Дом в туманах

6

Морин опустилась на тканый коврик перед настенной чашей. Губы сами собой зашептали священные слова. Толстые нити давно протерлись под её коленями, потеряли былой цвет от тысяч стирок и въевшейся намертво пыли.

Креван сидел в углу, ни единым шорохом не выдавая своего присутствия. Казалось, он сам погрузился в дремоту ‒ а может, по-своему обращался к Трёхликому?

Закончив молитву, Морин поднялась на ноги. Колени ныли.

‒ Зачем ты это делаешь?

После уединения в молитве хрипловатый голос Кревана пробудил Морин, будто чашка холодной воды, выплеснутая в лицо.

‒ В молитве жрецы просят у Трёхликого совета и поддержки.

Креван скривился.

‒ Да, я знаю эту историю. Должно быть, её рассказывают послушницам в первый день посвящения?.. Но вопрос в другом. Зачем ты, Морин, день за днём повторяешь эти слова?

Морин не сразу решилась ответить.

Она с самого начала боялась разоблачения. Среди сотен послушниц ‒ и тех, кто примкнул к культу от отчаяния, и тех, кто истово поклонялся Трёхликому ‒ она была обманщицей. Лгуньей, послушной каждому слову наставниц, исполнительной и старательной. В сердце Морин не было слепой веры фанатика или жажды страдальца, умиравшего без капли света.

Но Аодфин всё же выбрал её. Именно она выдержала испытания до конца. Обрела дар разжигать Белое пламя силой своей молитвы.

Тогда Морин и сделала первый шаг к своей истинной вере. В ночь посвящения в жрицы она поняла, что всё это время за ней следили, о ней заботились. Слова, обращённые к богу, не растворялись без следа в ночной дымке ‒ они достигали его ушей.

Но всё же Морин боялась. Вдруг всё это ‒ только ошибка? Дурацкая шутка? Пламя ‒ лишь фокус, а она ‒ всё та же обманщица, волей случая обретшая мнимую силу.

Никто не должен был знать об этом. Даже Креван... Особенно ‒ Креван.

Морин наконец разжала пересохшие губы.

‒ Молитвы помогают собраться с духом. Успокоиться. Привести в порядок мысли.

‒ Достойная цель.

Опасность миновала, и Морин перевела дух.

‒ Хотя способ, конечно, сомнительный. Столько лишних телодвижений...

‒ А как чародеи успокаиваются? Например, ты?

‒ Никак. Я спокоен всегда.

Неспешный, пронизанный холодом смех чародея заставил Морин содрогнуться. Она замерла, не зная, как быть ‒ улыбаться в ответ или кривиться, молчать или язвить. Слишком уж неестественным, нечеловеческим казалось это веселье.

‒ Всё же неслучайно вы принадлежите одному только миру живых, ‒ продолжил Креван. ‒ Столько красок и деталей теряется, когда видишь даже меньше половины. На самом деле всё гораздо интереснее.

‒ И как всё устроено "на самом деле", ты, конечно, не скажешь.

‒ Разумеется, нет. Знание чародеев не для людей.

Креван развел руками, показывая, что ничего не может поделать. Он говорил так, словно объяснял прописные истины ребёнку, а не грубо и безжалостно указывал Морин на её неисправимый недостаток.

Чародейскую силу невозможно обрести. Её можно только пробудить. И эта дорога для Морин не откроется никогда. Всего лишь жрица, всего лишь человек.

Морин тряхнула головой. Мрачные мысли стаей голодных воронов набросились на неё, терзая острыми клювами. Но сейчас ей было не до них.

‒ Белое пламя гаснет, Креван. Моих сил больше недостаточно.

Немигающий взгляд чародея остановился на лице Морин.

‒ Почему для тебя это так важно?

‒ Шутишь?

Истерический смешок сорвался с губ Морин. Однако Креван впервые за вечер смотрел на жрицу с серьёзным лицом, без тени усмешки.

‒ Белое пламя ‒ мировой столп. Поддерживая его, мы поддерживаем порядок. Не даём мирам живых и павших спутаться. Не позволяем душам, что идут за солнцем, заплутать. Защищаем от теней с Той стороны.

Креван задумчиво кивнул.

‒ Тогда важнее всего понять кое-что. Нужно ли твоё пламя тому, ради кого ты стараешься?

‒ Что за глупый вопрос, ‒ снова фыркнула Морин, ‒ разумеется, нужно! Я в ответе не только за этот дом. Но и за деревню, за весь этот край. За весь мир. Свет Аодфина нужен всем людям.

К удивлению жрицы, на этот раз Креван не стал спорить. Он кивнул ещё раз ‒ скорее в ответ на собственные мысли, чем на слова Морин, и встал перед ней.

‒ Чародеи путешествуют между ледяными сердцами миров. ‒ Креван приложил ладонь к своей груди. ‒ Чтобы выжить, нам нужно тепло, нужен огонь ‒ здесь, внутри.

‒ Очередная байка для послушниц, верно?

Креван покачал головой. Его сложенные на груди руки напряглись: Морин заметила это по заострившимся суставам пальцев.

‒ Я не могу отвечать за людей. И за всех чародеев тоже. Но что касается меня лично... Мне нужен твой огонь. Это мой маяк. То, что не даёт мне поддаться холоду.

Морин судорожно вдохнула. Кревану всякий раз с блеском удавался этот трюк. Досада, горьким ядом затопившая её изнутри, вдруг растворилась без следа. Теперь в сердце билась суматошная, кружившая голову радость.

‒ Значит, я смогу удержать пламя, ‒ тихо сказала она.