Дом в туманах

11

Морин открыла глаза. Вместе с первым лучом света, растревожившим глаза, внутри заворочалось мрачное чувство, отзываясь в сердце сотней острых иголок. Она поднялась, припоминая, какое грядущее или недавно свершившееся событие могло вызвать эту тревогу. Картина восставала из памяти по крупицам, и с каждым новым фрагментом Морин всё больше погружалась в тёмную пелену.

Огонь в чаше выбрасывал вверх полупрозрачные языки. Из комнаты девочек слышался непривычно тихий, слабый голос Кейры.

Об этих бедах Морин вспомнила мгновенно, но неразгаданное беспокойство не исчезало. Ничего не оставалось, кроме как самой отправиться на поиски его причины.

На полу в гостиной обнаружился забытый в суматохе плед, скрученный словно старая змеиная шкура. Морин поспешила вернуть его на обычное место.

Сквозняк вовсю блуждал по комнатам. Рассеянно прикоснувшись к носу, Морин почувствовала пальцами холод ‒ и обхватила себя руками, стремясь согреться.

Она прошла было на кухню, но замерла у входной двери. Сердце в отчаянии заколотилось. Взгляд Морин намертво пристал к на стене, не позволяя ей даже моргнуть.

Крючок, где прежде висел серый дорожный плащ, опустел.

Морин закусила губу. Наружу рвались бессвязные крики, проклятия и мольбы, но она удерживала их, до боли сжимая кулаки: поддаться рыданиям ‒ значит позволить предателю победить.

Когда в гостиную, боязливо оглядываясь, вышла Района, в груди у Морин уже отболело. Жрица сидела за столом, неумытая и растрёпанная, словно больная птица, и рассеянно глотала воду из кружки. Ей казалось, что жизнь вокруг в один миг рассыпалась. Но теперь, когда она увидела свою дочь ‒ напуганную, обеспокоенную, ‒ всё вновь собралось в единый узор. И нём больше не было места для пустой тоски.

‒ Мама, ‒ тихо позвала Района. Морин порывисто поднялась и обняла дочь, крепко прижала её голову к груди. Живое тепло мгновенно наполнило жрицу изнутри, добралось до озябших пальцев.

‒ Всё будет хорошо, милая. Он ушёл.

Района шумно выдохнула. Морин не видела её лица, но почувствовала, как оно расслабилось и просветлело.

‒ Что будет с Кейрой? Она тоже уйдёт?

‒ Мы что-нибудь придумаем.