Инфо

Глава 25

– Книжник. Книжник! Алеша, стой!

Дверь в комнату захлопнулась с треском. Весь мир остался по ту сторону светлого дерева. И Юджин тоже. А слезы остались.

Леша привалился спиной к двери и зажал рот ладонью. Потом вовсе впился зубами в пальцы, силясь остановить соленый поток и толкающиеся в груди рыдания. Он слышал, как оставшиеся на кухне люди, переговаривались между собой. Догадывался, что Максим успокаивал Юджина. А тот пытался оправдываться и оправдывать.

Из горла вырвался звук, до омерзения похожий на скулеж. Алексей сполз на пол и вцепился в собственные волосы. Он ненавидел все это. Эту непонятную войну, эту паранойю Мечника, это их нежелание слышать никого, кроме собственной жажды разрушения, это их нежелание видеть реальный мир за рамками воспоминаний о прошлом. Он ненавидел попытки Лютниста оправдать ненависть к Паукам шаблонными фразами, словно взятыми из агиток времен мировых войн. Он ненавидел стремление Мечника сделать из него тупое орудие. Он ненавидел Щита, в чьем взгляде видел лишь брезгливое презрение, потому лишь, что хотел жить прежней жизнью – жизнью нормального человека! Который учится, работает, развлекается в клубах, трахается и боится боли – как все!

Но больше всего Леша ненавидел себя. За свою слабость и трусость. За желание жить нормально. За то, что готов не замечать на своей шее шрам от электрического ошейника и сделать вид, что плен у Дриши был всего лишь кошмарным сном. И смерть Эрика – тоже... За невозможность стать таким, каким бы его хотел видеть Лютнист – мудрым и сильным Книжником.

Леша понимал, что путь воина не для него. Он никогда не умел и не желал драться. Он знал, кто он и чего стоит. Еще до того случая на вечеринке, он, в глубине души, всегда знал, что слабак и тряпка.

И, одновременно с этим, Алексей отчаянно не желал уходить. Он не мог уже просто встать и уйти, оставляя за спиной вроде бы чужую войну, пережитый плен и обретенного брата. Он хотел быть принятым в эту семью, быть признанным. Быть любимым.

Неужели ради этого обязательно было убивать?

Он ведь хотел стать врачом. Он стремился нести людям жизнь и надежду, а не смерть и ненависть.

Алексей заставил себя выпрямиться, убрать с лица налипшие пряди, начал дышать. Разговор за стеной велся уже о другом – обсуждался план ближайшей операции на Изнанке. Остро захотелось выйти к ним сейчас и крикнуть: «я не виноват, что я такой!». Но. Какой?