Girl from Melbourne

5. Мир достаточно велик и без тебя

The pain will remind us of each other. When we meet later, if there is a later, we will recognise each other by it

Если начинаете падать, постарайтесь увеличить скорость настолько, чтобы ваше сердце разорвалось ещё в полёте, до столкновения. Это намного лучше, чем не видеть причин и мотивов и ошибаться, ошибаться, ошибаться.

Мне снился сон. Впервые за долгое время я не тонул в темноте. Я купался в солнечном свете и благоухающих цветах.
Всё, что связано с Чеён — светлое, тёплое, в недосягаемости — это то, что никогда не меняется.

Она сочком ловила бабочек и стрекоз, складывая их в мою ещё не раздробленную грудную клетку, в лёгком синем платье, что чуть поднималось от дуновения ветра или старательного прыжка. Пак бормотала песни, что тонкими лентами затягивались на моей шее, тут же превращаясь в шипованные стебли. Но я пытался вслушаться, выслушать, максимально приблизиться, пока она не сделала это сама. Казалось, это время всё забыть.

Когда она садится рядом, я замечаю золото в её волосах, что теперь горят ярче солнца и, кажется, именно они дают свет и тепло Вселенной. Возле неё теперь крутится мой мир — мои увлечения и иллюзии.

Чеён наклоняется к моему смущённому лицу, к родинке под нижней губой и, закрывая глаза, дарит совсем невесомый поцелуй со вкусом свободы, что не в силах исцелить, проводя большим пальцем по щеке. Я желаю большего, но могу ли я просить об этом? Я никогда не думал, что смотреть на неё и молчать так сложно. Заглядываю в её глаза, в которых нет ни капли робости, лишь сожаление, словно она видит мою ошибку.

Вкус кофе и несказанных чувств. Я вспоминаю, как волновался, когда она впервые зашла в кофейню, как боялся, что ей не понравится это место, и как стыдился, когда испортил её свитер. Я боялся разочаровать, наскучить, испугать.

— Любить меня больно? — вопрос, который калечил её долгое время. Чеён держит меня крепко, гладит так нежно, растворяя руки в волосах.

— Да!

И я просыпаюсь до жути пустым. Сажусь на кровати, а сердце бьётся, словно после кросса. Делаю пару глубоких вдохов, прокручивая сон заново, и осознаю, что в квартире слишком тихо. Кровать Чеён аккуратно заправлена и гитары нет. Чёртовой гитары нет! И всё вдруг становится слишком очевидным.
Я отталкиваю душащую мысль, мотаю головой, пытаясь вытрясти её враждебные осколки, пока не нахожу записку на столе около самолётика.