогда это тогда. В те дни мне вообще казалось, что Саша корень всех зол. Из-за него (точнее, благодаря его выходке) я забросила учебу, почти перестала общаться с друзьями, да и дома тоже ничего хорошего. Кстати. Особенно дома. В один прекрасный день, выяснилось, что папа был в курсе обо всех моих гуляниях по вечерам. Представляете, он все знал! Не знаю, откуда и кто ему мог рассказать, но я почему-то уверена, что это все не в меру любопытные соседи. Не то что бы у нас с ними война была или что-то такое. Я с ними никогда не ругалась, не спорила, не таскала почту из ящика. Они мне просто не нравились. Возможно, эти чувства были взаимными, потому что в противном случае, не понимаю, чем могла заслужить такое отношение. И, конечно же, меня никто не стал слушать. Падшим людям вообще рот раскрывать не положено, а если верить соседям, то именно такой я и была. Если не хуже. Отец обвинил меня во всех грехах и, кажется, придумал парочку новых. Скандал вышел грандиозным, фееричным я бы сказала. Даже фейерверки были. Пусть их видела только я, но не суть. В качестве сувениров с этого праздника жизни у меня остался горький осадок в душе от того, что папа поверил совершенно чужим людям, не став слушать меня (и неважно, что они в чем-то были правы), жуткая обида на весь мир, разбитые розовые очки и шрам над верхней губой, от отцовской пощечины. Это был последний раз, когда мы «нормально» поговорили. С того дня он старался делать вид что меня нет. Я стала для него пустым местом, а если и приходилось что-то мне сказать, то он смотрел куда угодно, но не в мою сторону. Весело, правда? Но даже несмотря на это, он оставался моим отцом и единственным близким мне человеком. Методы у него конечно своеобразные, но папа всего лишь пытался показать мне какой дурой я была. Во всяком случае, мне хотелось так думать. Иногда он перегибал палку и был слишком жестким и даже жестоким, но и ему было нелегко. Особенно в то время.
