— Сука! — Чанёль падает на пол, в то время как его вновь бьют. В этот раз альфа получает прямо по животу и болезненно корчится. Он не сопротивляется, когда его подымают и трясут за плечи. — Сука! Я ведь тебе верил! — Джонин вновь замахивается, но что-то его останавливает. На заднем фоне мелькает испуганное и заплаканное лицо Кёнсу, и альфа отпускает Чанёля, позволяя тому рухнуть на пол, словно мешок. — Как же я вас ненавижу-у-у-у, — Джонин запускает пятерню в волосы и отчаянно тянет их, издавая полустон-полурык.
Чанёль корчится от боли, чувствуя на кончике языка металлический привкус крови, и морщится. Всё тело неприятно саднит, но всё это меркнет на фоне его душевных терзаний. Все побои Джонина отходят на второй план при мысли о том, что Бэкхёна нет рядом. — Джонин-а, прости, — Чанёль слышит голос Кёнсу и усмехается. Альфа с трудом привстаёт на локти и смотрит на Джонина. Ким сидит на стуле, оперевшись локтями об колени, и качает головой. Чанёлю вдруг становится его жаль. Искренне жаль. Пак знал, что Джонин души не чает в своём омеге, а он воспользовался его отсутствием и соблазнил Кёнсу. Ведь всем известно, что во время течки омеги готовы на всё, и Чанёль не особо сопротивлялся этому. Он скорее осознанно шёл к Кёнсу, чувствуя его запах. — Это я виноват, — осипшим голосом говорит Чанёль и слышит, как горько ухмыляется Джонин. — Он мог и не раздвигать ноги перед тобой, — Джонин указывает на дрожащего Кёнсу, что сейчас больше походил на забившегося от страха котёнка. До поочередно смотрит на альф и стыдливо отводит глаза. — Сука! Это ведь мой омега, — рыкает Джонин, а Чанёль виновато опускает голову. — Не прощу! Не прощу! — как в полубреду шепчет Ким, опустив голову вниз и оттягивая волосы. — Джонин-а, — полный отчаяния голос Кёнсу, в ответ на это Джонин лишь поднимает указательный палец в воздухе, и Кёнсу замолкает, хотя столько всего хочется сказать. Все его слова вдруг застывают в горле, давя на стенки и заставляя омегу всхлипнуть. По щекам давно струятся солёные дорожки слёз, а пальцы подрагивают. — Если тебе станет легче, — Чанёль шикает от резкой боли в ребрах, — мой омега ушёл от меня. — И поделом тебе, — глухо отвечает Джонин и поднимает глаза на Чанёля. Глаза, которые выражают всю боль альфы, в них столько осуждения, столько невысказанности, что Чанёль задыхается. Ему на миг кажется, что перед ним Бэкхён. Бэкхёну наверняка ещё больнее, чем ему. — Прости меня, — Чанёль не отрывается от глаз Джонина и медленно сглатывает, прежде чем произнести кое-что ещё. — и Кёнсу прости. Он ведь любит тебя. Это я его заставил. — Сука! Врешь ведь! — Джонин мгновенно поднимается со стула и, сокращая расстояние между ними, замахивается. Чанёль жмурится, но не пытается избежать удара. Он заслужил. Будь он на месте Джонина, то наверное вообще убил бы его. Но Джонин медлит. Пак осторожно приоткрывает глаза и тяжело выдыхает. Джонин плачет. Он плачет безмолвно, бесшумно втягивая воздух и позволяя слезам катиться по щекам. Взгляд Чанёля опускается вниз, на руки, сцепленные в надежный замок. Кёнсу прижимается щекой между лопаток Джонина и плачет навзрыд. Он что-то шепчет, но расслышать, наверное, его сможет сейчас только его альфа. Кёнсу крепко прижимается к родному телу и без остановки начинает целовать спину альфы, шепча «прости». Чанёль аккуратно встает на обе ноги и идёт к выходу. — Простите меня, — искренне говорит он, прежде чем скрыться за металлической дверью и оставить пару наедине. Чанёль не знает, чем закончится их разговор, но сердце подсказывает, что Джонин простит. Он любит Кёнсу и простит его. Потому что Джонин благородный, он не такой гнилой, как Чанёль. Его сердце доброе, оно не выдержит слёз своего омеги. А Кёнсу не сможет жить без Джонина. Чанёль и это знает.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Женаты поневоле
AcakБэкхён всегда искренне надеялся, что встретит своего истинного и будет счастливо жить с ним. Но у родителей на парня другие планы. Вопреки его протестам они решаются на брак по расчету, совсем не заботясь о чувствах детей. Им не мешает даже то, что...
