Гарри Поттер. Падение во тьму 2 [Заморожен]

Глава 12 часть 2

- Гарри! – раздались знакомые голоса близнецов, когда Джинни втащила его в двери. Они оба сидели на диване, лицом к Гарри, играя в подрывного дурака на журнальном столике, стоящем перед ними, поэтому и заметили Поттера первыми. Прямо напротив близнецов на длинном диване расположился еще один до боли знакомый рыжий парень, который быстро развернулся, чтобы посмотреть на Гарри.
На лице Рона, хоть и взволнованном, появилась широкая улыбка. Гермиона, сидевшая по диагонали от рыжика, повернула голову, и на лице ее отразилось удивление, когда она увидела друга.
- Посмотрите, кого я нашла на третьем этаже с Сириусом! Он проходил мимо этой комнаты и даже не зашел! – сказала Джинни с притворным возмущением, уперев руки в бока. Гарри посмотрел на нее с веселой ухмылкой.
- Гарри! Черт возьми, приятель, это ты? – Рон наконец сумел встать со своего места.
- Да, Рон, - сказал Гарри медленным, тягучим тоном, каким говорят с ребенком или с кем-то очень глупым. – Я не настолько сильно изменился.
- Нет, ты изменился! – пискнул рыжий. – Посмотри на себя!
Гарри оглядел себя, а затем снова перевел взгляд на друга со смесью недоумения и раздражения.
- Я купил нормальную одежду и отрастил волосы. Это не настолько большая разница. Уверен, что как только переоденусь в школьную форму, то не буду сильно отличаться от того, каким был раньше.
- Для меня это большая разница, - сказал Рон, немного смутившись.
- Ты выглядишь очень... хорошо, Гарри, - решила внести свою лепту Гермиона. – Я думаю, ты слишком вырос. Стал чуть выше, может быть, и... хм... больше, - подруга неожиданно покраснела и бросила взгляд на книгу, лежащую у нее на коленях.
Гарри нахмурил брови, пытаясь сообразить, что означают слова Гермионы.
Фред и Джордж вдруг разразились смехом, и девушка оглянулась, сердито посмотрев на них.
- Больше? – спросил Гарри, все еще в недоумении.
- Я думаю, она подразумевает, что ты подрос и подкачался, приятель, - с усмешкой сказал Фред, от чего Гермиона покраснела еще гуще.
- Хотя он уже выглядел так на втором задании Турнира. Помнишь? – сказал Джордж серьезным тоном, будто указывая брату на что-то важное. – И даже тогда все девчонки говорили о внушительной комплекции Гарри.
- Ты прав, дорогой брат. Девочки так и делали.
- Да, но сейчас он... хм... даже больше, чем тогда, - сказала Джинни, хихикая над неуклюжей попыткой Гермионы. – Я имею в виду, взгляните только на эти руки, - добавила Джинни перед тем, как сымитировать притворный обморок, а затем начать смеяться.
Гарри моргнул, посмотрел на ребят, потом оглядел себя.
- Не так уж я и изменился. Думаю, влияет тот факт, что я ношу форму – она скрывает то, что делает очевидным одежда без рукавов. Школьная мантия мешковата, так что вы не можете сказать, какое телосложение у человека под ней.
- Конечно, это так, - сказала Гермиона, по-прежнему отводя глаза и выглядя ужасно смущенной.
Гарри усмехнулся и закатил глаза.
- Так или иначе, как у вас дела, ребята?
Они принялись говорить обо всем, что произошло, начиная с прибытия на Гриммаулд Плейс. Их лето состояло в основном из уборки. А также различных попыток – в основном неудачных – подслушать то, о чем совещались на собраниях члены Ордена.
На момент прибытия Уизли старый дом был заселен докси и несколькими боггартами. Один из боггартов превратился в гигантского акромантула, когда Рон наткнулся на него, и парень не мог отойти от шока несколько дней. Хотя другие настаивали, что тот просто притворялся, чтобы не принимать участия в уборке. А хуже всего было то, что Рон, Джинни и Гермиона не могли использовать магию, чтобы сделать с ее помощью что-нибудь по дому, поскольку еще были несовершеннолетними.
Близнецы же могли свободно пользоваться магией, так как обоим исполнилось семнадцать в прошлом апреле, и они радостно колдовали на зависть младшим.
Еще они надолго запирались в своей комнате, продолжая экспериментировать и изобретать. Остальные ребята проводили много времени, играя в карты или шахматы и временами приставая к Гермионе, в надежде списать у нее готовое летнее домашнее задание.
- Ты сделал свои уроки, правда, Гарри? – спросила Грейнджер, окидывая друга острым взглядом.
Гарри только хмыкнул.
- Да, Гермиона. Сделал давным-давно.
- Ну хорошо, - сказала она, коротко кивнув. – Ох! Я забыла спросить! Получил ли ты результаты сданных тестов?
- Конечно! У меня достаточно высокие результаты по Арифмантике и Рунам, а значит, я буду заниматься вместе с четверокурсниками, вместо того, чтобы застрять с кучей третьекурсников.
- Ой! – взвизгнула Джинни. – Это означает, что ты будешь в моем классе!
Гарри замолчал и посмотрел на нее.
- Не знал, что ты взяла изучать Руны или Арифмантику. Какие предметы ты берешь? – спросил Гарри.
- Оба. Я еще думала насчет Ухода, но не хотелось бы быть настолько загруженной. Чарли угнетало, что я не собираюсь брать его любимый предмет, но я, например, не имею ни малейшего желания когда-либо сбежать в один из румынских заповедников, так что не считаю это большой потерей.
- Что ж, приятно знать, что я буду видеть дружеское лицо в этих классах. Уверен, что многим мое пребывание там покажется странным, - сказал Гарри с усмешкой.
- Мне все еще трудно поверить, что ты там будешь учиться, - сказал Рон с раздраженным вздохом. Потом он моргнул и выпрямился, как будто только что понял что-то. – Ты по-прежнему будешь посещать занятия по Уходу, так?
- Нет, извини, дружище. Я бросил его. Просто не думаю, что смогу заниматься столькими вещами сразу. Из-за квиддича, обязанностей префекта и всего остального, что, возможно, предстоит в этом году, мне было бы тяжело посещать три факультатива.
Рон застонал и откинулся на спинку дивана, надув губы.
- Подожди-ка!!! Префект? Гарри, тебя сделали префектом? – ахнула Гермиона.
Гарри удивленно моргнул.
- Разве я не упоминал об этом?
- Нет! Ты ничего не говорил! О боже, Гарри! Это фантастика! Поздравляю! – сказала девушка, сияя, а затем добавила: - Я тоже буду префектом Гриффиндора в этом году.
Беглого взгляда на Рона было достаточно, чтобы понять, что он не сияет от гордости. Сейчас парень открыто хмурился и сидел, с негодованием скрестив руки на груди.
- Поздравляем, приятель, - одновременно произнесли близнецы. - Только смотри...
- ... не превратись в большого пидораса...
- ...как сделал наш дорогой брат Перси.
Гарри усмехнулся.
- Не думаю, что у вас есть причины для беспокойства, - он повернулся к Гермионе. – И поздравляю тебя. Если кто этого заслуживает, так ты.
Она широко улыбнулась, явно довольная своим достижением.
- Интересно, кто будет новыми префектами в других домах, - громко поинтересовалась Джинни.
- Я знаю, что Малфоя сделали префектом Слизерина. Думаю, еще назначат Панси Паркинсон, - сказал Гарри, и ребята посмотрели на него с легким удивлением.
- Откуда ты это знаешь? – спросила Джинни, и в то же самое время у Рона вырвалось:
- Малфой!!! Как он может быть чертовым префектом?
- МакГонагалл упомянула об этом, когда я был в Хогвартсе чуть больше недели назад на вступительных тестах, - с легкостью солгал Гарри, отвечая на вопрос Джинни. – А что касается того, как Малфой получил это звание... несмотря на то, что он придурок, на своем курсе он лучший из слизеринцев. По Зельям и Защите он получает даже более высокие оценки, чем Гермиона.
- Его оценки по Зельям выше, чем у нее, по одной-единственной причине: Снейп – предвзятый ублюдок, - проворчал Рон, все еще выглядя явно расстроенным.
Гермиона, казалось, и хотела бы сделать выговор Рону за неуважение к профессору, но в то же время, судя по её взгляду, была тронута тем, что Уизли как-то защитил ее.
- Может быть, в этом и есть доля правды, Рон, но Малфой довольно неплохо разбирается в Зельях.
- Ты знаешь, Снейп – крестный отец Малфоя, - сказал Гарри, что заставило глаза Рона вспыхнуть праведным гневом, но Поттер продолжал: - Так что, я думаю, Снейп давал ему уроки летом. Дополнительные занятия с Мастером зелий, знаете ли, очень способствуют лучшему знанию предмета.
- Он просто грязный обманщик, - проворчал Рон. – Он мерзавец, а его сделали префектом. Малфой не собирается обеспечивать соблюдение правил, он лишь хочет воспользоваться положением префекта.
- Старосты избираются деканами факультетов, - отметил Гарри.
- Просто Снейп подыграл своему фавориту, - сказала Джинни, закатывая глаза.
- Да, - согласился Гарри, пренебрежительно пожав плечами. – Но для меня главным остается факт, что префектов выбирает глава их дома. МакГонагалл хотела видеть меня на этом посту, и хотя Дамблдор пытался ее остановить, она смогла настоять на своем. В конце концов, это было ее решение, а не его.
- Почему Дамблдор пытался помешать тебе стать префектом? – спросила Гермиона, в шоке глядя на друга.
Гарри фыркнул.
- Он не хочет, чтобы я имел какие-то особые привилегии или дополнительную власть, если только не он дает их мне. Раз все «хорошее» я получаю от него, это должно заставить меня быть перед ним в долгу. Просто после ухода с Прайвет Драйв я должен был попасть только в его руки, чтобы он мог «спасти меня». Но это больше не работает. Кроме того, думаю, Дамблдор хотел отказать мне в должности префекта в качестве «наказания» за то, что я отстоял свои права и отправился этим летом туда, куда и хотел.
Собравшиеся просто смотрели на Гарри, не зная, как принять услышанное и что вообще делать с подобным заявлением.
- Э-э-э... Гарри, как прошло лето? – спросила Джинни, пытаясь смягчить неловкий момент.
Он широко улыбнулся.
- Это было просто великолепно.
- Говоря о твоем лете, - начала вдруг отчитывать его Гермиона. – Гарри Джеймс Поттер, ты лгал мне!
Гарри моргнул.
- Лгал?
- Да! Ты сказал, что никому не хотел рассказывать про своего парня, потому что его семья может расстроиться, узнав, что он гей и встречается с Мальчиком-Который-Выжил! Но в одном из писем ты заявил, что его родители умерли и он воспитывался крестной, которая тоже умерла прошлым летом!
- Ох... точно, - сказал Гарри, неожиданно робко улыбнувшись. – Я солгал об этом. Э-э-э... извини.
- Извини? Не надо говорить мне «извини», Гарри Поттер! Почему ты соврал?
- Врать было легче, чем сказать правду, - смущенно ответил парень невинным голосом.
- Гарри!!! – возмущенно завопила Гермиона.
- Хорошо, ну и какова же тогда правда? – спросила Джинни.
Гарри задумался на минуту, глядя на ребят, ожидающих какого-то объяснения. Он предвидел это и, по сути, планировал, поэтому не оказался совсем уж не готов, но все еще не был уверен в том, как они примут то, что он собирался им рассказать.
- Правда состоит в том... честно говоря, я ни на одну вонючую йоту не доверяю Дамблдору, - наконец сказал Гарри с тяжким чувством завершенности.
Пять пар глаз почти комично расширились. Гермиона была в ужасе. Рон просто выглядел растерянным. Близнецы... Гарри не был уверен в том, что означало выражение их лиц. Они были, вероятно, самыми опытными по части сокрытия эмоций. Джинни нахмурила брови и, казалось, была ошарашена и сбита с толку.
- Дамблдор? – сказала наконец Гермиона с легким недоверием. – Что... что ты имеешь в виду? И какое это имеет отношение к тому, что тебе было нужно лгать нам?
- Дамблдор высококвалифицированный мастер легилименции, и я знаю по опыту, что он часто практиковал ее на мне и, скорее всего, на других студентах. И я говорю не только о вторжении в тайные помыслы преступников при совершении серьезных преступлений, или проникновении в мою голову, если мне угрожает опасность, - я говорю о такого рода легилименции, которая оставляет после себя скрытое подсознательное внушение, заставляющее вести себя так, как угодно ему. Когда он буквально манипулирует вашими мыслями с такой тонкостью, что среднестатистический волшебник даже никогда не почувствует чужого воздействия. Дамблдор проникал в мои мысли с момента, как я впервые прибыл в Хогвартс, и только когда я обнаружил, что был естественным легилиментом, действовавшим инстинктивно, а зачем начал изучать окклюменцию, то, наконец, смог понять, что он делал со мной.
Близнецы с ужасом широко распахнули глаза. Рон и Джинни были в шоке. Лицо Гермионы являло собой маску чистого отрицания.
- Это абсурд! – воскликнула она наконец. – Гарри, как ты можешь даже обвинять его в чем-то подобном?
- Помнишь тот день в кабинете директора прошлой весной, после того, как ты пошла к МакГонагалл и мы оказались в кабинете Дамблдора, чтобы обсудить мое возвращение на Прайвет Драйв?
На минуту Гермиона растерялась, но затем неуверенно кивнула головой.
- Он применял тогда легилименцию. Дамблдор пытался прочитать мои мысли, чтобы узнать, что было до этого и что я сказал тебе, а еще он собирался внушить мне нужные ему идеи. Ты заметила, как я держал голову все время? Как не допускал зрительного контакта с ним?
- Да... - нерешительно сказала Гермиона.
- Без прямого зрительного контакта легилимент не может укоренить в подсознании нужный посыл, так что, пока я не поднимал взгляд, он не мог заставить никакие идеи осесть в моей голове. Но, когда директор понял, что я отказываюсь смотреть на него, то незаметно бросил на меня чары принуждения, чтобы заставить заглянуть ему в глаза. Я боролся с этим желанием, потому что знал, что мне предстоит, и так я и понял, что произошло. Также, к счастью, он не мог использовать очень сильные чары из-за присутствия МакГонагалл.
Гарри остановился. На лице Гермионы застыла маска ужаса и шока. Это выглядело так, словно он только что вытащил ковер у нее из-под ног. Или превратил в пыль всю ее веру в авторитет некоторых личностей в школе. Гарри поборол желание ухмыльнуться.
Джинни сглотнула, а затем заговорила:
- Так... значит, это то, из-за чего тебе пришлось лгать, верно?
- Я могу только догадываться, что Дамблдору так и не удалось прочитать в сознании Гермионы и Рона мои планы не возвращаться к Дурслям, потому что он, казалось, был удивлен, когда выяснилось, что я исчез, но мне было неизвестно все наверняка, пока мы еще учились в школе. Знаю, что директор мог бы регулярно заглядывать в ваше сознание, и, поскольку ни один из вас не владеет окклюменцией, то его ничего бы не остановило. Я хотел доверять вам, ребята, - сказал Гарри, сосредоточив внимание на Роне и Гермионе, - по крайней мере, в чем-то, но как только проговорился, что планирую уехать куда-нибудь на лето, я знал, что взял на себя огромный риск. Один сеанс глубокой легилименции от Дамблдора, и он мог бы узнать о моих намерениях. Поэтому, позволив себе это, я понял, что мне нужно принять дополнительные меры безопасности. Нельзя было рисковать, иначе Дамблдор узнал бы, куда я направляюсь.
- В то время в январе Ник только что обнаружил дом своих предков, и гоблины сообщили о его полноправном вступлении в наследство. До этого он даже не подозревал, что владеет каким-либо имуществом. Ник не был готов оставить Хогсмид, тем более, в то время он еще учился для получения ТРИТОНов, и с домом действительно нужно было что-то делать, так как он стоял пустой двадцать лет. Ник потратил некоторую сумму из наследства, чтобы купить договор на пару домовых эльфов, и определил фронт работ. Еще он нанял гоблинов, чтобы начать настраивать старые чары. На доме уже имелась связка древней защиты и чары сокрытия, но после того, как Нику пришла в голову мысль пригласить меня погостить, он решил, что необходимо усилить защиту.
- Короче говоря, перед самым окончанием семестра защитные заклинания были установлены, так что если бы Дамблдор узнал до этого, что я встречаюсь с Никодемусом Томарасом, он мог бы использовать свое влияние, чтобы провести небольшое расследование и выяснить, где этот дом. Одно из заклинаний, которое входит в общий комплекс чар, уничтожает или скрывает любые существующие копии адреса дома, имеющиеся где-либо в письменной форме. Это одна из причин, по которой Дамблдор не мог найти место, где я скрываюсь, даже после статьи в июле, когда я сообщил имя Ника общественности. Дом и теперь не может быть найден. Но, когда мы были в Хогвартсе весной, чары еще не действовали. Я не знаю, собирался ли Дамблдор проникать в ваш разум, так что мне пришлось дать вам некоторую информацию, вводящую в заблуждение, на тот случай, если директор решит применить к вам легилименцию.
Ребята ошеломленно молчали, и несколько минут атмосфера оставалась напряженной.
- Я... я не могу понять этого, - разочарованно произнесла Гермиона. – Я имею в виду... как получилось, что ты настолько не доверяешь директору? Не могу поверить, что он когда-либо делал что-то, представляющее для тебя опасность... намеренно. Легилименция – это такая вещь... ну, я... имею в виду, что не знаю, что и думать. Послушай... почему ты перестал ему доверять? Я хочу сказать... это из-за того парня, Ника?
- Нет. Не из-за Ника. Я начал что-то подозревать задолго до того, как сблизился с ним. Даже до того, как встретил его впервые. Ты должна понять, Гермиона... Дамблдор копался в моей голове в течение многих лет. Я не могу этого доказать. В этом прелесть легилименции. Если ты достаточно хорош в ней, у тебя нет шансов быть пойманным.
- Летом я попыталась провести кое-какие исследования о легилименции, но на эту тему практически невозможно обнаружить никаких книг, - уныло сказала Гермиона.
- Оборот этих книг регулируется Министерством Магии, потому что... ну, из-за специфики. Я имею в виду, ведь это чтение мыслей. Легилименция – прямое вторжение в личную жизнь, и от него очень трудно защититься.
- Да, но в тех источниках, которые я все-таки нашла, ничего не говорится о возможности внушения человеку подсознательных мыслей, - отметила Гермиона.
- Я... - начал Гарри, но остановился и задумчиво взглянул на девушку. – Ты готова пройти эксперимент, чтобы я смог доказать тебе, что это правда?
Гермиона моргнула и заколебалась на долю секунды, прежде чем кивнуть головой.
- Хорошо, что ты хочешь сделать?
- Я уже упоминал, что обнаружил, что действую инстинктивно и для меня это естественно.
- Да, ты говорил об этом – что это вообще значит? И как ты «обнаружил», что можешь делать это?
- Это означает, что я могу просто инстинктивно использовать легилименцию, хотя никогда не учился специально и даже не читал об этом. До недавнего времени названия – и того не знал. Что касается того, как я обнаружил свои способности, ну... это было отчасти случайно. Ты помнишь, когда Рита Скитер написала свою статью, я еще говорил тебе тогда, что если это Флер проговорилась, я смогу узнать? А потом был уверен, что это не она?
- Да...
- Я прочитал ее мысли. Но это был не первый раз. Был момент, когда я смотрел в чьи-то глаза и думал, что эти люди лгали мне. Я просто хотел прочитать их мысли, и следующее, что я помню, это как часть моего сознания скользнула в чей-то разум, и я мог видеть все. Надо сказать, это ужасно подавляет. Во всяком случае, я сделал так только несколько раз, чтобы проверить, не спонтанно ли это у меня получается, но после осознал, что проникать в чужие мысли – слишком серьезно, и больше так не делал. Однако, экспериментируя, я понял, что если и другие тоже способны на такое, то это грозит опасными последствиями. Так или иначе, я собираюсь показать тебе то, о чем говорю. Готова?
Гермиона сделала глубокий вдох и решительно кивнула.
- Ладно, у тебя есть кусок пергамента?
Гарри взял пергамент, перо и нацарапал небольшую записку, пряча написанное от Гермионы. Он протянул пергамент Джинни, попросив не подглядывать в него и не показывать никому.
Затем Поттер посадил Гермиону напротив себя и посмотрел ей в глаза.
- Я собираюсь проникнуть в твою голову и внушить тебе одну мысль, - объяснил Гарри, и лицо Гермионы приобрело обеспокоенное выражение. – Ничего особенного, просто мелочь, но если у меня получится внушить тебе то, что написано на пергаменте, который я дал Джинни, то это послужит тебе доказательством, что такое возможно, правда?
- Хорошо... - неуверенно сказала Грейнджер.
Они закрыли глаза, и Гарри незаметно проскользнул в ее сознание без помощи палочки. Эмоции Гермионы бурлили, а мысли были полны сомнений и желания перепроверить. Какой-то частью своего сознания она пыталась взвесить и переосмыслить все, что касалось непосредственного взаимодействия с Дамблдором. Гарри, очень этим довольный, сосредоточился на мыслях подруги о ее окружении. Он ухватился за образ и думал о Джинни, сидевшей неподалеку, укореняя эту мысль. Мгновение спустя он выскользнул из сознания Гермионы, и та моргнула, выжидательно уставившись на него.
- Ну? – спросила она, явно ожидая чего-то.
- Я уже сделал это, - ответил Гарри с немного самодовольной улыбкой.
- Сделал? – воскликнула она. – Но я ничего не почувствовала!
- Нет. И если бы Дамблдор делал это, ты бы тоже ничего не почувствовала. А теперь посмотри вокруг.
Брови Гермионы нахмурились в замешательстве, но она послушалась. Когда ее взгляд задержался на Джинни, она задумчиво наклонила голову набок.
- Знаешь что, Джинни. Я думаю, тебе бы пошли короткие волосы. Ты когда-нибудь задумывалась над тем, чтобы остричь их? – вопрос Гермионы возник, казалось, из ниоткуда. Собравшиеся выглядели смущенными.
Гарри улыбнулся и кивнул Джинни.
- Посмотри в пергамент.
Девушка моргнула, развернула записку, которую Гарри вручил ей, и глаза ее тут же широко распахнулись. Она посмотрела на Гермиону, которая сейчас выглядела еще более сконфуженной.
- Здесь написано: «Я собираюсь внушить Гермионе, что тебе было бы неплохо постричься», - у Джинни явно был шок.
Гермиона открыла рот, с ужасом посмотрев на Гарри.
- Я ничего не заметила, - воскликнула она. – Я... имею в виду, вот смотрю на Джинни, и мне действительно кажется, что... но... но... подожди... я никогда не думала об этом прежде! То есть... честно говоря, я не верю в это. Думаю, у тебя красивые волосы, Джинни. Не надо их остригать, - вдруг сказала Гермиона, переключив внимание на Уизли, которая немного застенчиво улыбнулась и слегка опустила голову.
- Но на тот момент ты действительно считала, что все так, как ты думаешь, правильно? – подтолкнул Гарри. – И если бы ты не поняла, что все это обман, то так и ходила бы с этой мыслью.
- О боже, - в ужасе прошептала Гермиона.
- Он делал это со мной с тех пор, как я впервые попал в Хогвартс, - сказал Гарри неожиданно холодным, жестким голосом. – Сейчас я могу оглянуться назад и точно определить несколько случаев, когда уверен, что он копался в моей голове. Заставлял меня думать то, чего я на самом деле не думаю. Принуждал делать то, чего я в действительности не хочу делать и никогда бы делать не стал.
- Но почему? – с отчаянием воскликнула Гермиона.
- Не знаю, Гермиона. И это пугает. Что ему от меня нужно? Почему он поступает так со мной? Знаю, что это связано с Волдемортом. Но почему я стал частью его плана... просто не знаю. Но больше не собираюсь быть его невежественной пешкой. Я не могу позволить ему использовать и обманывать меня.
- Но... но мы говорим о директоре! – воскликнул наконец Рон. Он был бледен и явно не хотел верить в услышанное. – Дамблдор самый светлый из ныне живущих волшебников! Он, он... это же Дамблдор! Он победил Темного Лорда Гриндевальда!
- Гриндевальд не был настоящим Темным Лордом. Он был просто очень амбициозным темным волшебником, - вмешался Гарри, отчего Рон смутился.
- Что? Что нужно сделать... неважно. Я просто... Гарри, сейчас ты говоришь так, словно ты против Дамблдора! Я ...
- Рон, - голос Гарри звучал мягко, но убедительно. – Кажется, все ждут от меня, что, поскольку я чертов Мальчик-Который-Выжил, то должен следовать за Дамблдором. Что должен поклясться в преданности и лояльности по отношению к нему. Но я не должен ничего делать. Он человек. Могущественный волшебник, да, но все же просто человек. Он директор моей школы и поэтому имеет власть надо мной, но я же не останусь в Хогвартсе навсегда. После седьмого курса я закончу учебу и уйду делать то, что, в конечном счете, должен, и не собираюсь больше иметь ничего общего с чертовым Альбусом Дамблдором. Знаю, что ты все еще действительно заинтересован во всех этих делах Ордена Феникса, и я уверен, что его члены ожидают, что я присоединюсь к организации, как только мне исполнится семнадцать, потому что мои родители тоже были в Ордене, но я не собираюсь этого делать. У меня нет намерения и желания когда-нибудь присоединиться к дамблдоровской маленькой секретной группе линчевателей. Этот человек хочет казаться добрым, замечательным дедушкой с некоторыми старческими причудами, но я убежден, что это всего лишь маска, чтобы скрыть манипуляции.
- Вспомните Квирелла на нашем первом курсе, - Гарри остановился и поднял руку, чтобы предотвратить явные возражения, которые висели на кончике языка Рона. – Казалось бы, он был некомпетентным преподавателем и заикающимся дураком. Но все это было игрой. Цель которой - заставить людей усыпить бдительность. Чтобы они не считали его угрозой, потому что никто не станет подозревать в Квирелле того, кем он стал после Философского камня. И вот что делает Дамблдор. Он ведет себя как сумасшедший старик, чтобы заставить людей потерять бдительность. Сделать так, чтобы никто не подозревал его. Но неужели ты думаешь, что трясущийся, сумасшедший старик действительно может удерживать столько же власти, как Дамблдор, и так долго, как он ее удерживает? Не только в Хогвартсе, но и в Визенгамоте. И все то влияние, которое он имеет в Министерстве.
Он знал, что очень трудно будет пробить брешь в их непоколебимой вере, поскольку в клане Уизли верность Дамблдору была пронесена через всю жизнь, а Гермиона инстинктивно почитала представителей власти, в особенности умных и сильных.
Тем не менее, это был невероятно важный шаг. Если бы Гарри мог заставить их подумать о Дамблдоре и начать задаваться вопросами об этом человеке и его мотивах, это могло бы помочь подтолкнуть их дальше.
- Но я просто не понимаю, почему Дамблдор делал это с тобой, - негромко сказала Гермиона и тряхнула головой.
Гарри пожал плечами.
- Я уверен, что он думает, будто это оправданно. Что все это во благо или вроде того. Дамблдор думает, что нуждается во мне, и не доверяет мне следовать его грандиозному плану честным путем. Но теперь, даже если б я знал, к чему он стремится, понимал его мотивы и согласился с его целям, я не собираюсь работать с ним. Может быть, буду бороться за эти цели сам по себе, но не стану сотрудничать с Дамблдором. Не после того, как он использовал меня.
Ошеломленные ребята сидели в молчании несколько минут.
- Гарри? – наконец заговорила Джинни.
- Да?
- Как думаешь, какие именно мысли директор вложил в твою голову? Что он изменил или заставил тебя сделать?
- У меня есть только теории. Естественно, я не могу ничего доказать, и даже то, что я действительно думаю, будто что-то знаю, это просто предположение. Могу только покопаться в своей памяти и выбрать то, что всегда казалось странным. Случаи, когда мне вдруг показалось, что я понимаю что-то, или у меня внезапно появлялось желание сделать что-то безумное и безрассудное... я не знаю... но думаю, что он так же медленно руководил нами. И тогда, когда я... ну, спасал людей, и это доходило до абсурда. Раньше я никогда не подставлял свою шею ради кого-то так, как в последние несколько лет. Не высовывал голову и пекся в первую очередь о собственной шкуре. Только так и можно было выжить в той среде, где я рос. Никто не собирался заботиться обо мне, поэтому я должен был делать это сам. Правда, я никогда ни о ком не заботился настолько, чтобы рисковать своей шеей... Гермиона, могу я задать тебе вопрос?
- Да, - ответила она.
- Тогда, на втором курсе, когда ты решила сварить Оборотное зелье, и нам нужно было для этого место, как тебе пришло в голову использовать туалет Миртл? – спросил Гарри.
- Ну... э-э-э... я... я просто пыталась вспомнить место, куда никто никогда не ходит. Однажды я сидела на завтраке в Большом Зале и... ох... Гарри...
- Что?
- Я помню странное желание взглянуть на преподавательский стол, и Дамблдор улыбался мне. Помню, потому что редко встречалась взглядом с директором. Обычно, когда я смотрела на преподавательский стол, Дамблдор был занят разговором с кем-то из профессоров или чем-то еще. В тот раз директор смотрел прямо на меня. И сразу после ухода из Большого зала я вдруг поняла, где идеальное место. Гарри, как думаешь, что это значит?
- Дамблдор уже знал, что туалет Миртл был входом в Тайную комнату, - сказал Гарри с абсолютной убежденностью.
Гермиона ахнула, Джинни побледнела, а на лице Рона внезапно отразилась ярость. Так же, как у близнецов.
- Гарри, как ты можешь так говорить? – спросила Гермиона.
- Он послал Фоукса туда, за мной, когда я спустился в Тайную комнату за Джинни. Это не благодаря моей преданности Светлой стороне появился Фоукс. Его отправил ко мне Дамблдор. Послал его вниз по туннелю, который я оставил открытым, когда мы с Роном и Локхартом спустились по нему. Директор уже должен был знать, где вход, он просто не мог открыть его сам – для этого ему нужен был кто-то, кто владеет парселтангом. Я в этом уверен. Даже тогда, пятьдесят лет назад, Дамблдор знал, что это Том Риддл открыл Комнату, и Дамблдор понял, что девушка, которая умерла, то есть Миртл, погибла именно от этого, и что она умерла в туалете. За пятьдесят лет у него было достаточно времени, чтобы понять это. Он внушил мысль варить зелье в туалете, чтобы мы провели там как можно больше времени. Было бы слишком странным и необъяснимым, если бы я вдруг просто понял, где вход, если я даже не был в этом туалете, так что варка Оборотного была прекрасным предлогом для меня, чтобы познакомиться с обиталищем Миртл поближе.
- Но Дамблдора не было в Хогвартсе, когда ты выяснил, где вход в Тайную комнату, поэтому он не мог вложить эту мысль тебе в голову в тот день, - отметил Рон. – Он был изгнан еще до этого Малфоем и Попечительским Советом.
- Верно, - сказал Гарри, кивая, - думаю, Дамблдор мог внушить мне это знание прежде чем покинуть школу, но, возможно, он сделал это так глубоко в подсознании, что нужны были определенные события, чтобы эта информация поднялась на поверхность. Я действительно не знаю, то есть, он занимается расширенной легилименцией гораздо дольше, чем я, так что ему лучше знать, как делаются подобные трюки.
- Но зачем ему все это? – спросила Джинни, слегка колеблясь.
- Не знаю, Джин. Честное слово, не знаю. Хочу сказать, если я прав, то он подверг риску всю школу. Если бы директор знал, где находится вход, то когда понял, что я змееуст, он должен был взять меня туда, чтобы мы спустились вниз, и учителя могли бы вытащить василиска.
- Но это только доказывает, что ты, должно быть, неправ! – вдруг сказал Рон. – Дамблдор не стал бы подвергать всю школу опасности!
- Дамблдор, возможно, знал, где вход в Комнату, и, вероятно, даже то, что чудовище было василиском, но он, видимо, не знал, как ее открыть. Он понимал, что, вероятнее всего, Волдеморт в этом замешан. Он знал, что Том Риддл открыл Тайную комнату пятьдесят лет назад, даже если больше никто не понял этого, а в послании на стене было сказано: «Враги наследника, берегитесь», и это, очевидно, говорило о том, что история повторяется.
Гарри краем глаза заметил, как съежилась Джинни, и послал ей извиняющуюся и обнадеживающую улыбку.
- Так что, хоть директор и знал, где вход, и мог бы прекратить нападения на студентов, но если б он это сделал, то не смог бы понять, какое отношение к этому имеет Волдеморт, чтоб фактически поймать его. Дамблдор решил подождать, чтобы попытаться узнать, что... или дождаться меня. Думаю, вот как все было. По какой-то причине директор, видимо, был убежден, что все должен сделать я... но почему, понятия не имею.
- То, как я это вижу: единственный способ обнаружить человека, стоящего за нападениями, это чтобы я вошел в Комнату, когда было точно известно, что преступник уже был там. Вот почему я думаю, что это было, вероятно, толчком для информации, заложенной в моей голове. Если бы я был уверен, что в Тайной комнате кто-то есть, то обязательно выяснил бы, где вход, и мог бы поймать злоумышленника на месте преступления.
- Теоретически, если бы Дамблдор или учителя спустились туда раньше, мы, возможно, никогда не узнали бы, что это была Джинни, и что она была одержима, и про дневник... Я не знаю. Все настолько запуталось. Слишком огромен был риск. Особенно если Дамблдор знал, что это василиск. Я имею в виду, чистая случайность, что на самом деле никто не был убит. Чистым везением было то, что тем, кто столкнулся с опасностью, встретился по дороге объект, благодаря которому они только... окаменели, - Гарри замолчал, по-видимому, неожиданно осознав.
- Дамблдор знал... Мне интересно, если он был... но как? Я хочу сказать, что все это происходило слишком часто, чтобы быть совпадением... но если он был там, чтобы предотвратить гибель людей, почему же все-таки допустил, чтобы кто-то окаменел? Не мог же он делать это только для того, чтоб я... Конечно, нет...
- Гарри, ты думаешь о том же, что и я? – спросила Гермиона хриплым шепотом.
Поттер покачал головой.
- Я не знаю, что и думать, Гермиона. Не знаю, это я был параноиком, или этот мир на самом деле совершенно безумен... - Гарри вздохнул и провел рукой по волосам, пропуская пряди сквозь пальцы.
- Я понимаю, что у Дамблдора имеется какой-то грандиозный план, и он, наверное, думает, то, что он делает – правильно, и что конечный результат стоит небольших жертв на пути к его достижению. Я не думаю, что Дамблдор делает это назло или стремится превратить мою жизнь в ад, но я все еще ни черта не доверяю ему, - заключил, наконец, Гарри.
Густая тяжелая атмосфера вернулась, и все ребята выглядели мрачно и ошеломленно. По лицу каждого Гарри увидел, что им над многим нужно подумать. Наконец Рон заговорил.
- Гарри... ты хочешь сказать, что если бы Дамблдор не внедрил... не знаю, как сказать... в твою голову идею о спуске в Тайную комнату, ты не отправился бы туда, чтобы спасти Джинни?
Гарри вздохнул.
- В том-то и дело, Рон. Я не знаю. Не знаю, пошел бы я туда или нет. Если бы сейчас мне нужно было бы сделать выбор по моей собственной воле, не знаю, что бы я выбрал. Не знаю, спас ли я Джинни потому, что действительно сделал бы это, или просто потому, что Дамблдор внушил мне эту мысль. Знаю, что невозможно с помощью легилименции внушить человеку мысль, которая серьезно противоречила бы его убеждениям, так что он не мог бы заставить меня совершить то, что я никогда бы не сделал, но если бы он дал мне выбор, я бы, естественно, следовал своему собственному. Дело в том, что я не знаю, когда он подталкивал меня, а когда это был действительно мой выбор. А я ненавижу не знать. Все те вещи, что он сделал со мной. Это заставило меня сомневаться во всем, что я знаю о себе и о своем выборе за последние несколько лет. Уверен, что защищен от него теперь, когда учусь окклюменции, так что он больше не сможет влезть в мою голову, но как насчет вас, ребята? Он все еще может проникать в ваши мысли. Что, если он то же самое делает с вами?
Неожиданно ребята побледнели. Джинни и Гермиона выглядели совершенно разбитыми.
- Если ты прав насчет Оборотного и туалета Миртл, то он уже минимум один раз проделал это со мной... - в ужасе прошептала Гермиона.
Рон вскочил на ноги и принялся расхаживать по комнате, яростно тряся головой и бормоча под нос. Можно было разобрать такие слова, как «Это невозможно!», «Он хороший человек»!» и «Светлые волшебники не делают подобных вещей». Джинни, не отрываясь, следила за ним взглядом.
- Хуже всего... - наконец начал Гарри, отвлекая Рона от безумного бормотания, - я чувствую, что это частично и моя вина, если он играл и вами.
- Гарри, это абсурд! - воскликнула Джинни.
- Ребята, вы – мои друзья, и это – единственная причина для Дамблдора, чтобы заняться вами. Очевидно, что я нахожусь в центре его сумасшедшей схемы. Все дело в чертовом Мальчике-Который-Выжил. Он хочет контролировать меня и все вокруг меня, а значит, и вас.
- Гарри, у тебя есть какие-нибудь книги по окклюменции? – вдруг спросила Гермиона решительным голосом. – Как я уже говорила, мне было трудно найти книги по окклюменции, и те, которые я все-таки обнаружила, лишь подводили итог. Ни одна из них фактически ничему не учила.
- У меня есть парочка, - сказал Гарри, кивая. – Одна из них принадлежит Нику, но я уверен, он не будет возражать, если я дам ее тебе.
- Спасибо, Гарри, - благодарно сказала Гермиона и слабо улыбнулась.
- О Мерлин... - вдруг прошептал Рон, выглядя необычайно бледным. – Я... я думаю, Дамблдор мог что-то сделать и с моим сознанием тоже.
- Что, Рон? – обеспокоено спросил Гарри, подавляя ликование от того, насколько удачно все получается.
- Он... он посетил нас летом в Норе перед моим поступлением в Хогвартс. Вы помните это? – вдруг спросил он, повернувшись к близнецам и Джинни, и все закивали головами в медленно пробуждающемся ужасе. – Он... он и правда говорил со мной, всего минуту. Мама и папа пили с ним чай, что было очень странно – я имею в виду, он никогда не приходил раньше... и они позвали меня вниз, на кухню, Дамблдор спросил меня, жду ли я с нетерпением начала обучения в Хогвартсе, и я сказал «да». Я был очень рад встретиться с ним. Тогда не произошло ничего особенного. Но... но он посмотрел мне в глаза и удерживал взгляд слишком долго, так что даже странно было. Помню, я еще удивился, но решил не обращать на это внимания, ведь я так радовался встрече лично с Дамблдором.
- Помню, я тоже подумала, что это было действительно странно. Они не позвали никого из нас вниз, чтобы встретиться с Дамблдором. Только тебя. Как ты думаешь, что он сделал? – спросила Джинни.
Лицо Гарри приобрело на минуту задумчивое выражение, когда все взгляды устремились на него.
- Бьюсь об заклад, он внушил тебе мысль подружиться со мной в поезде, - сказал Гарри с медленным кивком.
- Но зачем ему было нужно, чтобы Рон специально подружился с тобой? – спросила Гермиона.
- Потому что Уизли преданы ему, и эта семья гарантированно из светлых волшебников. Он хотел, чтобы я дружил с людьми, которых он точно контролирует.
Джинни резко вдохнула, а близнецы казались совершенно убитыми. Рон выглядел больным.
- Кроме того, он, вероятно, знал от Хагрида и сквиба, шпионившего за мной на Прайвет Драйв, что у меня не было ни одного друга до Хогвартса. Он, наверное, понял, что к любому другу, который бы у меня появился, я был бы очень привязан. Уизли всегда попадали в Гриффиндор, но Поттеры были не так предсказуемы. Мой отец, Джеймс Поттер, и дед, Чарлус Поттер, оба были гриффиндорцами, но мой прадед, Харрисон Поттер, учился в Слизерине, а его брат Даниэль – в Райвенкло. Харрисон Поттер устроил брак между Чарлусом Поттером и Дореей Блэк, которая была слизеринкой, потому что с отцом Дореи, Сигнусом Блэком, они были хорошими друзьями. Я уверен, что Дамблдор действительно волновался, что я могу попасть в Слизерин, и что если бы Мальчик-Который-Выжил стал слизеринцем, это бы разрушило его планы. И Хагрид, и ты рассказывали мне истории о том, что Слизерин – это зло в чистом виде, и как велик и удивителен Гриффиндор. Держу пари, это все провернул Дамблдор.
В этот момент глаза Рона стали большими, как блюдца.
- Твой прадед учился в Слизерине? И твоя бабка была Блэк!
Гарри одарил Рона спокойным взглядом, и спустя целую минуту рыжий, похоже, понял, как глуп и неуместен был его взрыв в данной ситуации, и смущенно наклонил голову.
Повисла очередная долгая и тяжелая пауза, пока, наконец, Гарри громко не вздохнул:
- Я думаю, что нам нужно поговорить о чем-нибудь другом. У меня ушли месяцы на то, чтобы примириться с этим, и медленно распутать это, и иногда мне по-прежнему трудно все понять. Просто убийственно было вывалить такое на ваши головы. Послушайте... таковы выводы, к которым я пришел, но не ожидаю, что вы все последуете за мной. Вы должны сделать собственные выводы, и думаю, вам будет полезно некоторое время подумать над услышанным, прежде чем мы вновь поговорим об этом.
Ребята неохотно кивнули, но неловкое молчание все длилось. Наконец Джинни спросила Гарри, чем он занимался летом, он одарил ее благодарной улыбкой, чтобы выразить признательность за смену темы. Он рассказал им истории о себе и Нике, о чистке и ремонте родового поместья Ника. Рассказал о днях, когда он расслаблялся за чтением, о том, как практиковался в дуэлях, говорил о мире, своих убеждениях и политике.
Гермиона казалась весьма удивленной тем, что у Гарри внезапно появилось мнение о политике, и он признался, что Ник сыграл большую роль в его растущем осознании того, что политика – это очень важно, и что прежде он не готов был с этим согласиться. С этой темы перешли на обсуждение интервью, которое Гарри дал «Пророку» месяц назад, и идей, которые он высказал тогда, в отношении магов и магглорожденных детей, воспитанных магглами.
Затем Гарри с Гермионой оказались вовлечены в жаркую дискуссию, обсуждая свое видение этого вопроса, и в конце концов Гарри действительно почувствовал, что осуществил задуманное, так как знал, что заставил ее думать о тех вещах, о которых она не задумывалась прежде. Еще он заметил признаки влияния на ее мнение идей Виктора, чему он был рад.
Джинни, казалось, открыто соглашалась с Гарри о необходимости установления волшебной системы ухода за детьми и идеей регулярно проверять ребенка с магическими способностями, который воспитывается в маггловском доме, а также обязанностью магического сообщества брать любого ребенка, с которым плохо обращаются, и помещать его в дом волшебников или же создать какую-то специальную систему. Рон признался, что никогда даже не думал об этом раньше, но готов признать, что это хорошая мысль. Гермионе же не нравилась идея правительства, имеющего право принудительно забирать детей из семьи, но девушка призналась, что считает, если ребенок в семье подвергается издевательствам, его нужно отнять у таких людей.