Часть 12

929 22 44
                                    

ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ

ГЕРМИОНА

Несмотря на свой первоначальный оптимизм, теперь я стремительно приближалась к состоянию отчаяния. Дверь в земле на протяжении целых пяти дней не предлагала нам ничего нового. Ветер дул непрерывно, что сначала было только хорошо для запуска воздушного змея — ровно до того момента, как я его сломала. Ну, хорошо — я его не ломала. Он сломался сам, пока я пыталась его запустить. И поэтому Драко обвинил в этом меня. Сразу же после этого ветер стал жестким, как наждачная бумага, грубым и утомительным. То же самое можно было сказать и о нашем с ним общении.

С нарастанием тревоги и неуверенности постепенно менялись и наши с Драко отношения. А, точнее, обострялись, возвращаясь к изначальному их варианту. Когда он окончательно поправился, а комната стала привычной — учитывая тот факт, что теперь нас даже не беспокоили новые кошмары или другие отвлекающие происшествия, — Драко вернулся ко всем тем вещам, которые приводили меня в бешенство, но были для него вполне естественны. Он начал замыкаться в себе, по кирпичикам возводя, выстраивая новые стены. Он снова обретал внутреннее равновесие. Не имело никакого значения то, через что нам вместе довелось пройти, потому что для него это была слишком зыбкая почва — неловкая и неудобная, — и он тщательно избегал каких-либо упоминаний о пережитых кошмарах, опасаясь их, словно чумы. И вот так, шаг за шагом, как обычно взбираются на крутую гору, он постепенно возвращался к своему нормальному состоянию.

И я начала узнавать прежнего его. Словно кто-то вытер капельки воды со стекла, сквозь которое я на него смотрела. В один момент он стал тем самым жестоким, высокомерным Драко Малфоем без малейшего намека на чуткость, которого я знала еще с первого курса. На самом деле, он стал даже невыносимее, а его присутствие ощущалось все сильнее.

Он все еще разговаривал со мной, но либо просто размышлял вслух о том, каким обыденным выглядит это поле, либо бесцеремонно меня задирал. Теперь находиться с ним было кофмортно — даже привычно, — но вместо того, чтобы открыться мне, как я надеялась, он лишь ограничился тем, что теперь оскорблял меня более будничным, беззлобным тоном — таким, каким обычно говорят о погоде. Я будто находилась в компании волка.

И мне так сильно не хватало Гарри и Рона. От этого я испытывала практически физическую боль. По ночам я лежала без сна в абсолютной тишине (потому что Драко отказывался петь мне, когда я его об этом просила), и чувствовала, как сердце вместо крови качает боль, перенося ее от кончиков пальцев к пяткам. С каждым часом я все больше тосковала по дружескому слову, счастливой улыбке — тому чувству, когда знаешь, что ты нужен и любим, которое я всегда воспринимала как должное. И мне становилось только хуже, стоило Драко открыть рот.

What the Room RequiresМесто, где живут истории. Откройте их для себя