Инфо

Глава 40

Пузырек воздуха медленно поднялся со дна бокса, проплыл вдоль стеклянной стены и исчез из вида, прячась за край металлической «крышки». Черные волосы Птицы и провода, опутывающие его тело, напомнили Алексею собственные щупальца. Он стоял в шаге от аквариума и наблюдал за тем, как пленник лаборатории медленно вращается вокруг собственной оси. Мимо сновали деловитые лаборанты. Многим из них действительно не было дела до замершего посреди зала Леши. Но кое-кто помнил, как он сидел здесь голый и прикованный, как хозяин раскладывал его на столе или прямо на холодном полу. Их стыдливое, даже болезненное любопытство, щекотало виски Книжника, раздражало рецепторы эмотиков, окружало, словно слабый, но навязчивый запах разложения. Будто где-то в темном, труднодоступном углу сдохла крыса и теперь воняла, никем не найденная, поедаемая опарышами. Или бабочками.

Несмотря на то, что Алексей стоял в святая святых мастера Птицелова, в самом центре его владений – шелест черных крылышек был еле различим за гудением аппаратуры. Дриши находился здесь, но не решался выйти к гостю. Прятался где-то, отсиживался. Леша чуял его страх и растерянность, отдающие травянисто-кислыми нотами, но не тянулся за ними. Он все еще был слишком сыт.

Книжник услышал шаги за спиной, но обернулся лишь в последний момент. Чтобы встретить взгляд серых глаз. Таких же, как у Лютниста, таких же – как у него самого.

– Здравствуй, Творец.

Паук кивнул, и какое-то время они стояли молча, наблюдая мерное вращение Птицы.

– Зачем ты вступил в союз с Пауками?

– После смерти Лютниста, я хотел того же, что и они – уничтожить этот мир, – голос Альберта был все так же холоден, но уже не вызывал в душе Леши ни трепета, ни тем более страха.

– Ты мог совершить это и без них.

– Тогда я не думал об этом.

– А сейчас?

– Сейчас уже не могу, – глава корпорации усмехнулся и взглянул на Книжника. – Твоими стараниями.

Алексей пожал плечами:

– Не понимаю, о чем ты.

– Все ты понимаешь. Это ты вписал всех нас в инфополе мира.

– Я?

– Да. Ты практически запрограммировал нас на перерождение.