Хижина дяди Тома

11

Утро встретило их новыми проблемами. Первым проснулся Гарри и попытался найти туалет, но где его искать не имел понятия. Вспомнив, что вчера Малфой выходил из комнаты и вероятно успел все разузнать, Гарри бросился будить спящего слизеринца, подпрыгивая от нетерпения. Малфой спросонья удивленно моргал глазами, пытаясь понять, что хочет от него Поттер. — Ты чего? — проворчал он. — Малфой, не тупи! Соображай скорее! — Гарри даже присел, сжав колени. — Тише ты! Разбудишь Грейнджер! — Тебе-то что? Давай, говори, где она? — Кто? — Не кто, а что! И если ты сейчас не включишь мозги, мне придется тебе продемонстрировать, чего же я так долго от тебя добиваюсь! — Гарри уже подпрыгивал от нетерпения. Наконец, до Малфоя дошли ужимки и прыжки Поттера. Он захихикал и еле-еле смог уточнить расположение такой нужной для Гарри комнаты. Когда гриффиндорец, вприпрыжку, боком двинулся вон из кабинета, грозя всеми карами Света, Драко расхохотался и тут же замолчал, оглянувшись на спящую девушку. Но Гермиона даже не поморщилась, продолжая крепко спать. Когда вернулся счастливый и посвежевший Поттер, Драко понял, что их настигла вторая проблема — жутко, просто ужасно хотелось есть! Молодые здоровые организмы молчали об ужине, под гнетом свалившихся переживаний, но зато теперь отрывались за все, скручивая желудок в тугой узел! Гарри предложил поискать кухню, попутно рассказав о том, как обнаружил нескончаемый запас дров, чернил и пергаментов, а также о Выручай-Книге и бездонном баре. Драко предложил написать записку Гермионе, чтобы та не волновалась, если проснется и не застанет их. Гарри как-то странно прищурил глаза и, не проронив ни слова, пошел в бюро и написал записку. Они положили ее на видное место и решительно вышли из комнаты. Драко болтал без умолку, сам себе поражаясь, но ему вдруг стало важным говорить, чтобы не повисло то неловкое молчание, что и в комнате. Гарри отвечал односложно, но через некоторое время снова смягчился и поддержал беседу с Драко. Кухню они нашли на первом этаже. Запустение, пыль и паутина сказали им, что они вряд ли найдут здесь что-нибудь съедобное. Так и оказалось, парни с все возрастающей паникой шкафчик за шкафчиком исследовали кухню, но кроме посуды и столовых приборов ничего не нашли. Тревожно переглянувшись, они остановились в центре кухни и стали думать, где им найти еду. Тут Драко хлопнул себя по лбу, отчего на коже расцвел серый грязный развод. Гарри со смешанным чувством удовлетворения и неловкости так и не сказал Малфою о том, что тот запачкался. Он тут же обо всем забыл, когда Драко кинулся в какую-то комнатку, рядом с кухней. Это помещение оказалось кладовой. Едва они распахнули двери, как на них пахнуло гнилыми сырами и протухшими колбасами. Их обоих скрутило от приступа рвоты. Пустые желудки могли им предложить только желчь. Утерев тыльной стороной ладони горькую слюну, Гарри оттащил Малфоя от двери — того свалил сильнейший приступ аллергии, когда он ткнулся носом в пыльные доски пола. Драко кашлял, из его глаз текли слезы, новые рвотные позывы делали его таким жалким, что Гарри поневоле вспомнил себя, после садистского заклятия Гермионы в Блэк-Холл. Он смочил невесть откуда взявшийся платок водой от Агуаменти и вытер помертвевшее лицо Малфоя, а потом напоил его водой прямо из палочки. Драко остался сидеть на полу, не в силах подняться и сделать хотя бы шаг самостоятельно. Он только благодарно кивнул и снова прикрыл глаза. Он выглядел таким измученным, что Гарри стало совестно за свое детское желание выставить Драко в дурацком свете из-за грязи на его лице, но проблема осталась нерешенной. Надо было идти искать дальше. Сотворив заклятие пузыреголовости, Гарри смело шагнул в кладовую. Стараясь не обращать внимания на мясо, кишащее личинками, Гарри искал единственное, что могло сохраниться : консервы. Потом он решил, что все же не стоит оскорблять свой взгляд копошащимися червями, и стал потихоньку уничтожать сгнившие продукты. Так образом, через полчаса он стал счастливым обладателем горки мясных консервов, коробки рыбных и целым стеллажом фруктовой консервации — там было все, от различного варенья, до экзотических компотов. Он начал вытаскивать продукты в кухню, предварительно обработав все дезинфицирующим заклятием. Драко уже пришел в себя настолько, что смог помогать ему. Они победно оглядели свою законную добычу и вполне дружески улыбнулись друг другу. Все-таки совместный труд к общей пользе объединяет гораздо лучше любой пропаганды всяких там, идеалистов! * * * Серый, плотный, живой туман стлался по полу. Абсолютно не завися от сквозняков, туман пробирался к комнате по пустынному коридору. Он пополз так близко, что стало слышно, как он шепчет: — Убить… Голоден… Как же я голоден… Мясо. Свежее-свежее мясо… Рядом… а-а-а! Пока они спят я возьму себе совсем немного, они даже не почуют… Как много вкусной магии. Они такие свежие, такие молоденькие! Кровь, молоко и патока… Я хочу… Туман бормотал что-то еще, но от ужаса, охватившего Гермиону, она больше ничего не слышала. Туман подполз к знакомой двери и попытался просочиться внутрь. Скрипнула дверь, и первые клубы серого призрачного существа вползли в комнату. Увидев, что горит огонь, туман разочарованно зашипел и заметно начал таять. Поскорее убравшись восвояси, он прошептал: — Огонь… Откуда огонь?... Ничего, когда-нибудь огонь погаснет и тогда они будут моими… Я столько ждал… Подожду еще… Тут Гермиона почувствовала, как что-то горячее схватилось за плечо и ее начало трясти. От страха, душа ушла в пятки и она сильно вздрогнув, проснулась. Сердце колотилось где-то в горле. Она испуганно таращила невидящие глаза, пока не услышала знакомый голос: — Гермиона, хватит спать! Ты словно отключилась. Я тебя пять минут уговариваю проснуться! Ну, ты и соня! — Гарри наконец отпустил ее плечо, и Гермиона поняла, что не случилось ничего страшного. После того, как она смогла успокоиться настолько, чтобы говорить, на Поттера обрушился такой поток «комплиментов» о том, что она думает по поводу его способов будить спящих. Гарри, покраснев, выскочил из палатки, сочтя за благо держаться подальше от разъяренной Гермионы. Девушка тем временем смогла взять себя в руки. Она поняла, что перегнула палку, так накричав на Гарри, но он очень сильно напугал ее. К тому же ей снилось что-то важное, а теперь, перепугавшись спросонок, она не помнит, о чем был сон. Задав себе задачу вспомнить, Гермиона успокоилась — она точно знала, что стоит только дать самой себе установку вспомнить что-то, как мозг начинает потихоньку, исподволь, вспоминать нужную информацию. И не нужно сидеть и напряженно думать, прибавляя морщины и тратя нервы из-за того, что вот прямо сейчас не можешь что-то вспомнить. Гермиона привела в порядок волосы. Кстати, душ очень бы не помешал! Гермиона с отвращением учуяла неприятный запах пота и нечищеных зубов. Сморщив носик, она сказала себе, что перевернет вверх дном весь дом, но найдет ванную комнату. А если таковой тут не окажется, она сделает ее при помощи волшебства! И неважно, что придется затратить очень много энергии. Возможность принимать ванну или душ — это то немногое, что поможет ей оставаться в хорошем расположении духа и спокойно обдумывать варианты их спасения. Кстати, похоже, в планы Вольдеморта совершенно не входило появление третьего лишнего. Теперь были понятны его сальные шуточки по поводу отношений Гарри и Драко. Это же надо такой развращенный разум иметь! Мало ему было стравить двух непримиримых врагов, так еще по подлому подкинуть им единственный вариант спасения. Но надо знать Вольдеморта, скорее всего подобное развитие событий не привело бы ни к чему хорошему. Наверняка это просто еще один способ унизить Гарри и Драко. Ему, вероятно, было очень весело, когда он писал эти письма. Кстати, почему Малфой выбежал из комнаты и ничего не рассказал про свое письмо? Хотя, пока они осознали опасность, пока пришли в себя, пока дрались подушками и устанавливали палатку, у них просто не было времени поговорить нормально, без спешки. А потом они просто отключились в своих спальных мешках, едва пожелав друг другу спокойной ночи. Тут Гермионе внезапно пришло на ум, что если только любовь откроет двери этого дома, это значит ей придется в кого-то влюбиться… Но это же невозможно! Она же… Ее размышления прервало появление Драко Малфоя, который, откинув полог доложил, что завтрак готов. * * * Гарри сидел у камина и вяло ковырялся в своей тарелке. Увиденное в кладовке совершенно не прибавило ему аппетита. Когда они с Малфоем соорудили носилки и погрузили туда продукты, Драко вспомнил о тарелках и приборах. Он чуть ли не целый сервиз взгромоздил на носилки. Было бы, что есть из такого количества посуды! Но поругаться все не получалось. Драко очень изящно избегал споров либо соглашаясь, либо делая по-своему, но молча, тихой сапой. Это так раздражало Гарри, что у него прочно испортилось настроение. А если еще и вспомнить, как на него напустилась Гермиона, похожая спросонья на самую настоящую гарпию… Гарри даже испугался, что она проклянет его сгоряча чем-нибудь неприятным, типа Летучемышинного сглаза. Это сравнение навело Гарри на мысль о Джинни. Что же такого произошло, что милая девочка превратилась в такую мегеру? И, главное, она так топорно начала действовать, пытаясь выйти за него замуж. Джинни никогда не была настолько глупой, чтобы напрямую заявлять Гарри, что они поженятся к концу года, или она не Уизли! Как будто была уверена, что он никуда не денется! Может, она надеялась на то, что забеременеет. Но Гарри тут был очень внимателен, не доверяя в вопросах контрацепции девушке. Он заказал себе простенькое зелье, делающее его на один день бесплодным. Таким образом, удавалось контролировать ситуацию с нежелательной беременностью. Аптекарь, продавший зелье, советовал не увлекаться им долго, мол, временный эффект может стать постоянным. Зелье можно было использовать только полгода, потом делать перерыв. Но за три месяца жизнь с Джинни стала настолько безрадостной, что Гарри согласился бы потом долго лечиться от бесплодия, чем иметь семью с ней. Все же странно… Как будто кто-то сглазил Джинни. Огонь в камине почти погас, и Гарри встал, чтобы подкинуть дров. Тут он увидел, как Драко сидит совсем рядом с Гермионой, и они что-то разглядывают, почти касаясь головами друг друга. Что-то огромное и безобразное подняло голову и зарычало, готовясь к прыжку. Кровь застучала в висках, и Гарри просто испугался, что сейчас швырнет Аваду, и на свете одним блондином станет меньше. Только этот иррациональный страх, запрет на убийство заставил его прийти в себя. Гарри никогда не любил заниматься самокопанием и доискиваться причин каких-либо своих поступков, поэтому ему не было важным откуда вдруг взялось такое кровожадное чувство. Если бы он дал себе труд подумать получше, то понял, что семена ненависти начали прорастать чересчур активно. Конечно, Малфой ему был противен всегда, но никогда еще не возникало такого четкого, до покалывания в пальцах, до едва заметного движения губ, повторяющих Третье Непростительное, желания убить, размозжить белобрысую голову о камни, видеть серые глаза закатившимися и пустыми. Если бы Гарри просто умел разбираться в своих душевных порывах, то ужаснулся бы им и задумался о странной природе, толкающей его в пропасть, но в Гриффиндоре этому не учили… Значительно уменьшенная жажда убийства, все же еще клокотала в сердце Поттера и чтобы не натворить глупостей, он решил воспользоваться старым проверенным способом уйти от проблем — напиться виски или той фигни, которую Драко назвал «арманьяком». Он подошел к бару и взял уже знакомую пузатую бутылку. Эти двое на диване даже голов не повернули в его сторону. Почувствовав мрачную досаду, Гарри вернулся к камину, подкинул пару поленьев и отгородился ото всех каминным экраном. Благо, тот был подстать огромному камину и мог укрыть пятерых. Как-то по-молодецки крякнув, Гарри одним движением сломал сургучную печать и скрутил пробку. И начал пить прямо из горла. Совершенно не чувствуя вкуса, он просто напивался, быстро и эффективно. Осушив полбутылки, Гарри почувствовал, как начал стремительно пьянеть. Раньше такого не было, раньше он мог выпить литр виски и быть трезвым как стеклышко. «Стресс» — подумал Гарри, продолжая уничтожать арманьяк огромными глотками. Все его стереотипы по поводу благопристойного распития подобных напитков, как-то сразу испарились, стоило ему увидеть Гермиону так близко склонившуюся к Драко. Еще чуть-чуть и их щеки соприкоснутся, они смущенно вскинут друг на друга испуганные глаза, но притяжение будет все большим, а тепло чужого тела слишком манящим, чтобы стыдливо отодвинуться. Гарри представил, что может быть, вот прямо сейчас эти двое уже целуются, разрывая на себе одежду. Эти мысли горячей волной пронеслись по телу, оставляя сильнейшее чувство тошноты и отвращения. Решив просто подсмотреть, Гарри отклонился от экрана, пытаясь разглядеть сидящих на диване людей. Нарушенная алкоголем координация подвела, и Поттер с грохотом вывалился из-за своего укрытия. Быстрые шаги к нему не оставляли шансов надеяться, что его маневр остался незамеченным. Он бы из тысячи узнал шаги Гермионы. Представив, что его сейчас ждет, Гарри по-детски закрыл глаза руками. Темнота поплыла перед глазами, перемежаясь с лимонно-желтыми искрами, и он потерял сознание. * * * Гермиону встревожил шум падающего тела, и она решила посмотреть, что случилось. Едва обогнув журнальный столик, она увидела Гарри лежащего без сознания перед камином. Девушка встревожилась и подбежала к нему. Увидев почти пустую бутылку и, учуяв алкогольные ароматы, она все поняла. Гарри лежал перед нею беспомощным и беззащитным, но она уже не испытывала к нему никакой жалости. Напротив, она была готова его убить! Тут подошел Драко, окинул взглядом поле битвы Поттера с бутылкой и принял единственное верное решение. Присев рядом с ним, он нащупал пульс, кивнув сам себе, он заклинанием уменьшил вес Поттера и отлевитировал его в палатку. Когда он вернулся, Гермиона уже немного успокоилась и уже не сжимала руки в кулачки. Она посмотрела на Малфоя беспомощным взглядом, словно говоря: «Ну, и что прикажешь с ним делать?». Потом она увидела, как он наклоняется за бутылкой. Огненные блики странным образом отразились в его волосах. Гермиона почувствовала, что вот сейчас она вспомнит что-то важное. Еще чуть-чуть и… Длинные светлые волосы рассыпались по плечам словно дорогой шелк, словно пушистое облако… облако… туман светлых волос… Туман! И тут она вспомнила свой сон. Гермиона почувствовала, как ей не хватает воздуха. Она стояла и смотрела на недоумевающего Малфоя, попыталась что-то сказать, но из горла не выходило ни звука, только рот открывался и закрывался, как у выброшенной на сушу рыбы. Гермиона поняла, что начинает задыхаться. Она с силой вонзила ногти в ладони, боль отрезвила ее, но на пол начала капать кровь. Драко подошел к ней и перевернул ее руки ладонями вверх. Потом, не долго думая, он плеснул на ранки арманьяк. Гермиона зашипела как кошка и попыталась отнять руки из захвата Драко, но тот просто не выпустил ее, да еще и наградил выразительным взглядом. Удерживая ее запястья одной рукой, другой он достал палочку и залечил порезы. Гермиона сердито сказала ему: — А сразу нельзя было так сделать? Зачем ты… — договорить ей не удалось. — Ты же хотела прийти в себя, вот я и помог, чем смог, — перебил ее блондинистый садист. Но, словно извиняясь, так тепло улыбнулся, что Гермиона сразу перестала сердиться, но виду не подала. — Знаешь, утром, когда Гарри так испугал меня, из-за того, что я не могла проснуться, мне приснился странный сон… — Гермиона вкратце рассказала то, что ей удалось вспомнить. — Значит, не будем рисковать и постараемся круглосуточно поддерживать огонь в камине. — Но тогда нам никаких дров не хватит! Мы что, дом спалим, чтобы погреться? — О! Ты же еще не знаешь, какое открытие вчера сделал Поттер! — и Драко пересказал ей события вчерашнего вечера, когда Гермиона сидела, полностью отключившись от происходящего вокруг. А для наглядности, тут же продемонстрировал девушке самовосполняющиеся запасы дров, пергамента и чернил. Выручай-Книга, как уже успел окрестить ее Гарри, привела Гермиону в полный восторг, и она почти час играла с ней, загадывая любые книги, которые ей только могли прийти на ум. За этим увлекательным занятием ей было некогда думать о том, что Драко Малфой странным образом изменился вдруг в лучшую сторону. Он перешучивался с ней, смотрел прямо в глаза, не, отводя взгляда, и казался самим воплощением дружелюбия.