Кристофер

Глава 13.

"...Человека определяют две вещи: его терпение, когда у него ничего нет,
и его поведение, когда у него все есть..."

Зиг Зиглар

Яркое солнце слегка освещало комнату, лучами пробираясь через сиреневые шторы. На окнах круглыми пятнами образовывались дождевые фигуры, скатываясь, словно играя с друг другом. Солнце и дождь — слились воедино, представая в необычном тандеме, доказывающем, что их «сотрудничество» более, чем возможно.

— Вот если бы я не пошла в школу с шести лет, — задумалась девушка, вытянув руки над собой, всё ещё нежась в тёплой постели, — я бы не встретила эту весну с тобой, не сдала бы зимнюю сессию, а сейчас бы сидела дома за учебниками, пытаясь овладеть вторым курсом.

— И это так кстати — твой академический отпуск. — я улыбнулся, взглянув на девушку, встал с постели и подошёл к окну.

По улицам плыли лужи, сплетаясь струйками, протекали вдоль дороги и тротуаров. Сквозь грязный, таящий снег, пробирается блёклая трава, тоненькими росточками освобождаясь от зимнего ковра. На ветках громко пели птицы, каждая старалась перекричать другую, радуясь появлению тепла. По небу несмело плыли серые облака, похожие на пух, они разделяясь, превращались в различные фигуры, демонстрируя свою лёгкость.

Я открыл окно, впуская в комнату теплеющий воздух. Расставив руки в стороны, зажмурил глаза, и лучи весеннего солнца радостно запрыгали по моему лицу.

— Может, прогуляемся? — спросила Силиция, поднимая вверх свои тонкие руки.

— Да-да, — начал повторять я, отрываясь от потока появившихся мыслей. — одевайся.

Недалеко от нашего дома открыли небольшой, но безумно красивый парк. Ещё мало кто знал о нём, поэтому это место было почти безлюдно, что как раз к стати.

Расположившись на деревянной лавочке, выполненной из тёмного дерева с резными длинными подлокотниками, мы стали смотреть в небо, переглядываясь и улыбаясь друг другу.

— Какая встреча! — низкий, грубый голос наполнил улицу. — Не думал, что спустя столько лет вновь увижу твою милую мордашку. — к нам подошёл высокого роста парень с чёрными, отдающими блеском волосами.

Я сразу узнал его. Он стал раза в три выше, чем в детстве. Размеры его мышц, казалось, сильно превышали норму, а аккуратно уложенные волоса предавали какого-то шарма. Брюки какой-то известной фирмы, яркая ветровка, большие кроссовки — он словно сошёл с обложки мужского журнала. В нем изменилось абсолютно всё, кроме той неприязни, которую я по-прежнему испытывал по отношению к нему.