Во имя всего, что мне дорого

Глава 6. Соблазнительный плен.

Когда Саундвейв наконец смог активировать оптику, первое, что он увидел, это кибертронские глифы, написанные чем-то темно-голубым, и обозначавшие «Беги отсюда!». Очевидно, это послание оставил какой-то несчастливый десептикон (или даже наемный убийца?), когда-то попавший в плен автоботов и подвергшийся жестокому допросу. Ведь дураку ясно, что раз связист актив, то скорее всего находится именно там.
"Босс, наконец-то вы онлайн!" — В пустом от отсутствия мыслей сознании десептикона гулким эхом отразился обрадованный голос Рамбла.
"Босс, мы выберемся отсюда?" — подхватил Френзи.
"Обязательно." — почти мягко ответил Саундвейв. Его кассеты были единственными существами на всем Кибертроне, с которыми он мог не изображать из себя суперкомпьютер, способный лишь на программирование и дистанционное разрушение.
"Мои аудиосенсоры улавливают шаги" — доложил Рэведж. Удивительно, но даже за кассетной декой и даже в своей альт-форме, Грабитель оставался непревзойденным кассетником, способным различить никому более не доступные звуки и запахи.
Буквально через клик дверь действительно открылась, и в отсек скользнул красный корпус с желтой кассетной декой на груди.
"Бластер. Только не это!" — мысленно взвыл синий десептикон. Встречаться со своим бывшим, тем более в условиях твоего плена — не самое веселое занятие.
Бластер с предвоенного времени немного изменился: его антенны, раньше бывшие простыми палочками, теперь были похожи на молнии, а фейс поменял свой цвет с каменно-серого на светло-жёлтый теплого оттенка. Да и вообще весь корпус автобота посветлел на пару оттенков.
— Привет! — поздоровался Бластер. Саундвейв настороженно молчал. — Или как там, по-десептиконски это будет? "Я разорву тебя на запчасти"?
Красный мех улыбнулся, а фейсплейст десептикона был закрыт маской, которую он никогда не убирал (по крайней мере, когда была хоть какая-то вероятность, что на него кто-то смотрит).
— И еще. — Бластер подошёл к подвешенному за запястья и распятому, словно на кресте, пленнику, — Покажи мне свой фейс, любимый!
В голосе автобота связист слишком поздно различил нотки ненависти: черный манипулятор уже схватил серую маску за края и резким движением дёрнул её на себя. Крепления не выдержали такого напора, и защитная пластина со скрежетом отделилась от шлема.
"Радикально!" — оценил Рамбл. Все остальные кассеты, у которых процессоры были на месте, моментально шикнули на него, и ему пришлось замолкнуть, чтобы после освобождения не нарваться на гнев сразу троих братьев.
Голова десептикона опустилась, потеряв то, что какое-то время её держало.
— Мм, а ты все тот же секси! — проворковал Бластер, выровняв свой фейс с фейсом десептикона, сервоприводом хватая последнего за подбородок и заставляя смотреть прямо себе в окуляры. — Хочешь поцелуй?
— Отрицательно. — проговорил механический голос, которым всегда пользовался Саундвейв во время войны.
— А своим голосом скажешь? — Бластер говорил достаточно тихо, немного прикрывая оптику.
"Соблазняет, ясно ведь!" — не выдержал Громила. — "Чтобы себя удовлетворить! Ведь наверняка давно уже нашел себе кого-нибудь другого!"
Связист слышал слова своего кассетника словно через туман. Он хотел сам узнать, чего же на самом деле хочет его бывший бондмейт.
Саундвейв сосредоточился на прочтении мыслей автобота, но стоило ему попробовать сделать это, он словно врезался со всего ходу в каменную стену. Бластер ухмыльнулся.
— Не получается больше залезть в мою голову? А сам догадаться не можешь?
Фейсплейст красного меха приблизился к пока неподвижной лицевой синего.
"КАРАУЛ!" — поднял тревогу Рамбл, — "Босс, да что вы как истукан, сделайте уже что-нибудь!"
— Что ты хочешь? — уже своим голосом спросил десептикон.
— А чего бы хотел ты? — Голос специалиста по радиосвязи был таким бархатным и успокаивающим, а в какой-то мере — даже возбуждающим.
— Вернуться к Лорду Мегатрону, — твердо ответил Саундвейв, игнорируя желание уже наконец впиться в те губы, которые были всего в паре сантиметров от его фейса.
— Я посмотрю на твое мнение попозже, — Бластер выпрямился. — У меня есть дела.
И он вышел из отсека, так и не сделав ничего того, что наверняка предвещал Рамбл.
"Фух, обошлось." — Шарктикона помяни, и он уже тут как тут.
После небольшой паузы разговор по ментальной связи возобновился.
"Ты чего вообще творил, Босс?" — не прекращал изумляться Громила.
"Это же вообще жесть, что подумать!" — вторил ему Френзи.
"Эй, спокойно всем!" — прикрикнул Рэведж, но его никто не слушал.
"Вот был бы здесь Базз, он бы сказал, как это называется!" — заявил Рамбл.
"Это и я могу, это называется гос-измена!" — явно желая похвастаться, горделиво произнес Дикий.
"Босс, а почему вы так думаете о нём?" — внезапно подал голос Реведж.
"Да, почему?" — в один голос повторили его вопрос Рамбл и Френзи.
"Он увидел меня без маски.." — невпопад ответил Саундвейв.
"Велика беда!" — откликнулся Громила, — "Вот если бы без кое-чего другого — это да-а-а."
Френзи хихикнул, а Грабитель во всеуслышание дал клятву прокусить Рамблу глотку за подобные выражения, на что тот заметил, что Мегатрон не допустит гибели своего любимчика.
А пока кассетники перекидывались угрозами, Саундвейв думал.
"Зачем была вся эта драма? Почему он даже не попытался выудить у меня хоть какую-то информацию? Что двигало им, когда он вот так наклонился к моему фейсплейсту?" — Эти мысли проносились в его процессоре, надежно спрятанные от любопытных аудиодатчиков кассет. Еще поймут неправильно и начнут осуждать.
До войны Саундвейв любил Бластера, любил всей Искрой. Любил те недолгие вечера, когда они проводили вместе, любил ту неторопливую музыку, которую он проигрывал через динамики в своих серво, любил его смех, чистый и беззаботный. А потом — мелочь, пустяк разрушил их счастье. Всего-то три слова со стороны одного и одно — со стороны другого, и всё, брошенные в гневе обидные выражения надолго закрыли дороги двух хранителей к Искрам друг друга. Но у каждого еще теплилась надежда на то, что все еще можно исправить, пока не началась война. И если кто-то еще и мог что-то сделать, так это сам Саундвейв, без труда написав сообщение на на счастье не удаленный номер. Мог попросить прощения, мог признаться, что все еще любит, мог хотя бы просто договориться о встрече наедине. Но нет, он этого не сделал. И теперь все дороги уж точно закрыты и забыты: решение принято, и даже приятный голос Бластера не заставит синего связиста его изменить. Да, так и будет.