Клубника с запахом сигарет

Часть 3

 Как бы странно это не было, но Бон, несмотря на её далеко не самую хорошую репутацию, ещё ни разу не вызывали к ректору за многочисленные выходки, но раз уж сейчас она всё-таки оказалась около больших шкафчиков с документами, кожаного коричневого кресла и под сверлящим взглядом ректора, то это могло значить лишь одно: Хон всё же настояла на наказании Лим. Хотя это было не удивительно. Если уж от Бонни рыбой несло за три километра, то можно представить, как чувствовала себя Хон, да и не сложно было догадаться, по какой причине она не пришла сегодня на пары в университет. От этого рыбного запаха так просто не избавиться, поэтому Бонни, прежде чем прийти в универ, натирала свою кожу мочалкой до красноты на протяжении всего вечера и сегодняшнего утра, после чего вылила на себя целый пузырёк цветочных духов. Хоть она и вела себя как пацанка, но это ведь не означало, что она должна благоухать тухлой рыбой.

— Вы понимаете, что вы сделали? — опустив очки на кончик носа и пристально посмотрев на девушку, ледяным тоном произнёс мужчина, опираясь руками о стоящий перед ним стол.

— Ректор... — начала Лим, но всё никак не могла найти подходящих слов, дабы описать произошедшую на днях ситуацию.

— Что заставило вас на это пойти? Вы хоть представляете, что после вашей выходки чувствовала преподаватель Хон? Она молодая и неопытная, но вместо поддержки за её хорошее отношение к вам вы решили «отблагодарить» её подобным образом? Лим Бон, хоть я и работаю в учебной сфере уже более десяти лет, но с подобной ситуацией сталкиваюсь впервые.

— Но... — снова неуверенно попыталась оправдать своё честное имя девушка, однако и на этот раз положительного результата не последовало.

— Лим Бон, я должен отчислить вас из университета.

Как только мужчина произнёс эти слова, то мир, казалось, рухнул. Сердце девушки больно сжалось, а к горлу подступил ком. Рука автоматически коснулась щеки, на которой год назад красовалась отметина ладони матери, а в голове всплыли обрывки воспоминаний прошлого.

— Ректор! — вскочив со стула, наконец смогла сказать нужные слова мужчине, который уже потянулся за ручкой, дабы вынести этот «приговор» в письменной форме, на что тот вопросительно посмотрел на неё. — Я ни в чём не виновата! Я сидела в классе, и Чонгук сказал, что Джин ждёт меня в соседней аудитории. Этот соус из протухшей рыбы был предназначен для меня, а не для учителя Хон.

Ректор университета перевёл взгляд с встревоженной Бонни на свои уже переплетённые в замок руки и задумался.

— А кто тогда это всё устроил? Чонгук? — вымолвил он, всё так же не поднимая взгляда не девушку.

— Нет! — тут же выпалила Лим.

— А кто?

— Это Ки... Я не знаю!

Какую бы ненависть Бон не испытывала к этому надменному парню, но подставить она его не могла. Лим вообще считала, что на подобного рода действия способны исключительно трусливые и полностью прогнившие внутри люди, к числу которых она себя ну никак не относила. Однако девушка обязана была сказать о том, что всё это началось именно с Чонгука, потому что, как бы она не хваталась за чувство собственного достоинства, но страх перед матерью был куда сильнее.

На данный момент Бонни жила одна, так как родители в связи с работой вынуждены были отправиться в Китай, чему девушка была несказанно рада, так как упрёки матери, продолжающиеся ранее изо дня в день, уже как полтора года назад прекратились, давая Лим Бон жить относительно спокойно.

Было не трудно догадаться, что именно мать Бонни в их семье являлась главной. Под этой сильной и волевой женщиной приходилось прогибаться не только Лим Бон, но и её отцу. Если кто-то из них и пытался ей когда-либо возразить, то одной единственной фразой «Вы сидите на моей шее и зависите только от меня» она затыкала им рты, ведь так оно, по сути, и было. У мамы Бонни был свой собственный бизнес, в котором замешан и отец девушки, но в их компании все знают, кто на самом деле из них босс. И при любой ссоре со своим мужем женщина никогда не забывала упомянуть: «Я сделала из тебя влиятельного человека, без меня ты никто». Можно было догадаться, как чувствовал бы себя муж, находясь рядом с такой женщиной. Он не мог от неё уйти, потому что боялся, а та, в свою очередь, и не дала бы согласия на развод, потому что это пошатнёт её статус.

С самого детства она растила Бонни в строгости и вечно повторяла: «Ты должна быть лучшей везде и во всём!» Лим была прилежной девочкой, которую в начальной школе часто хвалили учителя. Но чтобы она не делала, мать всегда была чем-то недовольна. Бон росла, и вместе с ней её детская обида на свою маму. На зло ей девушка начала курить, гонять на байке (который, кстати говоря, выиграла в споре), участвовать в уличных драках — всё для того, чтобы отомстить матери. Женщина же не понимала, что таким способом Лим требует уделить ей хоть немного внимания и любви, поэтому она всячески ругала и била свою дочь за такие выходки. После взбучки от матери Бон взяла таймаут, но очередная ссора заставила девушку снова захотеть почувствовать, как адреналин проникает в вены, что повлекло за собой очередные крики матери. Спустя время выслушивать оскорбления стало нормой, а разглядывать синяки — привычкой. Всё зашло так далеко, что женщина начала не признавать свою собственную дочь в обществе, чтобы не упасть с пьедестала, на который сама себя и воздвигла. И этому Бон была в какой-то степени даже рада, потому что теперь девушка предоставлена сама себе. Свободна до тех пор, пока не придёт домой.

Ни один человек, включая подруг Лим Бон, не знал о её ситуации в семье, так как Бонни не желала показывать своих слабых точек кому-либо.

— Хорошо. Я постараюсь разобраться в сложившейся ситуации. Вы можете идти, — наконец сказал ректор, и Лим, облегчённо вздохнув, вышла из кабинета.

После такого напряжения хотелось войти в прежнюю колию, поэтому, заправив непослушную чёрную прядь волос за ухо, девушка поспешила на пары, но не успела она пройти и нескольких шагов, как кто-то железной хваткой схватил её за руку и развернул к себе.

— Ты что, совсем страх потеряла? — наклонившись к Бон, прошипел Тэхён, на что та от такой внезапности, округлив глаза, спросила:

— А мне стоит кого-то бояться? — кинув на него оценивающий взгляд, прохихикала Лим, что ещё сильнее разозлило парня.

Ким сжал её тонкое запястье так сильно, что рука начала предательски ныть, но стоило девушке попытаться стряхнуть его руку со своей, он лишь усилил хватку, из-за чего Бонни ойкнула:

— Мне больно...

— Заткнись! — рыкнул Тэхён и потащил её за собой.

Шла третья пара, поэтому коридоры были пусты, и единственное, что нарушало тишину, так это тяжёлые шаги Кима и сбившееся дыхание Лим. Он тащил её за собой как непослушную зверушку на поводке, а она же, словесно обрушив на него весь мир, пыталась высвободиться.

Как только они подошли к мужскому туалету, догадка Бон о том, что Тэхёна так сильно взбесила надпись, оставленная ей вчера на зеркале красной губной помадой, подтвердилась, и она почувствовала, как где-то внутри неё ликует второе «я».

Ким, открыв дверь, затолкал Лим в туалет, взял её за шею, от чего девушка съёжилась из-за неприятных ощущений, заставил поднять голову, и в глаза бросилась надпись: «Ким Тэхён— чмо».

— Правда глаза колит? — ухмыляясь, язвительно процедила Бонни, на что парень впился пальцами в её острые плечи и грубо прижал к холодной кафельной стене.

— Отойди от меня! — сжав ладонь в кулак, замахнулась Лим, но Тэхён, схватив её за руку предотвратил удар.

— Я тебе сейчас зад надеру и не посмотрю на то, что ты девчонка! — обжигая её щеку своим дыханием с примесью табака, Мяты и клубники, прорычал Ким.

Девушка заметила в его тёмно-карих, почти чёрных глазах что-то нечеловеческое, что, в принципе, и отличало его от других парней. Он был сумасшедшим, безрассудным, непредсказуемым, свободолюбивым, как и сама Лим. Наверное, именно по этой причине они и ненавидели друг друга. Слишком схожи.

— Только попробуй! — отрезала Бонни и толкнула Тэхёна, но тот даже не сдвинулся с места.

— Попробовать? — наклонив голову на бок, усмехнулся парень и провёл указательным пальцем по её ключице. — Попробую.

По спине Лим побежали мурашки, а ноги как будто приросли к полу, и она не могла сделать абсолютно ничего, чтобы остановить Кима. В животе будто бы образовался тугой узел от непривычных ощущений, а разум с каждой секундой становился всё туманнее и туманнее, намереваясь и вовсе покинуть тело.

— Эй, Ким, что там делаешь? — внезапно услышала Бон голос своего спасителя. Теперь она готова молиться на Чон Чонгука всем известным ей богам, потому что ещё секунда, и девушка бы получила разрыв сердца от такой близости с Тэхёном.

— Развлекаюсь, — обнажая белоснежный ряд зубов, промолвил парень и сделал шаг назад от Бон, тем самым давая ей высвободиться.

— Кажется, я помешал, — хитро улыбнулся юноша, собираясь оставить эту парочку вновь наедине, но Лим сказала:

— Ты как раз вовремя, — собрав всю храбрость, которая у неё осталась, в кулак, она со всей силы врезала Тэхёну, пока тот отвлёкся на Чонгука. Ким, матернувшись, вскинул голову вверх и прислонил руку к кровоточащему носу. О попытался загородить своей спиной выход из туалета, но девушка успела проскользнуть, уловив в свой адрес Кимовское:

— Сука!

Бонни бежала вдоль длинного коридора, завернула за угол и, когда удостоверилась, что за ней никто не гонится, прислонилась к стене, опускаясь на корточки, чтобы успокоить своё бешено бившееся сердце. Те места, к которым прикасался Ким своими массивными руками, адски горели, и казалось, будто её тонкая кожа полностью сожжена чуть ли не до самых костей. Когда Лим практически удалось успокоиться, прозвенел звонок, и студенты вмиг появились на горизонте, заполняя собой некогда пустое помещение. Многие недоумевающе смотрели на Бон и обходили её стороной, пока к девушке не подбежали её подруги с воплями:

— Бонни, что случилось? Тебе плохо? — присев рядом с ней, на одном дыхании проговорила Мэй, и Лим, понимая, что ещё чуть-чуть, и подруги закидают её вопросами, выпрямилась и, держась за голову, наигранно прохныкала:

— Голова болит.

Джунг, держа двумя руками довольно-таки увесистую сумку, вглядываясь в студентов, хихикая, сказала:

— Ой, смотрите, Киму кто-то нос разбил.

Бон тут же перевела свой взгляд на Тэхёна и, поняв по его жестам, что ищет он именно её, закрылась волосами в надежде на то, что тот её всё-таки не увидит, и, ничего не объясняя, приставным шагом направилась в аудиторию.

Профессор, заметив, как девушка, выглядывая из-за двери, высматривает кого-то, тихо спросил:

— Лим Бон, что вы делаете?

Сердце ёкнуло, и Лим, медленно повернувшись на пятках, выпалила первое, что пришло её на ум:

— Я хотела взять материалы сегодняшней лекции.

Мужчина первые несколько секунд недоумевающее хлопал глазами, ведь если Бон и пропускала пары, то никогда не интересовалась материалами пропущенной лекции, а тут она стоит перед ним и хочет наверстать упущенное. Невероятно. Профессор, обрадовавшись новости о том, что наконец он смог вызвать у Бонни интерес к своему предмету, отдал ей небольшую папку с лекцией, на что девушка, снова выглянув из-за двери и поняв, что Тэхёна нет по близости, вышла из аудитории.

— Ну и что это было? — спускаясь по ступенькам из университета, спросила Мэй и затянула ремень своего нежно-розового плаща потуже, потому что ветер сегодня был особенно холодным.

— Неужели ты теперь учиться начала? — подхватила Джунг, пристально смотря на подругу и откусывая небольшой кусок недавно купленного круассана.

Бон уже было хотела ответить им, что теперь она решила взяться за голову и подтянуть свои хвосты (что, конечно, вызвало бы у её подруг дикий смех), но все мысли выбил силуэт Тэхёна, который, сидя на своём байке в окружении Чонгука и старосты, прожигал на Лим дыру.

Наконец оторвав свой взгляд от Кима, Бонни неожиданно для себя спросила:

— А сколько у Кима было девушек?

Джунг впала в ступор и округлила глаза от услышанного, ну, а Мэй, сочтя этот вопрос совершенно обычным, поддержала диалог с подругой:

— В этом городе?

— Что? — выдохнула Бон.

— А чему ты удивляешься? — прыснула смехом Мэй. — Знаешь, каким бы он не был кретином, но природа его явно не обделила, — и, посмотрев в сторону Тэхёна, девушка продолжила: — Ты только посмотри, какие у него руки, а голос...

— Хорошо, Мэй, я поняла, что он ещё тот бабник, — перебила её Бон в нежелании больше выслушивать тирады об обожествлении Кима.

— Почему ты вдруг это спросила? — наконец подключилась к их разговору Джунг.

— Чтобы ещё раз убедиться в том, какой он мудак! — рыкнула Бон, и рука невольно потянулась к горящей ключице.