— Итак, малышка, — миссис Картер отложила вилку, устремив взгляд на девушку, которая поморщилась, сдержав порыв одернуть старушку от тошнотворного прозвища из далекого прошлого, — Ты решила, куда будешь поступать?
Замечательно, сейчас начнется нудная лекция, подпитанная советами тех, кто «жил и видел, больше нее, и знает о чем говорит». Заме-блять-чательно.
— Нет, бабушка, я всё еще думаю, — ровно проговорила девушка, размазывая еду по тарелке.
— Ты, конечно, меня извини, но я совсем не понимаю о чем тут вообще думать. Пенсильванский Университет - в 15 минутах езды от дома. Есть факультет права. Не спорю, поступить сложно, но у тебя замечательные оценки в школе, ты ходишь к лучшему репетитору в городе, который готовит тебя к вступительным экзамен, да в конце то концов, у тебя отец - окружной прокурор Филадельфии! О чем вообще речь?
Мэддисон, под пристальным взглядом присутствующих за столом, напряженно сжала в руках стакан с вишневым соком (как бы ей сейчас хотелось, чтобы он волшебным образом стал вином), мысленно призывая себя не жестить.
— Мэдди, дорогая, бабушка совершенно права. Тебе стоит пойти по стопам отца, — в разговор вклинился мистер Картер. Мэддисон выразительно оглядела молчавших родителей, но поняв, что помощи от них не дождется, тихо выдохнула. Конечно, первое правило этой семьи - не перечить родителям. Со звоном опустила стакан на стол, вымещая на нем свое раздражение.
Ладно.
— Бабушка, дедушка, я невероятно ценю все ваши советы, но для начала, с чего вы вообще взяли, что я собираюсь поступать на юрфак? Даже если бы это было так, я никогда не стала бы пользоваться именем и должностью отца, чтобы поступить. И по его стопам я идти не хочу, опять же, прикрываясь своей фамилией. Я хочу прокладывать свой собственный путь, а не ступать по проложенной дорожке. И мой путь совершенно далек от профессии юриста.
Мэддисон могла поклясться, что услышала, как дедушка, сидящий напротив бормочет «Распустили ребенка!». Ой, ладно тебе, не переигрывай.
— Мэддисон, — начала миссис Картер, впервые за весь вечер прибегнув к полному имени внучки, — Сейчас за тебя говорит твой юношеский максимализм, я понимаю. Но послушай нас, уж мы то знаем, о чем говорим.
Мэддисон глубоко вздохнула. Она любила бабушку Вирджинию, правда, но в ней было много «слишком». Слишком придирчива, слишком вездесущая, слишком требовательна, слишком всезнающая и так по всем пунктам. Женщина, не увидев нужную ей реакцию, повернулась к родителям внучки, в частности, к своему зятю:
