Dracula

17

Кортеж состоял из трех машин, но до места, где ждала я, доехала лишь одна. Я завела свой автомобиль и выйдя из него подбежала к бронированному кроссоверу. За рулем был Марк. 

 – Ему совсем плохо, – изрек он, когда я приблизилась. 

 – Что? Донхёку? – мои глаза снова стали слезиться, а душа саднить от чувства вины. 

 – Я в порядке, только ребро одно, кажется, сломал, – из заднего сиденья вывалился Хёк, и выглядел он лучше, чем я ожидала. Я чуть выдохнула, – Это он про Джэхёна. 

 – Что случилось? Что-то пошло не по плану? – слезы будто закончились, этим ведь не поможешь? Как быть? К врачу ему нельзя. Он теперь беглый преступник. 

– Нет, это не из-за операции, – Хёк открыл дверь и подозвал Марка помочь перенести Чона, – Ты же знаешь его болезнь, ему без крови совсем туго. Лучше пока не смотри. 

 Они взяли его с двух сторон будто какой-то мешок и понесли в сторону моей машины. Я открыла им дверь и действительно старалась не смотреть на него. Не оттого, что он мне противен или еще чего, я просто боялась не справиться. Я боялась, что мне станет так больно смотреть на него, что не останется сил идти дальше. А нужно было идти, хотя бы ради него. 

 – Дай лекарство, – попросил меня Марк, когда они удобно устроили Джэхёна на заднем сидении, – Пока будете ехать он должен восстановиться, чтобы вы смогли пройти паспортный контроль. 

 Я села за руль, пока ребята установили капельницу и помогли Чону одеться. Когда они, наконец, закончили, то подошли ко мне, чтобы попрощаться. 

 – Спасибо вам, ребята, у меня нет слов, чтобы отблагодарить вас, – проговорила я. Это было чистейшей правдой. Как же мне повезло с друзьями, – Я не представляю, что с вами дальше будет, когда они хватятся. 

 – Не переживай, нуна, у нас есть хорошая легенда для этого. А еще мы отлично врём, – Хёк подмигнул мне, и я улыбнулась. На душе стало немного легче, – Удачи вам! 

 – Надеюсь, когда-нибудь мы увидимся, – прошептал Марк, когда я обнимала их по очереди. После быстрых прощаний, я надавила на газ и помчалась прямиком в аэропорт.

***

Дорого занимала почти полтора часа, и я пыталась сосредоточиться хоть на одной мысли, чтобы не дать волю эмоциям. Джэхён вымученно спал, пока по капельнице его кровь обогащалась тромбоцитами и другими недостающими веществами, которые должны были восстановить его. 

 Я переживала еще больше, ведь сейчас всё зависело от меня. Но ребята сделали невозможное ради меня, ради нас с Джэхеном. Я просто обязана не облажаться, ведь мы на финишной прямой. 

 Когда до точки прибытия оставалось по меньшей мере полчаса Чон проснулся. 

 – Где я? – послышался хриплый голос мужчины, – Сон? 

 Я повернулась в его сторону и улыбнулась. Это стоило мне усилий, но я знала, что для него это необходимо. 

 – Я ведь сказала, что всё будет хорошо. 

 Он был бледен, его кожа стала такой фарфоровой и прозрачной. Он заметно скинул в весе. Я поняла, почему ребята просили не смотреть на него. Он был словно труп. 

 Но чем больше он был под капельницей, тем живее становилось его лицо. 

 – Ты просто сумасшедшая, – усмехнулся Джэхён, – За это я тебя и люблю. 

Мое сердце вновь затрепетало. Я теперь и сама стала верить в то, что всё будет хорошо. 

Мы подъехали к аэропорту. Я взяла наши вещи и паспорта, помогла ему убрать капельницу. 

 – Это твоя машина? – спросил бывший глава клуба, когда мы вошли в аэропорт и оставили мое авто на парковке. Он уже оклемался и его вид не вызывал подозрений. 

 – Она зарегистрирована не на меня, так что к нам не приведет. 

 – Я просто спросил, – вздохнул он, когда мы уже стояли в очереди на паспортный контроль, – Я полностью доверяю твоему плану и ни капельки не переживаю. 

 – Завидую я тебе, – снова улыбнулась я. В этот раз было легче, – Я в себе так не уверена. 

Мое сердце снова начало бешено колотиться, когда очередь дошла до нас и наши документы оказались в руках проверяющих. Успели ли мы? Нас уже ищут? 

 Мои переживания прервались, когда Чон Джэхён взял меня за руку. Не нужно было слов, в этом жесте было столько поддержки и любви, что я действительно успокоилась.

***

– Я ведь говорил, что всё будет хорошо, – произнес уже Чон Юно, когда мы взлетели и покинули воздушное пространство Южной Кореи.