Тепло твоих ударов

Мой. Часть 1

—Two of the fairest stars in all the heaven,
Having some business, do entreat his eyes
To twinkle in their spheres till they return.
What if his eyes were there, they in his head?
The brightness of his cheek would shame those stars,
As daylight doth a lamp; his eyes in heaven|
Две самых ярких звездочки, спеша
По делу с неба отлучиться, просят
В его глаза покамест посверкать.
Ах, если бы глаза его на деле
Переместились на небесный свод.
При их сиянье птицы бы запели,
Принявши ночь за солнечный восход...—США сам не заметил, как начал вырисовывать на официальных документах звёздочки и сердечки, мурча себе под нос слова Ромео, и думая совершенно не о работе и бумагах. Он уже начал аккуратно вести карандашом по листочку, показывался ровный силуэт ушанки. Америка тихо напевал себе под нос какую-то спокойную песенку, когда в его кабинет постучали. Почти оконченная ушанка была испорчена дрогнувшей линией, Американец томно вздохнул и покрылся румянцем. Уже третий день он почти не работает над своим народом погружаясь всё больше и больше в свои мысли.
Почти не доброжелательное:
—Входите!—и американец уже готов был оправдываться тем, что у него слишком много работы и он не может идти на деловые встречи, когда в кабинет прошёл до боли знакомый высокий силуэт в своей любимой шапке, через полупрозрачную рубашку можно было увидеть то, что на его ключицах было много пластырей, ну конечно, организм не восстанавливается так быстро, к тому же укусы нужно скрыть от лишних глаз. Россия в своей манере мило улыбнулся.
—Извини, что отвлекаю, но мой* требует заполненные документы, которые я дал тебе позавчера,—и его щёчки порозовели, хотя у него не дрогнул и мускул на лице, всё ещё раздвигая покусанные губы в улыбке. Немного непонимающе Америка сложил брови неровным домиком и в ту же секунду понял, чего от него хотел его русский. Он с огромным страхом глянул на те бумаги, на которых ручкой было выведена ушанка с большим количеством сердец и звёзд.

***
Канада проснулся в своей-или не своей?- комнате с несильной болью в висках и стертыми воспоминаниями о вчерашнем дне.

—...МХ-аАх!—он прикусил американцу мочку уха, тут же вовлекая в новый поцелуй, шевеля пальцами внутри страны. Свободной рукой он пощупывал его соски и снова расцеловывал его лицо...

Он медленно поднялся в положение «сидя», зарываясь пальцами в тёмные локоны, чувствуя небольшое жжение внутри.

—...Ох! Oh my God!—он сжал его член, глубже входя длинными и сильными пальцами внутрь канадца, чувствуя тянущее волнение снизу. Канадец растворялся в его умелых руках, подмахивал задницей навстречу безумным и совсем не приличным ласкам.
—Стони громче,—прорычал он, проводя языком по его плоти.—Чёрт тебя д-дери, канадец.