Мы же братья

49.

Вообще-то, Чонгук был буддистом.
И в рай и ад он не верил.
Но вот с этого самого момента для него начался ад. Потому что, если бы он существовал, и Чон бы попал в него – он выглядел бы именно так!
В его персональном аду правил бал Тэхён.
Это было просто невозможно терпеть! Чонгук выл волком по ночам в подушку, сжимая руками собственные колени. Лечь вечером в постель и попытаться уснуть было настоящей пыткой.
А всё почему?
А потому что его хён решил проучить своего маленького макнэ.

И "взять измором" в интерпретации Ви, означало спустить на тормозах все правила, все принципы, забыть, что такое понимание, сострадание, плюнуть на все рамки, запреты и взять на вооружение только исключительно запрещённые методы!
Чонгук правда страдал, почти физически, почти ощутимо.
Его хён не просто издевался, он делал это с заметным извращённым удовольствием, это было видно в каждом его жесте, в каждом взгляде!
После возвращения в Корею группе дали целых два свободных дня, чтобы отоспаться и привести себя в норму, и именно тогда хён начал свою игру.
Когда Чон встал после наконец полноценного сна утром первого дня и, ничего не подозревая, пришёл на кухню просто попить воды, то попить он не смог. Ни просто, никак.
Первым, что он увидел, была подтянутая, в каких-то незнакомых, не виданных ранее, непозволительно коротких шортах задница Ви.
Чонгук истуканом застыл около входа, и первые две минуты не мог даже поверить, что видит сейчас своего любимого хёна. Который носит (и дома в том числе) исключительно широченные брюки или штаны.
Эта задница совершенно непотребно маячила перед ним, в то время как Тэ, стоя на четвереньках, самозабвенно намывал кислотно-оранжевой тряпкой кухонный пол.
И Чонгук совсем онемел, когда тот слегка развернулся, и младший увидел, что сверху на хёне была довольно широкая футболка... завязанная на узел сбоку прямо под грудью! Она открывала всё: его рёбра, его плоский живот, его рельефную спину, его, чёрт, бедренные косточки, потому что шорты держались на нём настолько низко, что можно было видеть, как расширяется к низу его тонкая дорожка волос на животе...
Гука пробило на холодный пот, когда Тэхён увидел его и поднялся, усаживаясь этой вот задницей на свои пятки, вполоборота к нему.
- Гукки, доброе утро, - он мило улыбнулся, облизываясь. – А мы вот, тут уборку затеяли.
Он бросил тряпку в ведро, разворачиваясь к нему лицом, и опёрся одной рукой за своей спиной, чуть раздвигая колени. Чонгук кажется, забыл, как его зовут, а Тэ поправил второй рукой чёлку и беззаботно спросил:
- Присоединишься?
Гук сглотнул очень тяжело, даже больно. Он открыл было рот, но не смог выдавить из себя ни звука. Хён выглядел так, что просто валить и тр... Нет, тут даже валить не надо, можно сразу..!
Но додумать ему не дали. На кухне откуда ни возьмись образовался Сокджин в длинных шортах и вообще без майки кстати, и быстро оказался на полу рядом с Тэхёном, оборачиваясь на Гука через плечо.
- Привет, макнэ, если ты насчёт завтрака, то он будет через полчасика, когда мы с Тэ-Тэ уберёмся, хорошо?
Джин улыбнулся, коротко смеряя его взглядом, а до Гука только сейчас дошло, что он в свободных штанах без белья под ними, и ничего не сдерживает его эрекции, которая буквально стояла впереди него. Джин лукаво улыбнулся шире, медленно вставая на четвереньки, как Ви до этого, и потянулся к ведру за второй тряпкой.
Это был какой-то пиздец. Окончательный и бесповоротный. Чонгук развернулся, тупо глядя перед собой и ушёл в свою комнату. Выходить теперь из неё было страшно...
Днём стало ещё хуже.
Мало того, что Гук подавился чипсами, когда Тэхён вошёл в гостиную в одном просто сурово-коротком полотенце на бёдрах, прямо после душа, так он ещё и держал в руке рожок сливочного мороженого, которое уже успело начать таять.
Чон смотрел до этого по телевизору какое-то развлекательное шоу, но теперь даже не смог бы вспомнить его названия.
А Тэхён совершенно свободно подошёл к дивану, на краю которого сидел уже весь сжавшийся в комок макнэ, и беззаботно рухнул на него, складывая на колени Гука свои изящные голени.
Чон чуть не застонал.
- Гукки, помассируешь немножко мне ноги? Они чистенькие. – И он расплылся в улыбке, жмурясь как кот.
А Чонгук убивать хотел! Всех без разбора!
Потому что Ви облизал мороженое долгим вкусным мазком языка, заглядывая в глаза Гука совершенно неправдоподобно невинно, и чуть согнул ногу в колене, устраиваясь поудобнее.
Чон почувствовал, как начинает плавиться под его спиной диван от жара.
Под критически коротким краем полотенца, тонкой полоской промелькнула мошонка старшего. Боже... Совсем чуть-чуть, на долю секунды. Этого хватило, чтобы Чонгук задохнулся от устремившейся к паху крови. Тэхён вылизывал это чёртово мороженое, словно, блин, трахал его! Кончик рожка совсем размяк, и на грудь хёна упала пара белых капель...
Чонгук зажмурился, вцепляясь в ноги хёна пальцами, с нечеловеческим усилием перебарывая желание сжать руки до синяков на коже старшего.
Он еле заставил себя раскрыть глаза, не смея больше поднять их на хёна, и стал осторожно разминать его стопы, кипя внутри от возбуждения.
Если он думал, что это слишком для него, то он ошибался: уже через минуту, когда он только начал брать себя в руки, отвлекаясь на массаж, послышался стон. Да такой, что Гук, даже не видя, почувствовал, как вздёрнулся его член, больно врезаясь в ширинку.
- О, Гукки, да, вот там...
И Чон готов был поспорить на что угодно, что Тэ сейчас прекрасно видит его состояние. Видит и наслаждается этим.
Чонгук бросил мимолётный взгляд на хёна, и ему стало в разы, в разы хуже!
Ви-хён лежал с закрытыми глазами, запрокинув голову назад, через подлокотник дивана. Его губы были приоткрыты в томном стоне, а язык залип в уголке рта. Его грудь поднималась неровно, и прямо, чёрт возьми, на ней, посередине, во впадинке грудины, и чуть правее около напряжённого соска подрагивали две крупные капли мороженого. Он держал недоеденный рожок левой рукой, и по его пальцам текли белые растаявшие сливочные дорожки. Его гладкий живот подрагивал, а одно колено поднялось ещё выше, и Гук видел, мать его, видел под полотенцем его поджавшиеся яички и самое основание вставшего члена.
Это было...
Бесчеловечно.
А Гук ничего не мог сделать! В гостиную мог войти кто-нибудь из ребят в любой момент, мог войти и увидеть такого возбуждённого Чонгука и такого... такого... пиздец какого Тэхёна.
Ви приоткрыл глаза, вмазывая свой липкий взгляд в Гука, и прошептал хрипло, чуть срываясь на октаву выше:
- Гукки, я так испачкался, - он размашисто прошёлся языком по открытым губам, делая их совсем влажными, - хочешь попробовать?
И Гук не смог. Ну никто бы не смог выдержать такое. Он вскочил, неуклюже выбираясь из-под ног хёна, и локомотивом унёсся в свою комнату, сжимая свой пах рукой.
Не успел.
Он кончил в штаны ещё до того, как дверь закрылась за его спиной...
Настоящий ад!
Ну, а вечером он достиг пика.
После долгого неторопливого ужина, над которым до этого почти два часа колдовал Сокджин, ребята как-то коллективно, не сговариваясь, лениво переместились в гостиную. Намджун проиграл в камень-ножницы-бумагу и остался мыть посуду (чему он был несказанно "рад"), а Тэхён ушел переодеваться, потому что кривож...-рукий Чимин пролил на него целый стакан сока.
После их сумасшедшего расписания в Японии, такой уютный семейный вечер в кругу самых своих близких друзей непременно расслаблял.
Им даже не нужно было говорить друг с другом.
Юнги зависал в кресле в своей любимой позе, ногами на подлокотник и, кажется, дремал. От его уха тянулась нить провода наушников, второй из которых был в ухе Чимина. Младший сидел на полу, прислонившись спиной к креслу с телефоном в руках, и сёрфил по интернету в поисках новой музыки.
Вернувшийся из кухни Намджун сидел на краю дивана с большим блокнотом в руках и пытался что-то писать, хмуря брови. Судя по всему, дело не шло, учитывая, как он то и дело бросал раздражённые взгляды на единственно шумящих сейчас в комнате Джина и Хоупа.
Те сидели в обнимку на другом краю дивана, и громко (особенно Хосок) ржали над каким-то вечерним шоу по KBS.
Чонгуку, впрочем, они не мешали ничуть. Он просто отсел подальше от старших, за их спины, подпирая лопатками стену, и, заглушив всех наушниками, смотрел очередную серию ну очень уж глупого школьного аниме.
Он не заметил, кто и когда выключил свет в комнате, только видел краем глаза, как Намджун окончательно отложил блокнот, и долгим взглядом завис на руке Хосока, обнимающей плечо Джина. Хёны продолжали ржать, не сбавляя громкости, а Чон вдруг боковым зрением уловил какое-то движение и поднял глаза.